Газлайтер. Том 25 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич - Страница 29

— Тише ты, — без особого раздражения шлёпает его по бицепсу Кострица.

— План простой, — опустошив кружку, я выкидываю ее в теневой портал, открытый Ломтиком. — Идем наверх и мочим всех. Не перепутайте порядок.

— Ессс, фака! — Змейка прикладывает правую верхнюю ладонь ко лбу.

Поднимаемся. Крыша открыта, ветер гуляет. И да — их действительно семеро. Эмир Калифа в центре, в своём вырвиглазном наряде цвета чёрного граната с золотыми нитями. Остальные, похожи, телохранители — один с топором, шестеро с кривыми мечами. Достаточно плотные, маги типа Воина. Профили читаю быстро. Сканера среди них точно нет — иначе бы уже разбежались в панике. Потому что перед ними стоят два Грандмастера и три Мастера. Среди них же только Калифа — Мастер.

Хотя афганцы всё равно напрягаются. Чуют, что что-то не так, хоть и не понимают, что именно.

Калифа выходит вперёд, нахмурившись:

— Почему ты пришёл не один? Мы же договаривались — один на один! И мы одни пришли!

— Да и мы одни так-то… — отвечаю, немного не поняв: это он всерьез или издевается?

— Отправь своих людей назад, — требует эмир, нисколько не смущаясь. — Я уже своих привел, а крыша маленькая.

— В тесноте, да не в обиде, — парирую.

Эмир скрипит зубами, а один из его людей, с коротким шрамом через всю щёку, указывает на Ледзора:

— Топор убери. У нас уже свой есть, — афганец потряхивает топором в доказательство.

Ледзор, не переставая ухмыляться, ловко крутит своё гигантское оружие в руке:

— Мой лучше. Не затупится об твою башку, хо-хо-хо.

Явно афганцы впечатлились этим остроконечным «плавником кита».

— Так, может, миром разойдёмся? — протягивает эмир, поднимая ладони вверх, будто всерьёз настроен к примирению.

И — не дожидаясь ответа — тут же бросает в меня два огненных шара размером с хорошую тыкву. Один за другим. Быстро. Грязно. Предсказуемо.

Началось.

Я взмахом руки поднимаю перед собой щит из Тьмы-Воды — синтез двух стихий, с которым легат Воронов хорошо наловчился работать. Слой плотной тьмы, пронизанный движущейся влагой, гасит огонь, выплёскивая в воздух пар. Через секунду вся крыша тонет в тумане — вязком, густом, как кипящее молоко. Отлично. То, что надо.

Я мгновенно передаю ментальные координаты афганцев своим. Туман наш союзник.

Пока афганцы стреляют в мареве куда попало, они тут же получают люлей от моих.

Змейка бросается на двоих сразу. Те не растерялись, идут врукопашную с мечами, но четыре руки решают. Когти визжат по металлу, один из физиков-бойцов завизжал сам — Змейка ткнула ему когтистым пальцем прямо в глаз.

Ледзор хохочет и с силой бьёт топором по крыше. От удара по камню расползается морозный орнамент. Пол покрывается тонкой ледяной коркой. Афганцы скользят, теряют опору. Один уже на пятой точке, ногами перебирает воздух, как мультяшка.

Алира — в форме ирабиса — низко, хищно скользит по льду, как тень с когтями. Врезается в ближайшего врага, с рёвом сбивает его с ног, и тот, смачно матерясь, вылетает за край крыши.

Кострица — как огненная комета. Она мелькает между тел, вспышка за вспышкой, выжигая всё, что шевелится. Каждый её удар — как суд присяжных. Без права на апелляцию.

А я — с эмиром. Он в тумане слеп как котёнок. Размахивает руками, швыряет огненные снаряды во все стороны, надеясь попасть хоть во что-то. Пламя вспарывает дым, бьёт в воздух, обжигает бетон, но только не меня

Я двигаюсь по кругу.

— Ты хотел сыграть по своим правилам, эмир, — произношу, направляя голос через магию Воздуха в противоположную сторону от себя. Поток завихряется, уносит слова, искажает направление. — Но у нас тут другой климат.

— А-А-А! Умри! — предсказуемо ведется он.

Могу его завалить с одного пинка, но решаю, что пусть-ка им лучше займется теща. А то она столько от него наслушалась, что заслужила моральной компенсации.

Пока эмир лупит фаерболами в бетонную стену, скрытую туманом, подключаюсь к Алире мысле-речью:

— Прыгай. Пять часов, низко.

