Газлайтер. Том 25 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич - Страница 18

— Золотой на месте? — киваю ближайшему бойцу.

Парень мгновенно вскидывается в стойку.

— Да, шеф, за забором, как обычно.

С Камилой обходим корпуса, мимо бочек с душнилой, пары тренировочных манекенов и здоровенного котла, в котором кто-то варит что-то похожее на щи. И направляемся прямо туда, где обычно зависает наш дракон.

Животина лежит на полянке, как ленивый пес на солнышке, и жует папоротник с мой рост. Папоротник торчит из пасти как сигара. Глаза прищурены, шея изогнута с пафосом.

— Ну что, жёлточешуйчатый, — ухмыляюсь. — Ты точно хочешь кота в мешке? Я тебе и без всяких Одарений могу подогнать любой Дар. Хочешь — будешь ледяным драконом, хочешь — теневым. Хочешь — станешь некромантом-драконом, будешь парить над кладбищами и оживлять скелетонов под бит. Нежить-дискотека под луной, заманчиво?

Золотой проглатывает папоротник и смотрит серьёзно.

— Человек, я верен судьбе, — произносит он по мыслеречи, глубоко, гулко.

— Лучше бы ты дракониху себе нашёл, — качаю головой.

— Мы, драконы, фаталисты, — продолжает он невозмутимо. — Мы верим в течение мира. Я дал клятвы орнитантам не потому что хотел, а потому что должен был. И служу тебе не потому что выбрал, а потому что так велела воля мира.

— Ну хоть нравится тебе у меня? — спрашиваю, чуть смягчаясь. — Я ж стараюсь.

— С тобой весело, конунг, — в его голосе появляется почти весёлый резонанс. — Я ещё ни разу не жарил столько всякой нечисти подряд. И никогда не попадал под сплошной артиллерийский огонь. Это было… щекотно. Служить тебе — тоже судьба. Потому я доверюсь ей снова.

— Ну, как считаешь нужным, конечно, животина, — пожимаю плечами. — Только сразу предупреждаю: Одарение — это рулетка. Выстрелит — не выстрелит, никто не скажет.

Дракон не отвечает — только снова берёт в пасть очередной лист папоротника.

— Вот Студень, например, — продолжаю, — стал Мастером Слизи. Сейчас он доволен, но поначалу был в шоке.

Золотой хмыкает. Чешуйки на морде дёргаются синхронно. Значит, слушает внимательно, хоть и делает вид, что выше этого.

— Но раз уж решился — соблюдай инструкцию. С сегодняшнего дня ты на диете. Только птица и рыба. Всё. Ни говядины, ни баранины, ни кабанов, ни тем более рогогоров, которых ты у меня просишь. Только легкая, чистая белковая пища.

— Почему нельзя есть говядину? — с недовольством рычит он.

Прищёлкивает зубами так, что проходивший мимо гвардеец непроизвольно отступает и ускоряет шаг.

— Потому что у тебя особая энергоструктура, — поясняю. — И на фоне нестабильного пред-Одарения тебя просто переклинит.

Дракон скалится безрадостно, с театральной обидой. Получается у него, конечно, так себе — всё же зубастая морда с торчащими рогами плохо подходит для трогательной скорби. Но старается.

— Гы-гы-гы… — глухо перекатывается в горле что-то среднее между ржанием и рыком.

Камила шепчет мне сбоку:

— Он расстроился.

— Не обращай внимания, — фыркаю. — Поручи, пожалуйста, гвардейцам, которые отвечают за питание желтого, чтобы посадили его на диету.

— Хорошо, Даня, — кивает брюнетка.

Мы с женой возвращаемся назад. Золотой тем временем уже в спину мне дует:

— Изверг…

— Сам хотел, — лениво отзываюсь, даже не оборачиваясь.

Камила уходит в продслужбу давать инструкции по питанию желтогочешуйчатого. А я направляюсь к Зеле. У неё теперь свой кабинет — всё-таки капитан альвийского батальона, статус обязывает.

Зела встречает меня радостно. Прямо-таки светится. Улыбка до ушей, глаза блестят, голос звенит, как медь на солнце. И как ей не холодно — загадка. На загорелой коже, как всегда, только кожаные ремни, перехваченные крест-накрест через бедра и грудь. Весна в этом году, конечно, тёплая, но всё же не Камбоджа. Зела, впрочем, стойкая. Она и в Антарктике скакала в этом своём боевом минимализме, и не пикнула.

