Газлайтер. Том 25 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич - Страница 37

Маша бросает холодную, идеально отточенную улыбку:

— Данил Степанович лично уничтожил две орды гулей. Я бы на вашем месте следила за выражениями, Кирилл Русланович.

Я даже не поворачиваю головы:

— Не вижу проблемы, Кирилл Русланович. Царь всегда одаривает по заслугам. Ваш отец, если действительно служит Царю и Родине, непременно будет вознаграждён.

И я ведь не преувеличиваю. Вознаграждён он будет тем, что у него отберут Междуречье. Так хреново он служит.

— Почему ваша наложница отказалась со мной танцевать? — с вызовом спрашивает Кирилл Трубецкой, подходя вплотную.

Я удивленно приподнимаю бровь.

— О ком речь?

— Та иномирянка с клыками. Я — боярин. Древнего рода, между прочим, а мне отказывают.

Хмыкаю. Тут даже отвечать сразу не хочется.

— А она — принцесса Айра, дочь короля Ликании и, на минуточку, будущая королева Шакхарии. Думаю, её род не уступает вашему. А если честно — превосходит.

Кирилл морщится, будто я плеснул ему в лицо чем-то покислее уксуса.

— Значит, так? Я вызываю вас… на конкурс.

— Конкурс? Это что, новая форма дуэли? — не понимаю.

— Прохождение теплицы, — вмешивается Паскевич, с готовностью подхватывая. — Испытание. Кто пройдёт с наименьшим числом ожогов — тот и победил.

И тут же Кирилл срывается:

— Слабо, граф?

Я усмехаюсь.

— Я ещё слова не сказал, а вы уже «слабо» кидаете. Хороший стиль, старорусский. Конечно, давайте. Самому интересно — что за развлечения вы тут устроили, Дмитрий Степановчи.

Идем к «теплице». С виду — просто парник с лианами. Но стоит посмотреть внимательнее — всё меняется.

Полуголые аристократы проходят сквозь шевелящиеся заросли, стараясь не издать ни звука, но всё равно срываются — стоны, приглушённые вскрики. По коже — ожоги, фиолетовые. И не просто боль. Я чувствую: идёт энергетическое истощение. Спрашиваю по мыслеречи Лакомку, которая сейчас в сторонке с Ненеей общается:

— Не знаешь, что за лианы?

— Редкий сорт, мелиндо, — откликается альва. — Если ожоги фиолетовые — значит, растение высасывает энергию из источника. Это не просто обжог, это слабый энерговампиризм, но не смертельный.

А вот оно что. Гостей ослабляют под видом «конкурса». Меня бокалом некротики тоже хотели обработать. Всё это как-то подозрительно. Сами дворяне не придают значению своему частичному истощению — ведь они типа в гостях у князя, и никто их не тронет под его защитой. Знали бы они, что гостят они на самом деле у Демона.

Паскевич улыбается вежливо, как мясник перед ударом топора:

— Надеюсь, вы не боитесь, Данила Степанович? Раздевайтесь по пояс и проходите, пожалуйста. Без доспехов, без регенерации. Сканер-судья будет следить за теплицей. Если попытаетесь жульничать — узнают все.

— Никто жульничать не будет, — отвечаю с улыбкой.

— Хорошо, а я в ваше отсутствие составлю компанию вашей невесте, — Паскевич плотоядно смотрит на княжну Морозову.

И в этот момент — мыслеречь. Машин голос, тревожный, острый:

«Даня, ты правда оставишь меня с ним?»

Отвечаю уверенно:

«Не бойся. Он с тобой долго не задержится.»

Скидываю пиджак рубашку. По пояс — хватит. Кирилл Трубецкой, тоже раздевшись, первым входит в заросли. Я наблюдаю. Он старается держать спину прямо, но с каждым шагом его всё больше ведёт. Лианы хлещут, жалят. Он срывается на шипение, кусает губу, выходит из парника запыхавшимся, лоснящимся от пота, с десятком пылающих фиолетовых ожогов на коже.

Мой черед, и тут Паскевича скручивает. Лицо сереет, глаза — блюдца, и он, почти не сгибаясь, телепортом уносится к уборной. Прихватило так прихватило. Не знаю, какой силы Демон сидит внутри него, но организм у него сейчас человеческий. А человеческий желудок — штука мстительная.

— Видишь, Маша? Я же говорил, — произношу, не оборачиваясь.

— И правда, не задержался, — улыбается княжна.

