Старый, но крепкий 5 (СИ) - Крынов Макс - Страница 4

Наш «проводник» остановился на краю поляны и скомандовал нам:

— Стоять! — а потом бросил приятелям. — Наконец-то пришли. Вот этот — алхимик, при нем зелья были и копье, как и передали. Остальные бесполезны.

Сзади резко прилетает по ногам, и я падаю на колени. Лисса и Апелий оказываются рядом, их тоже валят на колени ударами.

— Красивая, — скалится жилистый, глядя на Лиссу.

Комплимент прозвучал мерзко.

— А ты чего зенки пялишь?

Я не слышу остальных слов. Всё кажется размытым, тусклым. Но в оглушенном мозгу возникаем мысль: я ведь уже видел его. Это практик школы Небесного Гнева.

Нет, здесь они без знаков отличия, в обычной одежде, но я уверен, я помню его.

Похоже, они решили устроить налёт на земли конкурентов и вырезать нескольких практиков секты, которые заглянут «решить проблему». Именно нам не повезло.

Каждая попытка обратиться к духовной энергии была как удар током — по телу пробегала резкая, рвущая боль. Но какие-то крохи силы все же просачивались. Я гонял их по телу, пытаясь подчинить, заставить повиноваться.

Жилистый взвел арбалет, положил короткий дротик в ложе. Его движения были ленивыми, лицо — равнодушным. Стоящий рядом с ним паренек внимательно и цепко смотрел на нас.

— У вас есть выбор, — голос главаря был ровным, спокойным. — Мы можем убить одного, зато остальных отпустим.

Почему именно арбалет? Почему не убить кого-то техникой? — спросил я сам себя и тут же себе ответил: потому что техника может оставить следы. Никто никого не отпустит — это очевидно. Зачем тогда представление?

Я даже не думал о том, чтобы предать друзей ради спасения или верности принципам. Этот выбор был сделан задолго до этого момента.

— Лучше в меня стреляйте, — сказал я, незаметно наращивая ледяную броню под одеждой. Кожа горела, хотелось орать от боли, но лед по крупинкам нарастал. — А их отпустите.

Тишина. Но лишь на мгновение.

— Если так, то и меня, — дрожащим голосом, но уверенно сказала Лисса.

— Ты что творишь? — вполголоса спросил я, покосившись на девушку.

— В меня стреляйте, — поддержал Апелий.

Главарь прищурился, оценивая нас. Глазастый паренек фыркнул:

— Этот, который алхимик, хитрый: лед на теле нарастил.

Главарь кивнул, почти лениво.

— Да алхимика и так грех убивать… Девчонку тоже оставим пока.

Он поднял арбалет, небрежно направил. Послышался звук — вжик. И в пузе у Апелия появилась стрела.

Слова вырывались из меня сами собой. Ци рвалась наружу, каждый слог отзывался болью, но мне было плевать. Я чувствовал, как энергия прорывается из груди, скапливается в горле, складываясь в заклинание.

— Что он там лопочет? — ухмыльнулся главарь.

И он же пострадал первым.

Я ворвался в его воспоминания, как кирпич в окно.

В его сознании я был призраком, чужой тенью, перекраивающей прошлое. Я носился тут и там, сжигал его уверенность в себе, разворачивал самые сокровенные страхи, перемешивая их с реальностью.

Он вновь был мальчишкой, замерзающим под снегом. Он чувствовал голод, отчаяние, понимал, что никто его не спасет.

Он стоял перед отцом, который снова и снова говорил, что слабых ждет смерть.

Он закричал. Но он кричал в подсознании, погребенный под тонной ужасов. В настоящем мире он завалился на спину.

Второго — любителя молний, я обездвижил. Он был столь неосторожен, что положил руку мне на плечо. Ледяные иглы пронзили его руку, а потом я развернулся и стиснул его горло ледяными перчатками.

Под нарастающим льдом лопнула веревка. Практик захрипел, ударил меня по наросшему на голове шлему; каждый удар будто кузнечным молотом, но вырваться не смог: изо льда на моих руках вырастали и впивались в его тело шипы.

Практик перестал двигаться, заиндевел.

Третьего нигде не было видно. Из всех возможных вариантов действий он выбрал самый удачный для себя — сбежал.

