Рысюхин! Дюжину шампанского – и в школу не пойдем! (СИ) - "Котус" - Страница 5

После обеда готовили рекомендации по вариантам конструкций боеприпасов, а также рассчитывали их соотношение в боекомплекте. Вот этот расчёт тоже был для меня совершенно неизведанной областью, я даже не представлял, что для этого есть специальные методики! И определяется количество фугасов на сотню осколочных не «на глаз», а на научной основе! Не стесняясь признаться в незнании, с интересом конспектировал слова штабных офицеров, которые, польщённые моим вниманием, выдавали массу интереснейшей информации, только успевай записывать. Ну, и сделал полсотни взрывателей «комиссионной» конструкции для первой серии экспериментов, от идеи изготовления самих мин в Императорском дворце благоразумно отказались.

Ну, и ещё у меня запросили чертежи на миномёт и его составные части. Чертежи у меня имелись, но в имении. Правда, дед от их вида плюётся и говорит, что это даже на эскизный комплект не тянет, но у нас тут с этим проще: изготовить по ним изделие можно? Можно. Ну, и всё на этом, и нечего голову дурить, «это на монтажном чертеже должно быть, почему спецификации на разные узлы по-разному оформлены» и тому подобное. Ага, а ещё отдельно делать комплект упаковочных изделий, чертёж «упаковка» и «изделие в упаковке». Зачем, если контур мин можно прямо на чертеже ящика нанести, и всем всё понятно⁈ В общем, комплект чертежей обещал сделать за неделю после возвращения, мне дали номер телефона, по которому потребуется позвонить, чтобы прислали фельдъегеря за пакетом с документацией.

Вечером удивил жён «упрощённой» схемой чаепития во дворце, они, в свою очередь, тоже попытались меня удивить, и не без успеха. Правда, первой сегодня была Ульяна, которая краснела, смущалась, но нашёптывала придуманные ею (или ими?) варианты «семейной гимнастики». Богатая у неё фантазия, надо сказать! Некоторые «упражнения» я бы включил в «меню» для регулярного применения, и с Машей тоже.

В субботу утром прочитал и подписал документы по мотивам вчерашнего заседания и ушёл готовиться к балу — нужно было не только парадный костюм проверить и надеть, но и сходить на прогон музыкального номера. Надеюсь, никто не полез его «улучшать» и «исправлять», иначе всё будет грустно…

Этот вопрос — не найдётся ли у меня непрошенных соавторов — очень сильно беспокоил. Я у себя в голове составил и проиграл не один и не два возможных сценария. Пожалуй, ближе к десятку — с разными видами вмешательства в песню и разными же вариантами моей реакции, от тихого возмущения до громкого скандала, от простого отказа от участия до жалобы Его Величеству. Изрядно себя накрутил, нервы поднял, а на деле всё оказалось куда как проще.

Желающих участвовать было куда больше, чем физически могло вместиться в отведённое для бала время. И это позволяло главному дворцовому музыканту — не хочу ломать язык, пытаясь воспроизвести его придворное звание — избавиться от части работы, отбросив самое безнадёжное. Но и так этой самой работы было — выше крыши. И потому, увидев работу за авторством человека, уже имеющего опыт написания достаточно популярных песен, профессионально оформленную, с партитурой и правильно записанным диском для образца звучания — с радостью и облегчением сбросил это помощникам для репетиции. Даже вникать не стал, что там и как, потому как и без того загружен был сверх всякой меры.

Это всё мне один из тех самых помощников и рассказал, но на репетицию не пустил, потому как — не положено. И, да — все номера будут исполняться без указания автора, до поры до времени.

Осенний бал у Императора, что не удивительно, отличался от такового же у губернатора, но при этом проходил по тем же лекалам. Точнее, это на губернском уровне пытались, как могли, воспроизвести столичную моду. В первую очередь — отличалась публика, в большинстве своём присутствовали обладатели титулов. Однако были и «простые» дворяне, и разночинцы, приглашённые на бал за какие-либо заслуги. Причём чтобы отличить их от остальных даже не нужно было смотреть на руки в поисках перстней — всё было видно по поведению. Мы с жёнами, кстати, занимали своего рода промежуточное положение: не осматривались, как в музее и не жались робко к стенкам, но и знакомых, к которым можно было бы подойти и поговорить не имели.

