Зодчий. Книга I (СИ) - Погуляй Юрий Александрович - Страница 1

Аннотация

Здесь я — сын купца. Единственный простолюдин среди Зодчих Империи. Но у меня есть особые таланты и особая цель, а значит столь досадное неравенство ненадолго. Глупые властители этого мира умудрились призвать богов Изнанки, осквернив целый континент, и поэтому отсюда нужно делать ноги.

Но для этого мне нужен укромный уголок среди бескрайних лесов Сибири, где никто не помешает построить Врата Семи Миров и покинуть столь недружелюбное место. Я много работал и нужное распределение уже у меня в кармане!

Стоп! Что значит «назначен на пограничный фронтир»?

Ладно… Планы меняются.

— Увы, это подделка, — сказал я, и атмосфера в лавке антиквара Петра Васильевича Гордеева сразу напиталась тревожным напряжением. Мой ответ очень не понравился клиенту. Опять. Как же они предсказуемы, эти дворяне, жаждущие продать своё драгоценное барахло.

Молодой аристократ, притащивший брошь на оценку, разинул рот в немом возмущении, а Пётр Васильевич ожидающе посмотрел на меня поверх очков. Он уже пару дней изучал эту вещицу и всерьёз планировал рискнуть всем и купить украшение, но перед такой сделкой всё же решил в очередной раз нанять меня. Не зря.

— Камни настоящие, материалы оправы тоже, — пояснил я, скорее для хозяина лавки, чем для бледного благородного юноши. — И даже клеймо автора есть, но оно подделано. Это копия. Хорошая, но копия. У предмета почти нет Эха, а значит, работал человек без таланта. Мастеровой, каких много.

— Этого не может быть, — через несколько секунд гробового молчания проговорил аристократ. — Вы ошиблись!

— Простите за плохие известия… — в такие моменты людям чаще всего нужен тумак или поддержка. Этот в драку не лез, поэтому я готов был проявить сочувствие.

— Он ошибается! — воззрился дворянин на моего нанимателя. — Это фамильная реликвия! Эту брошь создавал сам Венцов!

— Вот ведь как… — на выдохе сказал Пётр Васильевич, с огромным сожалением посмотрел на прилавок, где сверкала драгоценными камнями брошка. — А так похожа… Вот ведь!

— Объяснитесь, Пётр, — взвизгнул аристократ. — Что это за юноша и почему он лжёт про наследие моей бабушки⁈ И это ваша экспертиза? Мне вас рекомендовали как лучшего в Петербурге!

— Вам совершенно правильно рекомендовали, — задумчиво произнёс антиквар. — Я работаю с Михаилом Баженовым уже год, ваше благородие, и ни одной осечки у него не было. Всегда самое быстрое и точное решение. Эта брошь стоит столько, сколько стоят материалы, из которых она сделана. Из уважения к вашему роду я готов дать вам за неё пятьдесят рублей, не больше. Работа не Венцова, и ценности не имеет. Вот.

Аристократ побагровел, уничтожая взглядом то Петра Васильевича, то меня. Губы же его, напротив, побелели.

— Это оскорбительно. Брошь — великая ценность в роду Чиваркиных! Она передавалась от матери к дочке уже три поколения! Вы хотите сказать, будто всё это время семейная реликвия была пустышкой⁈

Мне хотелось уточнить, как с такими традициями брошь оказалась в мужской руке, но… К антикварам дворяне приходили не от хорошей жизни. Чего паренька ещё больше тревожить. Сейчас пробежится он по стадиям принятия, от отрицания до депрессии, и всё забудется.

Но тут родовой перстень дворянина засверкал, реагируя на проявление дара. Так, он уже добрался до стадии гнева. Однако Чиваркину стоит быть чуточку сдержаннее. Потому что горячих голов на каторгах потом дохнет порядочно, вне зависимости от чинов и титулов. С полицией не забалуешь.

Тем не менее внутренне я подобрался, продолжая хранить невозмутимый вид. Противник из Чиваркина аховый. Парень из воздушников, причём слабых воздушников. Первый ранг с хвостиком. Либо сам не занимался собой, либо в роду у него могущество сравнимо с этой брошкой. Один вид, а не сила.

— Прошу, ваше благородие, не совершайте ошибки, — мягко попросил я дворянина и слегка задействовал свои способности. На полу задрожали, поднимаясь, крупицы земли, принесённой сюда на подошвах посетителей. Аристократ почувствовал возмущение магии, опустил взгляд и изумлённо застыл. Я же продолжил:

— Я бы очень не советовал вам гробить свою жизнь на самом её рассвете.

