Попаданка с квартирой приключений не ищет (СИ) - Добринская Ева - Страница 4

Так, идем дальше. Я почему-то решила, что лестница вниз справа — это выход на улицу. А на людную улицу я пока не рискнула бы выходить. Решила спуститься по лестнице слева, посетить садик-огородик.

Нет, ну как так? Я неделями не могу заставить себя выйти на улицу, а сейчас не могу удержать себя, чтобы не выйти вообще непонятно куда. Ага. Уже можно собой гордиться? Авантюризм, хоть и чахлый, но даже в старости жив?! Или просто в моей жизни появился проблеск мотивации?

Я так увлеклась самокопанием, что, на автомате осторожно спустившись по лестнице, очнулась только внизу перед дверью. Дверь запиралась обычным накидным крючком. А, нет. Не совсем обычным. Красивым крючком, кованым, затейливо изогнутым. Собственно, крючок был головкой птицы с длинным клювом и длинной шеей. Этакая цапелька.

Я снизу подтолкнула пальцами шейку птицы, клюв птицы вышел из паза, оформленного как изящный кувшинчик (до чего же красиво все сделано), и дверь открылась.

Садик как садик. Обнаружились глухие заборы слева и справа, на что я вчера, глядя в окно, внимания не обратила, увлеченная разглядыванием полей и крылатых единорогов.

Несколько голых, наверное, плодовых деревьев, несколько грядок с пожухлыми культурными растениями. Видно было, что садик и грядки присмотрены: не заросло все кущами бурьяна. Просто, если в моем мире сейчас было начало лета, то здесь была, то ли очень ранняя весна, то ли очень поздняя осень. Деревья — голые, трава — жухлая. Я посмотрела на поля в долине. Там все росло, зеленело и колосилось. Очень странно! Очередные чудеса.

Наличие заборов слева и справа меня порадовало. Если я никого не видела и не слышала, то и меня никто не мог увидеть. И это хорошо, потому что я, например, понятия не имела, как тут одеваются, на каком языке говорят. Что можно, и что нельзя.

Я-то выскочила из дома в привычной для меня одежде: спортивные штаны и толстовка с капюшоном. Если бы я так появилась на улице предместья то, жителей наверняка ожидал бы культурный шок. Вопрос: что ожидало бы меня?

Эти раздумья навели на мысль, что надо бы посмотреть внимательно на улицу, на народ, который, должно быть, там можно увидеть. Решив, что на сегодня «приключений» достаточно, я вернулась в дом, заперла на «цапельку» дверь и поднялась к себе в квартиру. По пути еще раз подивилась устройству здешнего пространства, не совпадавшего с устройством моей квартиры.

Мысль посмотреть на народ была правильной. Естественно, бинокль мужа мне в руки.

Людей на улице было немного, иногда проезжали телеги с нормальными, совершенно обычными упряжными лошадьми (ни рогов, ни крыльев) и затрапезными мужиками-возницами. Мне этого хватило, чтобы сделать выводы: мужчины одеваются, как привычно: разные варианты штанов, рубахи, жилеты разной длины (не по нашей современной моде, но вполне все узнаваемо). Женщины носили платья, юбки и блузки, полукорсеты на шнуровке.

Женская мода особым целомудрием не отличалась. Наблюдались очень смелые декольте, подоткнутые подолы верхних юбок так, что были видны нижние юбки и даже голые икры. Этакая массовка с немецкого пивного фестиваля.

Более респектабельные на вид горожанки были одеты в пары: юбка и жакет. Юбки имели объем, но довольно скромный, либо за счет нескольких нижних юбок, либо небольших фижм. Жакеты были короткими с разной длины фалдами, прикрывающими верх юбки. Судя по осанке, эти дамы носили жесткий корсет.

Кстати, на улице, на первый взгляд, было чисто. Мощеная камнем дорога и плиточные довольно широкие тротуары производили приятное впечатление — убитыми и опасными для пешего движения и транспорта не выглядели. Как там дальше за пределами предместья, пока не известно, но было понятно, что или государство богатое, или догляд за порядком строгий, либо и то, и другое вместе. Очень цивильно.

Конечно, я не знала, надолго ли вся эта ситуация (может, завтра проснусь в своем обычном мире), но идея приодеться меня увлекла. Можно было и самой что-то сшить, но не настолько бодрой я себя чувствовала, чтобы осилить многослойное платье, да еще и с корсетом, кроме того техника такого пошива незнакома, заниматься ерундой, изобретая велосипед, не хотелось, и я полезла на сайты ретро-одежды.

