Хирург Коновалов (СИ) - Волкова Дарья - Страница 3

– Я с ним посралась жестко, – признаюсь.

– Зачем?

– Не понимаю. Не помню. Не в себе была.

– Ну и что? – пожимает плечами Алька. – Вряд ли ты с ним пересечешься. – А потом внезапно переключается: – Он симпатичный?

– Кто?

– Хирург этот?

Я вспоминаю огромные ручищи, сложенные на широкой груди, презрительно поджатые губы, глаза оттенка норильского декабря. Вообще-то, декабрь в Норильске темный, мы там прожили несколько лет. А у врача глаза светлые. Но ощущение ледяного холода от них – именно норильский декабрь.

– Нет.

– Жаль. Ладно, я договариваюсь о встрече с главным. Тебе ведь время непринципиально?

Я вздыхаю.

– Не принципиально.

***

– Доктор, у меня все в порядке?

У тебя, мужик, с головой конкретный напряг, но это не мой профиль. Киваю, едва успев подавить зевок. Дежурство выдалось неспокойным.

– И у меня все будет… как раньше?

То, как люди избегают называть вещи своими именами, меня все еще, даже спустя годы работы в медицине, раздражает. Ты взрослый мужик, ты проститутку снять можешь, а член назвать членом – нет?

– Как у вас было раньше – я не знаю. Может, вы членом орехи кололи. А функции мочеиспускания и половая должны сохраниться.

Краснеет, пытается смеяться. Я встаю, но больной не унимается.

– Вы сказали – должны. Но это не точно?

– С нашей стороны мы все сделали. Все ткани подшиты аккуратно. Но если вдруг – что маловероятно – что-то не будет функционировать, то это уже к профильному специалисту.

– К какому?

– К урологу. И мой вам совет, если все же придется обратиться – смотрите на руки.

– Чьи?! – таращится на мои руки, по многолетней привычке сложенные на груди.

– Не мои же. Руки уролога. Чем они меньше, чем лучше.

Пациент, с чьей-то легкой руки получивший прозвище «жертва укушения», пламенеет лицом окончательно. Это они с его подружкой-резвушкой прямо пара краснощеких попугайчиков.

– А можно еще один вопрос, доктор?

– Слушаю.

– Скажите, а вы… Ну… сообщали кому-нибудь детали… того, что случилось? Что меня… – едва слышно, – укусили?

Это даже не детский сад, это ясли какие-то. Читаю краткую, но исчерпывающую лекцию о том, что и кому я имею право говорить и, наконец, выхожу из палаты и иду в ординаторскую. На половине дороги меня перехватывает Людмила Владимировна.

– Вадим Эдуардович, когда вы уже переедете? – кивает мне за спину. Там находится кабинет заведующего отделением, пустующий уже второй месяц. Пока я трахаюсь с бумагами и прочей бюрократией в статусе «и.о.» после того, как наш предыдущий заведующий спешно пошел на повышение.

– Надеюсь, никогда.

Людмила Владимировна поджимает губы. Не понимаю, почему меня назначили исполняющим обязанности – в отделении есть несколько хирургов с гораздо большим стажем, чем у меня. Но почему-то все отделение уверено и ждет, что именно меня в итоге и назначат заведующим, и не хотят никаких пришлых варягов. Я на ситуацию с чистым сердцем забил, потому что других забот выше крыши. Предложат – тогда и буду думать, что ответить. Но пока высокое больничное начальство второй месяц не может принять решение.

***

Кручусь перед зеркалом. Там отражается пигалица, которой не придают солидности ни деловой костюм в стиле «power dressing», ни убранные гладко за уши волосы. Дохлая эта затея – казаться не тем, кем ты есть. Маленькая собачка – до старости щенок. Так, наверное. Только эта фраза ни хрена не помогает при встрече с потенциальными работодателями, в чьих глазах отчетливо читается: «Куда ты лезешь, девочка?». И неважно то, что девочка выросла с паяльником в руках, что провела все детство у отца на работе – на нескольких, если точно. А папа у девочки – инженер-КИП-овец с золотыми руками, за которого дрались самые передовые производства. Я в целом папины способности унаследовала. Просто выросла в другое время, где уже вовсю правили бал компьютеры. Только, в отличие от отца, который все своим видом внушает уверенность и авторитет, я вынуждена каждый раз доказывать, что реальный специалист, а не девочка.

