Генетический потенциал (СИ) - Вальтер Макс - Страница 36

— Короб Тени — приём, — активировал рацию я. — Один попался на первой точке. Как слышишь?

— Принял, — вернулся ответ. — С остальными что?

— Замёрзли на границе, — ответил я и снова проверил территорию звуковым пеленгом. — Да, всё ещё стоят, так что будьте внимательны.

— Вездеход подавать?

— Гони ко второму пути отхода.

— Уверен?

— Да, дотащу. И оставь пару ребят на пятой ловушке. Это так, на всякий случай.

— Принял.

— Ждите, скоро буду, — бросил я, наблюдая за тем, как вырубается пленник. — Ладно, давай-ка попробуем тебя достать.

Я нагнулся и отыскал в жухлой траве верёвку, второй конец которой был привязан к прочной сети, раскинутой в яме, по типу невода. С ней тоже пришлось повозиться, ведь изначально она была маскировочной. Но её прочности должно хватить, чтобы вытащить из ямы тушу гиганта. Вот если бы он находился в сознании, тогда она вряд ли смогла бы его сдержать.

Надеюсь, он не очнётся, пока я буду тащить его на горбу. Очень не хочется его убивать, тем более что на поимку потрачено столько сил и времени.

Наверное, и не счесть, сколько всего придумало человечество, чтобы затормозить тягу к жестокости. В мире существует огромное количество законов, запрещающих то или иное действие по отношению друг к другу. И зародились они не на пустом месте. Тяга к насилию у нас в крови, впитана с молоком матери. Не просто так мы каждый вечер объясняем своим детям, что такое хорошо, а что такое плохо. Просто потому, что если не заложить в них эту мораль, из них вырастут беспринципные твари, способные выпустить кишки любому, кто бросит на них косой взгляд.

Мы душим в себе эти желания. Устраиваем шоу с публичными казнями, с целью вбить в головы всем, что за подобные действия всегда следует наказание. Но что, если убрать все тормоза? Что, если раскрутить гайки и отбросить последствия? Для этого достаточно взглянуть на две воюющие стороны. Именно здесь мораль разворачивают в противоположную сторону. Убеждают бойцов, что противник не имеет ничего общего с человеком. Потому что так проще убивать.

Во все времена противоборствующие стороны старались обезличить друг друга. Называли врагов тараканами, крысами… да кем угодно, лишь бы не человеком. И это работает. Создаются целые группы, разрабатывающие стратегии пропаганды, чтобы угодить точно в душу и сломать все стереотипы, вбитые в наши головы с детства. И как только им удаётся пробить выстроенные обществом стены, наружу вырывается вся суть человеческой натуры.

В нашем случае всё было гораздо проще. Враг изначально не ассоциировался с человеком. Они выглядели как чудовища, двигались иначе и даже образ мышления кардинально отличался от нашего. А значит, по отношению к нему не может быть и речи о морали и принципах. К ним не относятся законы международной конвенции о правах пленных. С ними можно делать всё, на что только способна фантазия.

Именно это и произошло, когда мы привезли пленного мутанта в лагерь. А я впервые увидел то, что находится внутри каждого из нас: беспросветную тьму, лишь слегка прикрытую полупрозрачной вуалью морали. Огромную тушу мутанта спеленали так, что он не мог даже пошевелиться, а затем показали людям.

Неважно, кто первым бросил в него камень, но именно этот фактор отключил тормоза и позволил вырваться на поверхность безумию. Его били всем, что только попадалось под руку: палками, камнями, прикладами автоматов и просто ногами. Его уродливая морда за считаные секунды превратилась в кровавое месиво. И наверняка тот, кто находился внутри, чувствовал всё, что происходило с его бронёй. Только так можно было объяснить ужас, который отражался в глазах чудовища. Впрочем, это ещё вопрос, кто именно здесь являлся воплощением кошмаров?

Полковник наблюдал за происходящим с кривой ухмылкой. Ему определённо нравился настрой толпы, заражённой кипящей ненавистью и злобой. И это была именно зараза. Она распространялась словно вирус, поглощая всё больше и больше людей. И вот к избиению здоровенного монстра, способного одним ударом раздробить кости в труху, подключились даже те, на кого бы я никогда в жизни не подумал.

