Благочестивая одержимость (ЛП) - Ридс Энса - Страница 12

Смотреть этот фильм всегда было неоднозначно, как будто я наслаждалась действием, но тратила слишком много своих эмоций, проецируя ситуации на себя. Каждый раз фильм меня расстраивал, и я слишком много думала о папе и маме. Я выдохнула, вытерла руки о фартук, поправила большие очки на переносице и достала пустой поднос, на который потом помещу торт, чтобы дать ему немного остыть, а затем продолжить покрывать его глазурью.

— Нирвана, — я подняла глаза на звук, увидев свою медсестру, которая также была моей няней, хотя я была уже достаточно взрослой, чтобы не нуждаться в её услугах. Её обязанности больше походили на роль личного помощника, который периодически выполнял для меня поручения. Розалия была намного старше меня, но определённо моложе моей матери. Это была скромная мексиканка, простодушная почти во всех отношениях. У неё были редкие каштановые волосы средней длины, как всегда, собранные в хвост, тонкие брови и ни грамма косметики на лице. Одежда, которую она чаще всего носила, представляла собой чёрные брюки и майку в тон. В руках она держала пакет, квадратную коробку из красного бархата и красную розу. — Доставка для тебя.

— Я ничего не заказывала… — я нахмурила брови и, сделав паузу, продолжила, — по крайней мере, мне так кажется. Что это такое? — спросила я, подходя к ней. Мои босые ступни шлепали по полу, когда я приближалась к ней, чтобы забрать вещи.

— Я не знаю. Какой-то мужчина просто оставил это и сказал передать тебе. Может быть, у тебя появился тайный поклонник? — предположила она с улыбкой, и я легко рассмеялась в ответ на её предположение, взяв ароматную красную розу.

— Записки нет, — пробормотала я, осматривая коробку в поисках белой карточки, но так ничего и не обнаружив. Я вернула цветок Розалии и начала развязывать обвитую вокруг коробки чёрную шёлковую ленту. Лента легко поддалась, и я небрежно, не ожидая чего-то тяжёлого или хрупкого внутри, открыла верхнюю крышку.

Мы с Розалией одновременно издали громкий и удивлённый вздох, увидев тысячи бриллиантов, упавших на пол к нашим ногам.

— Боже мой! — вскрикнула Розалия, и в тот момент я полностью разделяла её чувства. Она наклонилась, чтобы подобрать несколько бриллиантов, а я тем временем взяла горсть оставшихся в шкатулке, осматривая дорогие украшения на предмет подделки. Я была шокирована, увидев их количество, попутно пытаясь угадать, кто бы мог быть отправителем. Однако мне не пришлось долго думать: под бриллиантами на дне коробки лежало сложенное в конверт письмо. Я положила шкатулку с оставшимися камнями на кухонный островок, прежде чем взять его в руки. Я развернула письмо и обнаружила написанное от руки стихотворение на итальянском языке:

Ты преследуешь меня даже во сне,

Твой образ отпечатался в моей памяти.

Я очарован тобой…

…Нирвана…

Твоё имя эхом отзывается в самых потаённых уголках моей души.

Я оживаю, вспоминая о твоих прикосновениях…

О нежных покачиваниях наших тел под джазовую музыку.

Ты стала моей навязчивой идеей,

От которой я не в состоянии избавиться.

Сальваторе.

Позже я сидела на кровати, разглядывая бриллианты и восхищаясь их сиянием. Бриллианты - лучшие друзья девушек, и я не стану отрицать, что люблю бриллианты. Я всегда была девушкой в бриллиантах. Начиная с драгоценных серёг с бриллиантами, которые я носила с детства. Они были первым подарком отца, который я буду передавать из поколения в поколение. Заканчивая кольцами и украшениями, которые я надевала всякий раз, когда у меня было хорошее настроение. Однако получение бриллиантов от человека вроде Сальваторе не сулило ничего хорошего. Он явно был при деньгах и швырял бриллианты мне под ноги, словно это были цветы. Мне не нравились состоятельные мужчины, потому что они были склонны думать, что могут купить что угодно… Любую женщину, которую захотят, и такой подход к жизни раздражал. Люди с деньгами казались преступниками, которых никогда не привлекут к ответственности за их действия. Они были убийцами, свободно бродящими по улицам и чувствовавшими, что в их власти взять что и кого угодно.

