"Фантастика 2025-58". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Букреева Евгения - Страница 74

«Вот я дурак!» — Кравец покачал головой. Ведь Ивлев действительно переезжал.

Антон только сейчас понял замысел Литвинова: пожертвовать лабораторией по производству наркотиков (вернее, судя по готовящемуся переезду Ивлева, просто переместить её в другое место), подставить Анну, ликвидировав тем самым и тайную больницу, которая стала причинять Борису слишком много хлопот, и саму Анну. А ведь Литвинов её любил. Пусть когда-то давно, но любил. А сейчас, не колеблясь, приносил в жертву. И если он способен сделать такое с женщиной, к которой некогда испытывал сильные чувства, то что такое для него он, Антон Кравец? Пыль. Грязь под ногами. Но Савельев — Антон ещё раз бросил взгляд на Павла Григорьевича — Савельев был в сто раз хуже. Поэтому… Кравец поднял правой рукой трубку телефона, левой — чуть дрожащей — нервно набрал нужный номер.

— Через час, — сказал тихо, но отчётливо. — Будьте готовы к операции через час. Проконтролирую лично.

Трубка с тихим стуком опустилась на аппарат.

Обратный отсчёт пошёл.

Глава 22. Сашка

Сашка клял себя на чём свет стоит.

Второй раз за месяц встреча с Савельевым, будь он неладен вместе со своей Никой, с Кравцом и со всеми их политическими играми.

Если бы Сашка мог повернуть время вспять, он бы вернулся на ту злополучную вечеринку, куда пришёл с Марком (чёрт бы пробрал и Марка тоже), а ушёл вместе с Никой Савельевой, девочкой, с которой у него априори не могло быть ничего общего. И что он теперь имеет? Кучу проблем и сомнительные привилегии.

После того как Сашка облажался с отчётом, Кравец вызвал его к себе и недвусмысленно дал понять, что с ним будет, если он оступится ещё хоть раз или проявит самодеятельность, а также выдал чёткие инструкции, что и кому говорить.

— Почемучке Ледовской скажешь, что Ника попросила тебя прикрыть, а сама отправилась куда-то вниз, куда — ты не знаешь, — голос Кравца был холоден и пуст.

— А…

— Никаких «а», этого достаточно.

И этого действительно оказалось достаточно. Сашка видел, что Веру раздирают противоречия: с одной стороны, она ему не верила, что было неудивительно — Ледовская никогда ему не доверяла в отличие от всех остальных, а с другой стороны, она боялась навредить Нике. Любовь и преданность подруге в итоге победили, Кравец, отменный психолог, виртуозно сыграл на Вериных чувствах, не сфальшивив ни на одной ноте.

С Савельевым было сложнее.

— Вряд ли Савельев объявится у тебя в ближайшее время, но если вдруг… если вдруг, отрабатывай ту же версию, что и с Ледовской: ушла куда-то вниз, просила папе ничего не говорить, куда ушла — не знаю. Но об этом сразу доложить мне. Сразу! А не как в прошлый раз. Дальнейшие инструкции получишь позже.

Наивно было бы предполагать, что обойдётся без дальнейших инструкций — не обошлось. И опять Кравец угадал появление Савельева с потрясающей точностью, хотя вряд ли угадал, скорее срежиссировал, и в этой постановке Сашке уже отводилась роль не простого статиста.

— Так, где Ника? — в спокойном голосе Павла Григорьевича отчётливо проступила холодная ярость.

— Она ушла куда-то вниз… я не знаю точно, куда. Ника мне не говорила. Она просила и вам ничего не говорить. Ника сама просила…

Когда они с Кравцом отрабатывали эту сцену, все возможные варианты этой сцены, тот велел добавить больше дрожи в голос.

— Больше страха, больше. Потрясись перед ним основательно, у тебя получится. Тут ты талант, — своего презрения Антон Сергеевич не скрывал. — Разыграй своё амплуа труса по полной. А потом, потом скажешь ему вот что…

То, что Антон изложил дальше, заставило Сашку побледнеть.

— Это же неправда! Павел Григорьевич никогда не поверит, что Ника распространяет наркотики. Ника никогда не имела ничего общего с наркотиками…

— Да ну? — Кравец хитро прищурился. — Ты плохо знаешь свою подружку. Именно в данный момент у неё с наркотиками гораздо больше общего, чем ты думаешь. Впрочем, тебе и не нужно говорить об этом Савельеву напрямую. От тебя требуется только намекнуть. Запомни, ложь срабатывает в двух случаях: когда она так отвратительна и чудовищна, что в неё невозможно поверить, и когда ты сеешь зёрна сомнений в чужую душу. Только не забывай эти зёрнышки удобрять и поливать…

— А про это ты что скажешь?