— РА-А!

Алира делает резкий рывок, летит через туман, как волчий снаряд. Удар в спину эмира — точный, звериный. Тот теряет равновесие, пошатывается, пытается удержаться…

И в этот момент я наношу удар прямо в лоб.

Клинок Тьмы входит под углом, выбивает искры из огненного шлема. Раздаётся звон, будто колокол треснул. Эмир заваливается навзничь, с глухим стуком грохочет об ледяной пол.

Не даю ему и шанса: на грудь падает пси-граната. Разряд проходит по телу, по нервам, по сознанию. Волна чистой тишины — и всё. Эмир больше не двигается, хотя еще жив.

Другие же афганцы уже полминуты как мертвы.

— Фааааака, — довольно тянет Змейка, стряхивая окровавленные когти. — Слабаки-и-и.

Эмир лежит, из последних сил держа доспех. Алира, всё ещё в зверином облике, с диким азартом грызёт его шлем, будто банку сгущёнки. Стихийная защита скрипит. Она рычит и шипит, наслаждаясь моментом.

И тут…

Вжжжжжжжжжжж!

Воздух дрожит. Над крышей зависает вертолёт, разгоняя лопастями остатки тумана. На борту — эмблема: золотой лев в синем круге. Ну здравствуй, «Новостной лев».

Из рупора доносится голос княжны Ольги Гривовой:

— Данила Степанович! Прошу вас, не убивайте его! Эмир Хорасана прибыл с дипломатической миссией! Министерству иностранных дел он нужен живым… и желательно невредимым!

Мы с Алирой переглядываемся. У неё в зубах — ухо эмира. Она смотрит на меня. Я смотрю на неё. Затем альвйиская королева выплёвывает ухо за край крыши и делает вид что не причем.

Я вздыхаю. Смотрю наверх, щурясь в сторону прожектора.

— Невредимым уже не получится, — вздыхаю.

Ресторан «Синие Очи», Москва

Вертолёт завис над крышей ресторана, винты с гулом гнали вниз струи воздуха. Княжан Ольга Гривова стояла у открытого люка, прижимая к голове длинные светлые волосы рукой — ветер пытался растрепать их, но ей было не до прически, лишь бы пряди в глаза не лезли. Княжня смотрела вниз.

Картина внизу была… сенсационной.

Данила Степанович стоял над поверженным эмиром, словно из рекламного ролика «Царство решает». Вокруг — лёд, дым, отблески пламени на металле, а рядом белая тигрица, деловито грызущая кусок шлема.

Ольга опустила рупор.

— Снимай. Что ты стоишь? Это кадр недели.

Оператор мямлил, но уже поднимал камеру, ловил ракурс, быстро настраивал фокус под свет прожектора.

— Да-да… вот так… Есть…

— Камера не дрожит? Мне нужна уверенность. Мы это выведем в прайм.

— Всё отлично, Ольга Валерьевна, — отозвался он.

Сбоку, перегнувшись через сидение, один из ассистентов подал голос:

— Ольга Валерьевна, на паре этажей ниже там афганец повис на подоконнике. Видимо, его сбросили с крыши. Если быстро подлетим — можем его перехватить. Ещё живой вроде.

Ольга прищурилась. Действительно — там, чуть ниже, на выступе, цеплялся за воздух человек в восточном кафтане. Княжна задумалась на секунду. С одной стороны — спасение какого-то афганца, явно врага Данилы Степановича. С другой — ракурс.

— Ольга Валерьевна?.. — поторопил помощник. Но в этот момент раздался вскрик от репортёра у противоположного борта: — Ой. Всё. Упал.

— Жаль, — сказала Ольга сухо, уже абсолютно отстранённо. — Но не будем отвлекаться. Камера, держи план. Я хочу этот дым, чтобы он шёл за спиной, как крылья. Понял?

Мысли её давно ушли дальше — к Золотому Дракону. Княжна ловит себя на том, что представляет, как они с Данилой Степановичем парят на ночной Москвой. А то, что она выбьет у Данилы Степановича очередной полет, Ольга Валерьевна даже не сомневается.

Но прежде, конечно, придётся разрулить дипломатический скандал с Хорасаном.

Пригород Будовска, Пермское княжество

— Заказывайте еду, охотники. Передохнём и двинемся дальше, — распорядилась Айра, оглядев питейное заведение и сочтя его приемлемым.