Попаданка с квартирой приключений не ищет (СИ) - Добринская Ева - Страница 13

Я подняла взгляд от младенца и испытала почти мстительное удовольствие — не все же мне одной находиться в офигении. Мужчины так и не присели, стояли и смотрели на меня круглыми глазами. Я не поняла, что их так удивило — все же я женщина, мать, почему бы мне не заняться ребенком, но это была немая сцена. Ни один из них сразу не способен был ответить на мои вопросы.

Я разглядывала новых мужчин. Один, как я уже отметила, был примерно возраста Анта, чуть более массивной: высокий, хорошо физически развитый. Еще один нормостеник*. Очень симпатичный. Светловолосый, сероглазый. Второй мужчина очевидно старше, выглядел лет на пятьдесят пять — шестьдесят. Типичный астеник*. Тоже высокий, но очень худой.

(* астеник или эктоморф — тип телосложения. Другими словами, брат Буратино: длинный, худой, узкий. Даже при занятиях спортом мышцы сухие: рельеф есть, массы нет.)

У всех троих довольно длинные, ниже плеч волосы, подстриженные и убранные по-разному.

Молодые заговорили одновременно:

— Это мой побратим Маркас, — Ант указал на второго молодца.

— Я объясню, — одновременно начал говорить Маркас, но замолчал и не стал перебивать Анта, склонил голову в приветствии.

Ант поджал губы, пряча усмешку, глянул на побратима и продолжил:

— Это мэтр Бернс — целитель, — он повел рукой в сторону Кощеюшки.

И этот поклонился.

Нет, ну правда, аномально худой мужик — кожа да кости.

— Этот молодой человек, — он улыбнулся мальчику, — мой сын Арсан.

И Арсан снова слегка поклонился.

Ант замолчал, глядя на Маркаса.

— Господа, может, вы уже присядете? Что вы надо мной стоите?

Моя немаленькая гостиная в присутствии трех высоких мужчин оказалась не такой уж просторной.

Двое уселись в кресла. Маркас сел на диван, рядом с ним присел Арсан. Маркас подгреб его к себе под мышку. И они все снова уставились на меня.

— Что?

Объяснение не последовало.

— А скажите-ка мне, господа, какого возраста ребенок?

Мужчины точно не знали, но коллективно решили, что ребенку около четырех месяцев.

— Что-то крупненький ребенок.

— Для оборотней это нормально, — поделился сведениями целитель Бернс.

«Ага. Ребенку пусть и будет четыре месяца, но, судя по весу, сомневаюсь, что его насытит питание для младенцев от 0 до 6 месяцев. Буду брать от шести».

— Так, пока я заказываю для ребенка питание и подгузники, можете рассказывать.

Я не стала очерчивать рамки интересующей информации. Сначала послушаю.

Заговорил Маркас.

— Леди Ева…

— Ева.

— Что? — удивился он.

— Не нужно говорить мне «леди». Обращайтесь ко мне по имени и на «вы».

— Простите, Ева. Я продолжу. Мы не планировали появляться с малышом. Это ребенок воина, что погиб при нападении, о котором, я надеюсь, вы знаете, — он глянул на Анта, а тот кивнул. — Он воспитывал ребенка один, жена умерла в родах. Нянька, узнав, что отец малыша погиб, оставила его у соседей, наверное, решив, что платить ей теперь будет некому. Возможно, она рассчитывала выйти замуж за отца ребенка. Все это выяснилось неожиданно. У нас, так уж получилось, сейчас конспиративный период, а я уже направлялся с Арсанчиком и целителем Бернсом сюда, к вам. Пришлось оставить поиски няньки на потом, и идти сюда с малым. Простите за неудобства!

«Значит, все же кто-то не пережил обстрел. Ужас ужасный! И Ант был не в курсе».

И я обратила внимание на то, что Маркас сказал «Арсанчик»: употребление суффикса «-чик» — это русский речевой стереотип. Я наблюдала, как он встраивается в другие языки. Что-то меня цепляло, но не было времени задуматься.

— Хорошо. С маленьким понятно. А что с целителем? Анту нужна помощь? Я чего-то не знаю?

— В общем да. Целителю нужно взглянуть на Анта. И целитель нужен вам.

— А?..