Савельев чуть ли не в лицо ткнул ему ту самую злополучную записку, которую Сашка писал Змее. От Кравца он знал, что записка уже у Павла Григорьевича.

— Павел Григорьевич, это была обычная вечеринка.

— С наркотиками?

— Да. Мы все дурили, и все немного тогда… ну, просто по приколу…

— Кто принёс наркотик?

— Я не знаю точно. Но мне его дала Ника.

Это и было то зерно сомнения, о котором говорил Кравец. Сашка видел, как тень недоверия пробежала по лицу Павла Григорьевича, как в глазах мелькнул и тут же погас гнев, как чуть дрогнула записка, зажатая в руке.

Возвращаться назад в офис не хотелось. Сашка чувствовал, что щёки его пылают, а колени дрожат. Он отошёл чуть подальше от двери и особенно от окна, через которое его мог видеть Кравец (Сашка не знал, но догадывался, что Кравец наблюдал за их с Савельевым разговором), прошёлся по коридору, остановился, не доходя до туалетов, прислонился спиной к стене. Сердце колотилось, норовя выскочить из груди, а дыхания не хватало. Он как будто полчаса отпахал в спортзале на беговой дорожке на самом максимальном режиме, только в отличие от беговой дорожки, которая приносила вместе с усталостью чувство удовлетворения, сейчас в душе и сердце жил только страх. Ведь, когда Ника вернётся… господи — Сашка резко запрокинул голову, ударившись о стену, зажмурился от боли — господи, хоть бы она никогда не возвращалась…

— Привет!

Сашка открыл глаза, и его лицо медленно вытянулось от удивления. Кого-кого, но именно этого человека он никак не ожидал увидеть здесь. Напротив него стояла Кирилл Шорохов, тот самый Шорох с их этажа, один из тех тупоголовых идиотов, которые когда-то здорово отравляли его жизнь.

Сашка Поляков с удивлением разглядывал Шорохова. Что он здесь забыл, интересно. Хотя, судя по рабочей форме, которая была на нём, наверно, отправлен снизу ремонтировать чего-нибудь у них на этаже. В туалете что ли где какая утечка.

— Не знаю, помнишь ты меня или нет. Мы на одном этаже живём.

— Жили на одном этаже.

— Ну да… жили, — тонкие губы Кирилла скривились в знакомой усмешке.

Поведение Шорохова немного напрягало, но Сашка взял себя в руки. Ему не десять лет, и за спиной этого придурка не стоят его гогочущие дружки. Сейчас они один на один, причём на его территории — Сашка считал офисный этаж своим. Но даже при таком раскладе ему было не по себе.

— Слушай, — Шорохов нервно оглянулся. — Я тут не для того, чтобы отношения выяснять. Я к тебе пришёл из-за Ники.

— Чего?

— Чего слышал. Ника в опасности, и ей нужна помощь. Мне нужно срочно встретиться с её отцом, она сказала, ты можешь помочь. Можешь отвести меня к нему.

Сашка открыл рот, не зная, что сказать. Ника? Откуда этот урод знает Нику? Или это какая-то подстава?

— Да расслабься ты, — Шорохов мотнул головой. — Сейчас с Никой всё в порядке. Пока в порядке, но…

— Откуда ты знаешь Нику?

— Блин, ну долго объяснять.

Сашка видел, что Шорохов чего-то боится. Нервничает, постоянно озирается по сторонам.

— А я не тороплюсь. Объясни. Давай. А то с какого такого перепугу я должен тебе помогать. К Павлу Григорьевичу отводить.

Он не успел договорить, но уже понял, что перегнул палку. Шорохов резко сделал шаг навстречу, прижал его к стене, приблизил тонкое злое лицо.

— А ты подумай хорошенько, с какого перепугу. Ника вроде как твоя подруга, не моя.

Сашка понимал, что здесь Шорохов ничего ему не сделает, не посмеет сделать, и всё равно страх нервной паутиной опутывал его. Он пытался лихорадочно сообразить, что сказать, как поступить в такой ситуации. Ника и Шорохов. Что вообще может связывать их двоих? Он врёт, что знает Нику? Или не врёт? Чёрт, что там говорил Кравец… у Ники с наркотиками гораздо больше общего, чем ты думаешь… Если верить Кравцу, то получается… блин… Шорохов — наркоман, это точно, а может и дилер, у них на шестьдесят пятом каждый второй полудурок или догоняется или сам продаёт. Неужели Ника правда… да нет, не может быть.