Я не хотела пересекаться с такими.

Сальваторе был как раз из таких людей, и мне нужно было держаться от него подальше. Я чётко осознавала это.

Стихотворение, которое он написал, лежало под бриллиантами на моей кровати. Слова, казалось, сияли так же ярко, как и камни, пока я была погружена глубоко в свои мысли. Я размышляла над стихотворением, в котором он называл меня навязчивой идеей, от которой он не в состоянии избавиться. Слова были милыми, я не могла этого отрицать. Это возбуждало тёмную часть меня, которой нравилось, когда меня воспринимали чьей-то навязчивой идеей, словно я являлась предметом чьей-то преданности и чьего-то желания. Я провела большую часть своей жизни, пытаясь не выделяться и смешиваться с толпой. И когда дело дошло до того, что на меня обратил внимание такой властный и опасный человек, это определённо повысило мою самооценку и заставило почувствовать себя особенной. Я знала, что не должна испытывать таких чувств, особенно если речь шла о Сальваторе Эспозито, но, чёрт возьми… Было приятно чувствовать себя главной героиней этого романа.

Внезапно раздался настойчивый стук в дверь, вырывая меня из размышлений.

— Нирвана, — произнёс тихий голос из-за двери, и я сразу поняла, что это Розалия, — твоя кузина приехала.

Я бросилась собирать все рассыпавшиеся бриллианты, чтобы сунуть их под подушку.

— Хорошо, я спускаюсь, — я вскочила, не в силах сдержать волнение, и выбежала из спальни, чтобы как можно быстрее увидеть Лангу.

Глава 6

Отец сказал, что сегодня вечером мы собираемся на праздничный семейный ужин. Итак, мы с Лангой ходили кругами по моей спальне, судорожно готовясь к выходу.

— Да, оно определённо тебе пойдёт, — сказала я, отводя взгляд от зеркала в ванной и бросая взгляд на Лангу, которая держала в руках одно из моих платьев. На самом деле у неё не было впечатляющего гардероба, ведь чаще всего она носила мои вещи. Я ни капельки не возражала против этого, поскольку одежды у меня было более чем достаточно.

— Это моё самое любимое платье из всех, — сказала она, проходя вглубь спальни, одетая лишь в нижнее бельё.

Мы с Лангой внешне были совершенно не похожи друг на друга. Ланга, по моему мнению, была очень красива. У неё был медовый оттенок кожи и причёска в стиле пикси. Её лицо, по сравнению с моим, было более округлым, а черты лица более детскими и миловидными. Её губы были в форме сердечка, маленький вздёрнутый носик, и пышные ресницы. У неё были густые брови, и она никогда не притрагивалась к ним пинцетом, потому что ей нравился их естественный вид. Я не стала с ней спорить. Все эти мелочи во внешности в купе делали её прекрасной и уникальной по-своему. Она выглядела как одна из моделей с обложек журналов, но в отличии от них, она была немного пухленькой, но это её совершенно не портило. При своём росте в сто пятьдесят пять сантиметров, она с ловкостью компенсировала свои недостатки незаурядной внешностью и заразительным смехом.

Я наблюдала в отражении зеркала, как она надевала платье, оливково-зелёное от Givenchy, доходившее ей до середины лодыжек. Платье было красивым, особенно выделялся овальный вырез у шеи и спины, обрамлённым маленькими металлическими заклёпками.

— Помоги мне застегнуть его, — она указала мне на свою спину, и я подошла к ней, чтобы потянуть бегунок наверх. — Я могла бы покупать вещи из твоего шкафа, — сказала она с улыбкой, подойдя к большому зеркалу и проверяя свой макияж, пока я занималась своим.