Дальнейшее мелькало, словно нарезанное на кадры. Апелию было плохо, и болт оказался непростым — от раны по коже расползались какие-то багровые прожилки.

Оставить приятелей, бросив Лиссе «я сейчас». Добежать по теневой тропе до деревни, закинуть в рюкзак набор алхимика. Вернуться в рощу.

Споить Апелию зелье улучшенной регенерации. Взять его под руку (Лисса взяла раненого с другой стороны). И идти, вызвав теневую тропу.

Я шел, шел и шел вперед, стараясь не обращать внимания на гудящую голову. Под ногами стелилась узкая извивающаяся дорожка из густой тьмы. Тени деревьев, кустов и камней тянулись ко мне, сливались друг с другом в дорожку. Это умение я освоил совсем недавно, и до сегодняшнего дня мне не приходилось использовать его так долго и в таких стрессовых условиях. Нет, я двигался по ней и с пятью людьми, но лишь от опушки до особняка, и без раненого на плече.

А я еще и ускоряться пытался, потому что Апелий стал хрипеть ну уж очень пакостно.

Каждый шаг давался с трудом. Стоило мне хоть на секунду потерять концентрацию, как тропа начинала распадаться, а мои ноги тонули в обычной грязи.

Большую часть пути Апелий был без сознания, лишь иногда бормотал что-то бессвязное. Я бы попробовал разобрать его слова, или пообщаться с Лиссой, но времени и сил на это не было. Я одновременно пытался и медитировать, и шагать по теням, удерживая концентрацию.

— Нет… не трогайте ребят… — бормотал Апелий, когда мы остановились на короткий привал — у меня снова кончилась Ци. Его лицо было бледным, а губы потрескались от обезвоживания. — Я обещал… Господин стражник, молю…

Я вытащил из сумки целебный эликсир и осторожно влил треть в рот парня. Апелий закашлялся, но всё же проглотил часть жидкости: это был третий флакон, и ему точно грозит интоксикация, когда все закончится.

Сажусь на камень и снова ухожу в медитацию.

— Он выживет? Китт? Китт⁈

— Что? — вынырнул я из состояния покоя. — Выживет. Не отвлекай меня.

И снова тени под моими ногами сползаются в дорожку.

«Теневая тропа» требовала постоянного контроля и огромных затрат Ци. До сегодняшнего дня я поддерживал её лишь несколько минут — этого хватало, чтобы дойти, куда нужно. Но сейчас мне приходилось тянуть её десятками минут, вдобавок тащить на себе вес Апелия. Даже Лисса уже сдавала, и каждый шаг отзывался болью в моих спине и плечах.

На очередном привале он снова начал бредить.

— Китт, ты ведь не бросишь меня? — спрашивал он хриплым голосом. Его глаза были открыты, но взгляд расфокусирован. Я медитировал в другой стороне, но Лисса сжимала его плечо и убеждала, что не бросит.

Я мог бы тоже сказать ему что-нибудь подбадривающее, но вряд ли он сейчас это поймет.

Последний час пути превратился в мучение. Ноги подкашивались, руки дрожали от напряжения несмотря на выпитый тоник выносливости. Пить зелье усиления я не стал — это не максимум, который я могу выдать.

Лисса тоже едва держалась на ногах, но она не жаловалась. Мы оба знали: если остановимся сейчас — Апелий может не дожить до утра.

Когда наконец показались знакомые места, я сделал титаническое усилие над собой и дотянул группу до ворот нашей секты.

Навстречу нам шли встревоженные практики, охраняющие ворота, но у меня не было сил даже говорить.

Мы находились в круглом зале главного здания секты. Я был здесь впервые и с интересом посматривал по сторонам на стены, украшенные вырезанными символами секты и всякими «многомудрыми» изречениями мастеров прошлого.

Я тонул в огромном мягком кресле. Кожаная обивка подлокотников приятно холодила ладони, заднице и спине было так мягко, словно я сидел на облаке. Высокие окна пропускали тусклый свет дождливого утра.

Я находился в самом углу. Кресла слева от меня были заняты мастером Линем, господином Свен Дэем, наставником Зуго и прочими наставниками и мастерами, большинство из которых я не знал.

Все они внимательно выслушали мой подробный рассказ о походе, затем мастер Линь кивнул.