Прием Чаплина (СИ) - Вишневский Сергей Викторович - Страница 9

Из-под одеяла Федор высунул руку с брошкой.

Секунд десять он рассматривал ее в лунном свете. Казалось, что узор начинает поблескивать, но стоило Василию в очередной раз причмокнуть губами, как младший брат тут же спрятал ее под матрац и прикрыл глаза.

Федор умыл лицо в тазу, взял полотенце и принялся вытираться.

При этом он поглядывал на кухню, где сейчас суетились братья, собирая обед. Семья собиралась провести день в работе на поле.

Вот уже привычно спустился отец. Он поставил корзину на стол, а сам подошел к шкафу, взял трубку с табаком и направился на улицу.

Федор же спокойно вышел на кухню и взглянул на братьев. Те сидели за столом, перед тарелками с яичницей и небольшими ломтиками копченой свинины.

Федор, стараясь делать вид, что ничего не произошло, подошел к плите и, взяв миску, принялся накладывать себе остатки яичницы, не забыв и поджаренный кусок копченой свинины.

Миска отца стояла тут же, на плите.

Взяв свой завтрак, парень уселся за стол и принялся молча есть.

Завтра должен был приехать сапожник, поэтому больше тянуть он не мог. Федя собрал вещи в дорогу, не забыв прихватить с собой хлеба, кусок сыра, что стащил с погреба, и пяток сырых яиц. Теплые вещи и подменку, он сложил в мешок, который спрятал под кроватью. Материну брошь, которую надеялся продать в удельном центре, он постоянно носил с собой, боясь потерять.

Без денег до столицы ему не добраться.

Арсений доел первым, но подниматься и мыть посуду не спешил. Он молча сидел и ждал, пока доедят братья.

Федор заметил это, почувствовал волнение, но старался не подавать виду, запихивая в себя еду.

Доел Василий, и младший брат почувствовал, как они переглянулись.

Василий встал и подошел к окну, с которого было видно крыльцо.

— В хлев ушел, — подал голос он, когда осмотрел крыльцо.

Федор прекратил жевать и глянул на Арсения, который выложил припрятанный мешок с лямками. К нему же были шнурками привязаны ботинки.

— Это что? — строго спросил Арсений.

Федор затравленно кинул взгляд на Василия, а затем снова Арсения.

— Сбежать решил? Что удумал, Федь? — подал за спиной голос Василий. — Куда пойдешь? Ты ведь не тупой, понимаешь, что бежать наугад — прямая дорога в могилу.

— Отец о тебе печется, — вмешался Арсений. — К мастеру договорился пристроить. Работать научишься, ремесло освоишь. Уважаемым человеком будешь. А ты?

— Сапожник, — набычился Федор. — Вот ведь уважение, хоть про запас по кадкам прячь.

— Всяко больше, чем беглый сын, что отца с братьями бросил, да лучшей жизни искать пошел, — угрюмо буркнул Арсений.

Младший брат зыркнул на Арсения, затем на Василия и произнес:

— Ты, Сень, землю примешь. Хозяйство за тобой будет, — начал Федор. — Васька в торгаши пойдет — к ведьме не ходи. А я? Сапожник, да?

— В честном труде нет ничего зазорного. Это дело… — начал было Арсений.

— Не мое это дело! — оборвал его Федор. — Сапоги да подметки делать — не мое!

— Не заводись, Федь, — попытался успокоить его Василий. — Ты скажи прямо, куда собрался? Ты же не в чисто поле пойдешь, так?

Младший зыркнул на братьев, а затем произнес:

— В столицу.

— Столица большая, — кивнул средний. — Город большой, все всех знать не могут, поэтому все всем чужие. Понимаешь, что ты там всем чужой будешь? Ты там никому не нужен.

— Слушай брата, — кивнул Арсений. — Он в столице бывал, знает, что говорит.

— Что ты там делать будешь, Федь? — продолжил допытываться средний брат. — Ну? Чего набычился? Мы тебя вязать не станем. Не сейчас, так у сапожника сбежишь.

Федор опустил взгляд на тарелку с остатками жареного яйца и произнес:

— В академию магическую пойду.

— Ты дурной? Кому ты там нужен? — возмутился Арсений.

— За мной сила есть, — сквозь зубы процедил Федор. — И Дубовая не говорит, сколько ее, а я чую — знает. Знает, но молчит!