Но на произвол судьбы нас не оставили: распорядитель подвёл к группе молодых дворян, которым и представил. Видимо, было сочтено, что у нас должны найтись общие темы для разговора, оставалось только найти их. Пока знакомились чуть поближе и беседовали «о погоде», то есть, на нейтральные светски приемлемые темы. Разумеется, не обошлось и без «прощупывания» друг друга, но — вежливо и аккуратно, так, чтобы даже окажись собеседник обидчивым чудаком (на другую букву) — не смог бы аргументированно прицепиться. Может, на аккуратности сказалось и то, что молодая дворянская поросль щеголяла перстнями наследников рода, я же был единственным в этом кругу действующим бароном, а может — и мои награды. Кроме моих было всего две медали на семерых, причём одна, насколько я успел разобрать, не разглядывая слишком пристально, вообще ведомственная. Так или иначе, но лёгкая пикировка быстро закончилась показав, что тут нет ни ярко выраженных тюфяков, ни слишком резких в поведении лиц. У женской части группки тоже произошло что-то подобное, обменявшись несколькими совершенно, на мой взгляд, невинно звучавшими фразами они удовлетворённо улыбнулись друг другу и невзначай отошли на пару шагов в сторонку, начав типично женскую беседу, когда все говорят одновременно, но при этом за счёт какой-то магии понимают, что кому предназначено и различают из сказанного не просто отдельные слова, но весь текст.

Мы, мужская часть группы, тоже начали более непринуждённую беседу, особенно после того, как я принял предложение общаться «без чинов».

— Скажите, Юрий Викентьевич, а вы будете участвовать в конкурсной программе?

— Да, разумеется. Не буду же я игнорировать распоряжение Его Величества.

— Так прямо и распоряжение? Может, всё же приглашение?

— Может, и приглашение — переданное с фельдъегерем в виде пакета с запиской вида «передать материалы для выступления с этим курьером».

— Да, от таких приглашений не отказываются. Кто, конечно, не враг себе.

— Интересно, и чем же вызвана такая настойчивость? Хотя, погодите-погодите… Рысюхин, Рысюхин, что-то знакомое…

— «Вальс-бостон» ваш?

— Да, два года назад для такого же осеннего бала, но в Могилёве написан был. А соло на саксофоне — моя нынешняя супруга, Мария, в девичестве Мурлыкина.

— Точно! Вы на конкурс его привезли? Или другой вальс?

— Честно сказать, я жанр определить затрудняюсь. Песня во многом навеяна впечатлениями от прошлогоднего приезда сюда, в Питер, а большего я не скажу. Чтобы не нарушать правило анонимности номеров.

Обсуждение музыки и песен как-то незаметно съехало на оперетту, а оттуда — на несомненные вокальные достоинства отдельных солисток, но от женской группки раздалось какое-то очень уж многозначительное покашливание, особенно выразительное на фоне одновременно замолчавших дам, после чего разговор перескочил на армейские марши и службу в целом. И то, что служили из всей компании полтора человека никого не смутило: поскольку все одарённые являются военнообязанными, то и военная подготовка во всех учебных заведениях в том или ином виде есть, а представление о службе даёт. Ну, а какой разговор о службе без мечтаний о наградах? А потому и прозвучавший, наконец, вопрос я ждал минуты три назад:

— Юрий Викентьевич, это же у вас «Шуйца»?

— Да, полкового уровня.

— Если не секрет — как⁈

— За то, что моя дружина остановила и рассеяла Волну. Хотя я по-прежнему считаю, что моё участие переоценено, но спорить с Государем Императором…

— Погодите, я, кажется, что-то слышал. Это же где-то под Минском, да?

— Километров пятьдесят по прямой, по дорогам шестьдесят-шестьдесят пять.

— Ну, по сибирским меркам — это ближний пригород! Можно считать — городская околица!