Пётр Васильевич не вмешивался. Уже видел такие демонстрации прежде.

— Земельный… — выдохнул Чиваркин. Обжёгся о мою ледяную улыбку и благоразумно унял свой дар. А парень не идиот: сразу понял, чем чревато.

— Он лжёт! — дворянин перешёл к увещеванию хозяина лавки. — Кто бы он ни был — он лжёт! Эта брошь работы Венцова! Я докажу вам! Я пойду в Комиссию и вернусь с их вердиктом, и тогда… Тогда… Я расскажу всем! Весь Петербург будет знать о том, как с благородными людьми обходятся в вашей занюханной лавке!

Старый антиквар покачал головой. Он и сам был расстроен столь неприятной новостью. За хорошую вещь с Эхом можно неплохо выручить, если знать нужных людей. Пётр Васильевич таких знал. На грубость аристократа он внимания не обращал. Тоже наслушался уже. Однако немного прищучить дворянчика следовало.

— Увы, ваше благородие, — вежливо добавил я. — Комиссия ответит вам тем же результатом. Но, полагаю, Петра Васильевича могут заинтересовать ваши запонки. Или же ваш клинок.

Дворянин испуганно положил ладонь на рукоять меча, будто пытаясь его спрятать. Вряд ли он когда-нибудь вытаскивал его из ножен, но работал с этим оружием очень талантливый мастер. Да и в запонках осталось Эхо неизвестного мне ювелира. Не чета клинку, но всё же.

— Это фамильный меч! — выдохнул юноша. — Высочайшей ценности. А запонки… Откуда вы знаете?!.

Гордеев чуть оживился, нацелившись на новую драгоценность, но аристократ замотал головой.

— Нет. Нет. Я всё равно вам не верю!

Он в сердцах схватил брошь с прилавка, замотал её в тряпку. Взгляд Чиваркина преисполнился ненависти.

— Понимаю ваше негодование, ваше благородие, — сокрушённо вмешался Пётр Васильевич. — Но так бывает. Истории предметов часто оказываются не такими, какими мы ожидаем. Вот.

— Вы просто сбиваете цену! Ноги моей больше здесь не будет! — воскликнул дворянин и вышел из лавки. Дверь за ним громко-громко хлопнула. Пётр Васильевич тяжело вздохнул, повернулся ко мне:

— Экий он нервный! А ты снова меня выручаешь. За венцовскую вещицу можно было бы и две тысячи попросить. Есть у меня артефактор, который бы к ней прицепил бы что-нибудь мощное. Но раз нет Эха… То и возиться с этим нет нужды. Вот. А что там за запонки?

— Думаю второй уровень Эха. В клинке четвёртый минимум, — пояснил я и протянул антиквару руку, раскрытую ладонью к потолку. Пётр сокрушённо вздохнул, достал бумажник и выудил оттуда десятку. Я кашлянул, и Гордеев закатил глаза. Вложил ещё червонец.

— Это ведь всё равно дешевле, чем в комиссию идти, — подмигнул ему я.

— Что, правда, то, правда, Миша. Запрут на месяц вещицу, а там ещё и ошибутся потом, бумажки свои поперепутают и время потеряешь, и деньги потеряешь. Повезло мне с тобой, Миша. Повезло. Редкая у тебя способность выпала. Быть тебе дворянином, клянусь, ежели глупить не будешь. Вот.

Лишняя десятка никак не расстроила Гордеева, потому что если бы он купил фальшивую вещицу на свой страх и риск, то потерял бы гораздо, гораздо больше. И не только в деньгах, а ещё и в репутации.

— Спасибо, Пётр Васильевич, — улыбнулся я ему. Даже жалко, что наши дорожки скоро разойдутся. За этот год мы почти сдружились. Ворчливый мужик, конечно, но правильный. Мне будет его не хватать.

— Как там твоя учёба? Долго осталось? — он будто почувствовал мой минорный настрой. — Месяц, да?

— Неделя, — поправил его я, и хозяин антикварной лавки посмурнел.

— Надо же, как время быстро летит, Миша… Ужасно как… Не передумал в свою Сибирь отправляться-то?

— Не передумал.

— Талантливый ты парень, чего тебе в той глуши делать! — вздохнул антиквар. — А здесь Петербург! Здесь возможности! Вот!