Рядом сидит Бер. До моего прихода они с Зелой ворковали, как пара голубков. Вроде бы трогательная сцена. Но при этом Зела в руке полирует кинжал.

Когда я захожу, Бер первым поднимает глаза и улыбается.

— О, снова навестил нас Данила, — комментирует он просто, будто мы только что за ужином виделись.

— Милорд, — Зела вскакивает, пружинит, как заведённая. — Как хорошо, что вы вернулись! Я так хотела рассказать — вы бы видели, как скукожился Феанор, когда я показала лейтенантам голову Ратвера!

— Надо было сфоткать его лицо, — усмехаюсь. — На заставку поставил бы.

— Вот да! — вскидывается она с энтузиазмом. — Жаль, не догадалась! Всё ещё не привыкну к местным технологиям. К этим халабильникам и теледризарам, — кажется, наша бытовая техника не сильно заинтересовала воительницу, раз она не запомнила ее названия. — Но с Феанора взять нечего. Он чугунный чайник. Зато другие альвы, между прочим, вас зауважали еще больше!

— Галадриэль и Финрод теперь так вообще твои фанаты, — хмыкает Бер.

— Голову утилизировали? — уточняю, больше из протокола. Мало ли. Вдруг она где-то в холодильнике.

— Да-а… — с лёгким разочарованием тянет Зела. — Я, конечно, хотела наколоть её на кол посреди штаба. Ну, чтоб мотивация у сородичей была. Всё-таки вы покарали самого Праотца ликанов — ради нас…

Мда, думаю я. Вкусы у девушки — специфические, но искренние.

— Неплохо бы, эм, но устранение Ратвера…

Но Зела опережает:

— Тайна, милорд. Я в курсе. Студень сказал — «дело закрыто». Официально никто никого не устранял. Голова уничтожена. В камере с эфирной кислотой.

— Молодцы, — говорю я.

А про себя думаю:

Ну, вообще-то устранение Ратвера — не такая уж вещь, которую обязательно держать в тайне от Организации. Хоттабыч бы и сам рад был прищучить Высшего оборотня.

Но…

Если Организаторы начнут копаться глубже — нитки-то могут привести не туда, куда хотелось бы. Например, к факту, что я держал этого хряка в одиночку на юге Боевого материка, в пустыне, месяцами. Без армии Мастеров, собственными силами. Просто я, песок, жара и нужный ментальный настрой.

И вот зачем Организаторам знать такое?

Что я в одиночку пленил Высшего оборотня, мордовал его, изучал, при этом никто — ни один, мать их, Организатор — не был в курсе. Не надо уж. Пусть лучше считают его без вести пропавшим. А то кто знает, как сложатся наши с Организацией отношения в будущем. Потенциальный противник должен тебя недооценивать.

— Где сейчас идёт зачистка гулей? — спрашиваю я, отгоняя мысли и сосредотачиваясь на текущем.

Зела отвечает без промедления:

— Альвы раскиданы по нескольким секторам. Одна из групп, кстати, недалеко отсюда, в промышленной зоне. Сектор B-17.

— Кто у них старший?

— Феанор, Финрод, Галадриэль, Келебримбор.

— Самые сильные лейтенанты вместе? — удивляюсь. — Да еще с Воителем напару?

— С Воителем — потому что Финрод и Галадриэль преданы вам. На них не подействует болтовня Феанора про «долг и честь», — Зела терпеть не может Феанора, это прямо видно. — А лейтенанты вместе потому что гули засели в необычном месте.

Друзья-мазаки! Не забудьте поставить лайк книжке, пожалуйста!

— И чем же это место такое необычное? — интересуюсь.

— Там проходит газовая труба, — поясняет Зела. — Питающая лагерь беженцев в Междуречье. Повредить её нельзя ни при каких условиях. А провести точную зачистку без побочных эффектов способны только сильнейшие альвы.

— Логичная рокировка, — киваю.

Замечаю, как Зела расцветает: похвалу явно приняла на свой счёт. Бер, кстати, тоже гордо расправляет плечи. Тоже на себя примерил, что ли?

— Только вот сомневаюсь, что Феанору там самое место, — добавляю. — Съезжу, проведаю. Посмотрю, как справляются.

Бер тут же встаёт, оживляется:

— Я с тобой, Данила. Я уже отлично вожу ваши повозки!

— Они называются автомобили, — замечаю.