— Мелиндо, — доносится мыслеречь Лакомки. — Гепара и Айра тоже хотят в теплицу, кстати, но я им не разрешила.

— Пусть идут после меня, — отвечаю главной жене.

Гепара с Айрой явно настроены посоревноваться. И пусть. Лучше дать им сейчас выпустить пар в контролируемых условиях, чем потом разруливать полноценный конфликт между избранницами. Профилактика, как говорится, дешевле лечения.

Вхожу в теплицу. Лианы сразу тянутся — живые, жадные, но я включаю друидское зрение и всё становится ясно. Каждая лиана — живое растение с жалом, скрытым чуть выше изгиба. Если схватить выше, перехватить — не укусит. А если взять две, обернуть вокруг предплечья…

Так и делаю — обворачиваю их вокруг себя, как ручных змей. Остальные лианы замирают, начинают вибрировать, будто распознают сигнал. Успокаиваются и пропускают. Своих они не трогают. А лианы сейчас и приняли меня за своего.

Перед выходом сбрасываю обмотку. Делаю последний шаг из теплицы — и выныриваю на свет.

Все взгляды — на меня. Судьи подходят ближе, внимательно осматривают торс, щурятся, переглядываются.

— Данила Степанович победил, — наконец произносит один из них. — Ни ожогов. Ни единой отметины на коже.

— Ну охренеть… — выдыхает где-то сбоку Морозов, не скрывая восхищения.

— Как так⁈ — взрывается фиолетовый от ожогов Кирилл Трубецкой. Его, похоже, даже в лицо заехало. — Не может быть, чтоб вообще ни одного! Значит, Филинов жульничал! Это была магия!

— Не было, — отрезает судья, не моргнув. — Кирилл Русланович, всё прошло честно. Под наблюдением.

— Я не верю! — упирается Трубецкой. — Вы что-то упустили! Я требую реванша!

Я поворачиваюсь к нему спокойно, почти вежливо:

— Кирилл Русланович, вы получите свой реванш. Обязательно. Вы публично усомнились в моей честности, не представив ни малейших доказательств. А с учетом этого возможен только один реванш— дуэль.

Усадьба Паскевичей, Москва

Дмитрий Паскевич, а точнее Тёмный Попутчик, завладевший телом княжича, чувствовал себя хреново. Человеческий организм сбоил. Желудочно-кишечный тракт протестовал.

Попутчик метался по усадьбе Паскевичей, сжав бока руками. Снаружи, за высокими окнами, пестрела, гудела, смеялась толпа гостей. Никто и не подозревал, что по коридорам особняка сейчас несётся воплощение древнего ужаса… с коликами в животе. Он ещё вчера готовил диверсию для Филинова, вынашивал план, как заполучить мальчишку и выманить Короля Теней. Но теперь он едва не разнёс брюки.

У первого туалета толпились сантехники, взмыленные и отчаявшиеся.

— Назад, господин! — рявкнул один, держа в руках разводной ключ. — Здесь прорвало! Чинить будем сутки!

Попутчик срывается дальше, с силой хлопая дверью.

Второй туалет. Внутри — фонтаны, вода по щиколотку. От обоев остались намёки.

Древний ужас взвыл, держась за живот. Рванулся дальше, в самое дальнее крыло. Там, в глубине старого коридора, за дверью с облупившейся позолотой, он находит последнюю уборную.

С торжествующим хрипом он влетает внутрь, захлопывает за собой дверь, с облегчением выдыхает.

Не подозревая, что прямо под бачком приютилось три противотанковые мины.

Их установил Ломтик, специалист по проникновению в самые неожиданные щели. По приказу своего хозяина он обошёл все санузлы усадьбы и оставил целым только самый дальний от гостей. Здесь вскоре раздастся взрыв такой силы, что стены особняка содрогнутся, а карпы в пруду подскочат.

Я смотрю на Кирилла Трубецкого. Он переминается с ноги на ногу

— Дуэль?.. — неуверенно пробует сын боярина. — Почему сразу дуэль?

Я лениво пожимаю плечами:

— Ну вы же сами, Кирилл Русланович, заявляли, что вы боярин из древнего рода. С прекрасными традициями, дворянской честью и прочим. А значит — должны отвечать за свои слова. В чём проблема?

Он моргает ещё раз. В этот момент из толпы выныривает князь Морозов.

— Кирилл, — говорит князь развязно, — побойтесь бога. Вы родителям живой нужны. Извинитесь перед Данилой Степановичем. Не надо усугублять.