— Может потому и молчит, что знает, что нет ее, — хмыкнул старший. — Ты головой подумай, что затеял? Уйдешь — отец не простит. Обратной дороги не будет. Ты это понимаешь?

Федор сжал кулаки, еще раз кинул взгляд на Арсения, а затем на Василия, что стоял, сложив руки на груди в замок.

— Понимаю.

— Ну, и катись тогда! — толкнул мешок с вещами к Федору Арсений и повернулся к Василию. — Как в воду глядел тогда! Федечка то, Федечка это… Мать избаловала! Мы с шести годов в поле, а его в семь по головке гладили, да сказки читали. Дура мать была, надо было тебя и в хвост и в гриву…

— Мать не трожь! — резко вскочил Федор, со злобой уставившись на старшего брата. — Она тебе жизнь подарила и не тебе рот на память о ней открывать!

— А то что? — в вызовом глянул на него Арсений.

— Поколочу, — расправив плечи, произнес Федор.

Старший брат ростом вышел в отца. Высокий, плечистый, поэтому когда он расправил плечи и поднялся, исход драки был понятен сразу.

— А силенок-то хватит? — спросил он.

Федор молча сверлил взглядом брата, после чего мельком глянул на стол и схватил нож, которым резали хлеб.

— А ну! — тут же вмешался криком Василий. — Нож положил! Быстро! А ты рот прикрыл!

— Катись отсюда и помни слова мои! — ледяным тоном произнес Арсений. — Вернешься! Голодный, битый как собака. Перед калиткой стоять будешь — не пустит тебя никто. Запомнил?

Федор глянул на старшего брата, затем оглянулся на среднего, после чего воткнул нож в столешницу и произнес:

— И ты мои запомни. Вернусь. Магом знатным, таким, что посадник в ноги кланяться будет. Вернусь и перед калиткой встану. Встану и на тебя смотреть буду. Запомнил⁈

Федор схватил мешок, закинул на спину и не оборачиваясь вышел из дома.

Парень прошел по двору и замер перед калиткой.

Руки дрожали, сердце билось так, что в ушах отдавало. Живот начало сводить от страха, но он держался, молча смотря на калитку, как на последнюю линию.

Последнюю ниточку, что связывала его и его семью.

Протяни руку, выйдя за калитку, и все.

За спиной послышались шаги со стороны хлева.

Федор сжал кулаки, чтобы подавить дрожь, и прошептал себе под нос:

— Не страшно…

Парень повернулся и взглянул на отца, что стоял посреди двора с трубкой в зубах. Мужчина встал, задумчиво уставился на младшего сына и упер руки в бока.

— С прошлого года ни слова. Ни худого, ни хорошего, — произнес Федор, с вызовом смотря на отца. — Как прокаженный… Словно и нет меня.

Отец затянулся и, не выпуская из зубов трубки, выпустил сизое облако дыма.

— Арсеньке хозяйство. Василию дело по душе, а мне… — тут Федор сжал зубы и продолжил: — А тебе Федька — подметки да сапоги потные до смерти ремонтировать. Что был Федька, что не был…

Внутри подростка настолько поднялась злоба, замешанная на обиде, что глаза стали влажными. Парень шмыгнул носом, утер его кулаком и со всей силы швырнул на пыльную землю мешок с вещами.

— Я здесь, бать!.. Я существую, слышишь⁈

Отец молча вытащил трубку из рта, провел языком по внутренней стороне щеки и сплюнул на землю.

— За калитку выйдешь — обратно не зайдешь.

Федор грустно улыбнулся, поднял мешок, развернулся, открыл калитку и вышел, прикрыв ее за собой.

Стоило пройти с сотню шагов подальше, как от обиды и злобы по слезам потекли слезы.

Действующие лица:

Арсений Горт — старший сын Никодим Прокофьевич. Будущий наследник.

Василий Горт — средний сын в семье Гортов. Будущий купец.

Федор Горт- младший сын в семье Гортов.

Шульц Алексей Иванович — маг второго ранга.

Хромой — вор-карманник.

Сиплый — крупный бандит.

Ювелир — продавец в ювелирной лавке

Федор еще раз глянул за спину, где собирались тучи и поежился.

— Лишь бы не дошло, — проворчал он недовольно и ускорил шаг.

Парень шел по дороге. Пока еще сухая земля располагала к пешим переходам, но темные тучи и далекие отголоски грома однозначно намекали, что путь может стать сложным.