Этим и занималась до позднего вечера. Подходящие варианты платьев и пар для горожанки среднего достатка нашла и выбрала одно платье и одну пару, две нижних юбки и две блузки. Стоило все это недешево, но и не особенно дорого. Можно было заказать дешевле почти в два раза на дальневосточных торговых площадках, но ждать пришлось бы долго.

В результате заказала и оплатила с доставкой и примеркой на сумму около шестидесяти тысяч рублей. Ясное дело — кружево максимально скромное и ткани не самые дорогие, но на первый случай сойдет. Я заценила, сколько стоит платье из дорогой ткани с кружевом ручной работы. Ой-ой — сто тридцать тысяч одно платье. Были эксклюзивчики и в четверть миллиона. И даже что-то в миллион с лишним! Ужас! В общем полюбовалась и страницу закрыла. Корсет решила не заказывать, если что, есть у меня утягивающее белье. Обойдусь и так.

И на самый непредвиденный случай — вот вдруг прямо сейчас понадобится — достала юбку полусолнце в пол из темно-синего плотного хлопка, белый батистовый подъюбник с оборкой вязаного кружева по низу и светло-синий жакет из мягкой плотной шерсти на подкладке. Обычно я надевала этот жакет с трикотажным топом, но в это раз приложила к паре белую блузку с отделкой из кружева. Юбки и блузку пришлось отгладить.

После этого, совершенно умотанная, легла спать и уснула как убитая. Я и так бессонницей не страдала, а тут заснула влет, как в омут провалилась.

Третий день. Утро среды было не таким добрым, как в понедельник и вторник. Видимо, предыдущим днем я переусердствовала с активностью. Чувствовала себя, как после тяжелой тренировки, или будто занималась сексом сутки.

Провела все положенные после сна мероприятия, надела приготовленную с вечера одежду, чтобы обвыкнуться. Длинная пышная юбка — это еще то наказание. Ага. Нужно не запутаться в складках, не наступить на подол, когда садишься и потом поднимаешься, ничего этим подолом не зацепить и не снести. В тесном жакете не наклониться, приходится приседать. Да, да, и кофе пить с прямой спиной, аккуратно поднося чашку к губам. И салфетку на колени, чтобы не обсыпать юбку крошками от бутерброда. Это вам не за компом из кружки, не глядя, прихлебывать. В общем морока, но… Отчего-то мне все нравилось, и я терпела эти неудобства.

И в самый разгар экзерсисов с одеждой и едой в дверь моей квартиры тихо постучали. Я бы даже сказала — поскреблись.

Меня прямо-таки подбросило, я чуть кофе на себя не вывернула. И замерла столбиком как сурок, изо всех сил напрягая слух. И да, услышала какое-то глухое шевеление на площадке под моей дверью.

Было ощущение, будто попала в фильм ужасов. Не знаю, как бы я отреагировала, если бы в квартиру просто позвонили или нормально, громко постучали в дверь, но вот эти — на грани слышимости — постукивание и поскребывание вызывали дрожь и заставляли волосы шевелиться на голове.

Ну хорошо. Фильм ужасов так фильм ужасов. Что там обычно делают? Ага, непременно идут посмотреть. А что делать? Мне отступать некуда. Смысл запираться в дальней комнате и носа не высовывать? Если что, как спасаться? Мне что в окно, что в двери — выхода в мой мир нет.

Наконец, обратила внимание, что чашку с кофе судорожно прижимаю к груди. Надо же, все-таки не облилась. Аккуратно вернула чашку на блюдце на столе. Не спеша отошла к раковине, ополоснула руки, тщательно вытерла полотенцем. Вдохнула-выдохнула, как пред прыжком в воду, и отправилась к входной двери.

В глазок ничего не увидела. Еще раз продышалась и отперла дверь.

На площадке навалившись левым боком на так понравившееся мне ограждение, подогнув ноги, сидел мужчина.

Ну а дальше я решила позаботиться о раненом. Оставить его за порогом умирать, я не могла. Да. Не могла и все. Вызывать Скорую из нашего мира, а потом запускать в чужой мир я посчитала невозможным. Представила себе, что дверь в другой мир стала бы достоянием общественности, и ужаснулась. Это же конец спокойной жизни. Набегут всякие, начиная от полиции и заканчивая ФСБ. А между ними ученые, журналисты и, Бог знает, еще кто.