Ярость коснулась и меня, но испытывал я её по отношению к людям. Я едва сдерживался, чтобы не разбить наглую рожу Севастьянова. Мне хотелось расстрелять всех тех, кто сейчас принимал участие в экзекуции. И да, меня пугало истинное лицо человечества.

— Остановите это, — процедил сквозь зубы я.

— Не вижу смысла, — пожал плечами полковник. — Ты же сам сказал, что это всего лишь костюм.

— Это слишком, — не выдержал я и сделал шаг навстречу толпе.

— А ну стоять! — рявкнул полковник. — Людям нужно выпустить пар.

— Здесь совсем не паром воняет, — не оборачиваясь, бросил я и нырнул в разъярённую толпу.

Пришлось знатно поработать кулаками, прежде чем на меня обратили внимание. В пылу схватки мне разбили нос и рассекли бровь, но наниты быстро справились с повреждениями. Я даже внимания на эти мелочи не обратил, продолжая отбрасывать от мутанта обезумевших от гнева людей. Казалось, получив по роже, они распалялись ещё сильнее и лезли в драку с удвоенной энергией.

Продолжалось это недолго. Кто-то обошёл меня сзади и погасил сознание точным ударом палкой по затылку. Да, я сам виноват и прекрасно понимал, что ничего не смогу сделать. Но совесть…

— Очнулся? — с ухмылкой спросил Коробков.

В ответ я лишь моргнул, потому как мой рот тут же заняли губы Ады. Её прекрасное лицо заняло весь мир, и только за это я был готов снова броситься в толпу, поглощённую яростью.

— Ты идиотина, — оторвавшись от меня, произнесла Ада. — За каким хером ты туда полез⁈

— Тебе серьёзно нужно объяснять? — спросил я.

— Герой, — голосом полным сарказма, добавил Короб.

— Ой, да завали ты свой клюв уже, — огрызнулся я и сел.

В затылке всё ещё пульсировало, и боль немного отдавала в глаза, но в целом состояние уже было терпимым.

Я бросил взгляд в сторону мутанта и ухмыльнулся. Видимо, моя выходка всё же сработала, и толпу от него отогнали. Однако его вид оставлял желать лучшего. Кто бы мог подумать, что мелкие по сравнению с ним людишки смогут нанести подобный урон. Сейчас грозный противник напоминал кусок окровавленного мяса. Он даже дышал странно: прерывисто, будто находился на краю смерти, что могло быть недалеко от истины.

— Глупый поступок, — всё-таки продолжил читать нотации Коробков. — Тебя и без того недолюбливают, а ты ещё полез за врага заступаться.

— По-твоему, это нормально? — Я кивнул на здоровую тушу.

— Нет, но мне хотя бы хватило ума не лезть в саму гущу.

— Иди в жопу, — отмахнулся я. — Сработало же…

— Угу, пришлось парней напрягать, чтоб они народ разогнали. Тебя едва насмерть не затоптали.

— Спасибо, — хмыкнул я. — Ну и что в итоге? Вы смогли выковырнуть из него пилота?

— Пока нет, — покачал головой капитан. — Но мы заставили его нас бояться. Стой, бля… Тень, твою мать, ты куда⁈ Да чтоб его…

— Оставь. Думаю, он знает, что делает, — прозвучал за спиной голос Ады.

Я подошёл к мутанту и осмотрел его поближе. Да, досталось ему знатно, любой другой на его месте уже давно бы отдал богу душу. Его не просто били, а целенаправленно убивали. Всюду следы от ножевых ранений, порванные гематомы, глаза заплыли так, что веки не поднимаются. А ведь я чувствовал, что он на меня смотрит, хоть и не видел глаз через эти щёлочки.

— Прости, — откровенно повинился я. — Я не знал, что всё так обернётся.

В ответ я получил тяжёлый вздох. Мне даже показалось, что он меня понимает.

— Люди жестоки, — добавила Ада и прикоснулась к туше чудовища.

Монстр вздрогнул. И не потому, что это было для него неожиданно: он боялся. Страх, исходящий от него, ощущался на физическом уровне.

— Так, уберите посторонних! — прозвучал властный голос Севастьянова. — И оцепите здесь всё, чтоб не мешали работать.