Похоже, это теперь мое нормальное состояние, когда я периодически теряю дар речи. Я-то думала, что уже особо и удивляться нечему. Хотя я, наверное, заблуждаюсь. Оборотни и единороги крылатые — это не все, чем меня может удивить этот мир. Вот. Теперь целитель для меня!

— А я больна?

Маркас развел руками.

— Да, Ева, вы больны и немолоды. И целитель вам просто необходим. А еще Ант сказал, что у вас обнаружилось замершее магическое ядро. Можно попытаться освободить вашу магию.

Я не стала показывать степень очередного изумления, демонстративно уставившись в монитор.

— Ну, детка, — обратилась я к малышу, — мы все тебе заказали. Через час тебе привезут еду и подгузники.

Потом посмотрела на мужчин.

— Когда придет курьер, мне с кем-нибудь из вас нужно будет выйти в город. В мой город. Нужно сходить в аптеку и купить бутылочки, соски и прочие мелочи, которые я не могу заказать в доставке из обычного магазина. Я не люблю выходить из дома, поэтому мне нужна компания. А пока я вас оставлю, мне нужно немного освежить малышоню. Ант, можете похозяйничать. Буду признательна, если вы сделаете всем чай. А мне просто необходим кофе.

И отправилась в ванную. «Боже, какое счастье прижимать к себе тельце ребенка!»

— Ты ж моя прелесть, сейчас поменяем тебе пеленки.

«Очень спокойный ребенок. Мокрый, но молчит. Даже не кряхтит. Улыбается. Солнышко».

За спиной услышала шипение:

— Маркас, ты почему ей ничего не сказал?

— А ты сам почему не сказал?

— Ты смерти её хочешь?

— А ты?

— Все! Иди сам делай чай. Я не умею. И завтрак всем не помешает. Бернс, иди с леди, возможно, ей потребуется помощь.

Я улыбнулась: «Вот паразит, все равно называет меня леди. И, смотри-ка, всех построил и озадачил». В принципе, я бы не возражала против обращения «леди» (мне не привыкать, меня муж так называл), но тогда и спрос с меня будет другой.

«Обойдетесь, господа. У меня своя зона ответственности. И ее границы я предпочитаю определять сама. Насколько это возможно. Все же буду реалисткой: человек предполагает — Б-г располагает, но свободу выбора никто не отменял».

Улыбка пропала. «Значит, все же есть что-то, касающееся непосредственно меня. И счастье известить об этом они никак не поделят. Спихивают друг на друга. Теперь понятно, почему Ант избегал объяснений: Рассчитывал, что это сделает Маркас… Марк. А тот тоже не горит желанием меня информировать. Вопрос. О чем? От чего это я могу умереть? Наверное, от любопытства. Вот, гады!»

Маркас. Тоже котик-не котик.

Кое-что о новом мире и о подгузниках

Я ополоснула малыша, и тут выяснилась новая подробность… Та-дам. Малыш оказался малышкой. Крупненькая такая крошечка-хорошечка.

Бернс пошел со мной в ванну, и даже подержал малышку, пока я доставала полотенца и старую наволочку в качестве временного подгузника — застиранную, мягонькую — самое то.

А потом я подстроила теплую воду в кране над раковиной умывальника, сняла с ребенка покрывальце и пеленку, как стало ясно, не только мокрую, но и испачканную, и простила испуг Марку, державшему малышку на отлете. Пропавшее у меня почти полностью лет пять назад обоняние объясняет, почему я сразу не поняла его обеспокоенность. Он-то чувствовал запах, а я нет.

Я обтерла с попки все лишнее и стала подмывать, тут-то и стало понятно, что у нас не мальчик, а девочка.

В порыве чувств я чмокнула малышку в маковку.

— Ты же моя рыбонька, ты же моя девочка. Солнышко.

За спиной от неожиданности «хрюкнул» целитель, удивился:

— Так это девочка? А нам никто не сказал.

Малышка терпеливо переносила помывку, вытирание полотенцем, упаковку в подгузник-наволочку.

После этого я завернула ее в махровую простыню и опять попросила Бернса подержать ее. Собрала грязные пеленки и сунула в пакет, чтобы вынести в мусоропровод. Стирать я их не собиралась, а вот покрывальце оставила для нее как память, выбрасывать не стала, положила в стиралку. Вымыла раковину, прибрала следы помывки.