Ладно, не в первый раз. И я пошла переодеваться. Через пятнадцать минут на меня из зеркала глядела привычная я. Базовые джинсы, футболка, пиджак, на ногах лоферы, на плече сумка-портфель. Добавить нечего. Разве что… Взлохмачиваю волосы, беру со стола очки с линзами для работы за компьютером, водружаю на нос. Ну вот. Большей солидности я уже не добьюсь. Помахав своему отражению в зеркале, я отправляюсь на собеседование в крупный современный медицинский центр.

***

Главный врач клиники оправдывает мои худшие предположения. Я собрала на него небольшое портфолио. У него чудовищное имя и отчество – Григорий Олегович. Только фамилия нормальная – Буров. Но об имя и отчество я пару раз запнулась точно. А еще он по специальности – гинеколог. Понятно, что сейчас человек занят исключительно административной работой, но все-таки… Я пытаюсь абстрагироваться от мысли, что вот этот мрачный усатый дядька когда-то ежедневно заглядывал женщинам между ног. Убейте меня, но усы и гинекологическое кресло – худшее сочетание, с какой стороны не посмотри!

В общем, он мне не нравится. Я ему, похоже, тоже. Но вот место работы мне нравится очень. Алька права – все, как я люблю. С нуля смонтированная информационная система огромного медицинского комплекса, в которой учли все – начиная от собственной системы резервного питания, которая, судя по схеме, занимает весь подвал одного из корпусов, до всевозможной, зачастую экзотической офисной техники. Ну и медицинской техникой, тоже подключённой к этой системе, комплекс нафарширован по самую крышу. Правда, я в этой технике не особо разбираюсь, большинство названий даже слышу впервые, я ведь кроме УЗИ и МРТ, ну и еще рентгена, и не слышала больше ни о чем. Но разобраться в этом уже хочется – страсть. Правда, штатное расписание странное, но это все детали, которые познаются в работе. А работа эта, судя по рисунку усов напротив, мне не светит.

– Резюме у вас, конечно, внушительное, – цедит Григорий Олегович. И эта такая фраза, за которой в воздухе повисает «Но…». Я его озвучиваю.

– Но?..

Он откидывается на кресле, складывает руки на груди. Вспоминается хирург Коновалов с точно таким же жестом. Врачей, что, этому где-то специально учат? Или они так присягу принимают? Или что там у них, клятва какая-то.

– Как же такую пичужку на такую работу занесло?

Вот пичужкой меня еще не называли! Я знаю, что у меня все на лице видно, вспыхиваю мгновенно. Никакой аутотренинг не помогает, покер-фейс – не мое.

– Да не обижайся, – Олегович усиленным темпами хоронит наши и без того бесперспективные отношения. – Мне, правда, интересно, как такие симпатичные девочки идут на такую работу. С этим же… – он делает в воздухе непродленный жест. – Без пол-литра не разберешься. Железки эти всякие, провода, программы. Мужиками командовать, опять же.

А, вот оно, ключевое.

– А как такой… – повторяю его неопределенный жест руками, – мужчина, как вы, связал свою жизнь с женскими половыми органами?

Смотрит на меня оторопело, И, едва я кладу ладони на подлокотники кресла, чтобы встать, падает на спинку своего кресла и закатывается громким смехом. Наверное, его секретарша в приемной сейчас подскочила на месте. Я точно подскочила.

– Ай, зубастая. Может, и справишься с этими идиотами.

Странное определение для работающих на тебя людей. Или у Олегыча все идиоты?

– Итак, Инна… – он подглядывает в резюме, – Леонидовна. Пожалуй, ваша кандидатура мне нравится.

А он умеет удивлять.

– Хотите у нас работать?

Мне нравится эта формулировка – «У нас работать». Не «со мной», а «у нас». И место мне нравится. А этот Григорий Олегович… На мой взгляд, слегка странный. Но, может, и я на его взгляд – тоже.

– Да.

– Только у меня одно условие.

Мне вдруг вспоминаются слова Альки. Что на эту должность хотят, вопреки устоявшейся традиции, женщину. И что-то мутное с увольнением предыдущего ИТ-директора. В голове мелькает рой мыслей с гипотезами от нашего «через постель» до заграничного харассмента.