Точно по расписанию (СИ) - Волкова Дарья - Страница 15

Поцелуй в машине не был подачкой. Это было похоже… похоже… Ни на что не похоже! Ксюша поцеловала его сама, первая. Целовала так, будто хотела. Будто нуждалась. Будто о чем-то просила. Только от этого уже срывало голову. А когда Ксюша положила руку ему на бедро… Когда двинула выше… Первая мысль — дернуть ручник, врубить аварийку, и гори оно все синим пламенем! Все мысли утекли туда, где были ее пальцы. Опомнился Тимофей каким-то чудом. У них есть уютный чистый дом, там есть огромная кровать. И на этой кровати можно много чего сделать, что в машине не получится!

И все же до дома он не дотерпел, снова сорвался, уже в припаркованном автомобиле. А Ксюша ему отдалась. Именно это слово вспыхнуло в голове. Отдалась, открыла губы, позволяла ему все, рвано дышала и тихонько постанывала. И Тим чувствовал, как дрожат ее пальцы, которыми она гладила его шею и затылок.

Все, к черту, домой, в кровать!

Или он излишне оптимистичен?..

***

И все же игра не доиграна до конца. Ксюше надо еще немного побыть в этой маске незнакомки, прикрыться ею. Потому что пока это все срабатывает. Срабатывает даже круче, чем она думала.

Его пиджак скользнул с ее плеч.

— У тебя симпатичная квартира. Здесь очень уютно.

Потому что эту квартиру выбирали они вместе. И обставляла ее Ксюша большей частью по своему вкусу. Впрочем, Тиму все нравилось в их доме.

— Угостишь вином?

Ну, есть же у них дома вино? Точно где-то было.

Тим смотрел на нее абсолютно нечитаемым взглядом. Но вспухшие губы говорили сами за себя. После паузы он кивнул.

Вино дома оказалось. Но оно почему-то уже не помогало. А вот Тим выпил свой бокал залпом.

— Включишь музыку?

Он снова кивнул после паузы. И, когда зазвучала инструментальная музыка, положил руку ей на талию.

Когда-то давно, когда они были еще студентами, Ксюша подшучивала над тем, что Тим не умеет танцевать. Теперь ей казалось, что она готова так вечно двигаться в его руках, прижавшись к его щеке виском.

А у Тима были, похоже, другие планы. Повернул голову, наклонил. Поцелуй. Третий за сегодняшний день. В первый раз Ксюша поцеловала Тимофея. Второй раз — он ее. В третьем они потонули оба.

К черту маски. К черту игры. Это я, я, слышишь?! Я, твоя жена. Я до смерти боюсь потерять тебя. Я умираю от твоих поцелуев. Я хочу с тобой, сейчас, всего и сразу.

И что-то окончательно сорвалось в ней. От поцелуев Тима, от смелых касаний его губ и языка, от того, как сжимались пальцы на ее талии. Сорвалось и понеслось, унося и снося все, и оставляя только одно. Желание. Потребность. Жажду.

Тим это почувствовал. Хрипло выдохнул что-то ей в губы. Задрал подол платья, провел дрожащей ладонью, сжал. Но ее уносило еще дальше. И какого-то черта вспомнились слова из той переписки. Нет уж. Нет. Я тебе никому не отдам. Даже виртуально. Даже понарошку.

Не смей даже думать туда. Потому что ты мой. Ты же мой, да?

Ты мой весь-весь. Вот здесь, где я расстегиваю маленькие пуговицы и касаюсь губами чуть влажной кожи. Здесь, где холод пряжки ремня. Где никак не хочет расстегиваться туго натянутая молния. Ну же, помоги мне, выдохни, втяни живот. Кажется, я делаю это в первый раз. В смысле, расстегиваю на тебе штаны. И не останавливай меня. Я этого хочу.

***

Есть вещи, о которых ты даже никогда и не думал. Не мечтал. Или мечтал когда-то очень давно. Или не по-настоящему. А тут оно вдруг случается, а ты к этому вообще ни хрена не готов.

Что-то случилось с Ксюшей, но Тимофей сейчас не мог думать об этом. Она выпила три бокала вина? Ну да. Но это не заставит его остановиться. Остановиться сейчас невозможно.

У него что-то реально стрельнуло в висок, когда Ксюшины пальцы легли на ширинку. Как в машине, но сейчас он хрен остановится. А когда она расстегнула замок и опустилась на колени — его голова откинулась назад как у безвольной марионетки.

Это с ним происходит? Точно с ним? Первый в жизни минет, но дело же не в этом. А в том, кто. Потолок качается перед глазами, ноги не подгибаются вообще каким-то чудом. Это ее губы? Это ее язык? Реально? Похоже, запрокинув голову, он пережал сосуды. Кружится, все кружится. Тим медленно поднял голову, опустил взгляд.

Лучше бы он этого не делал.

Это правда. Правда. Он увидел, что это правда. Это реально происходит. Перед ним на коленях стояла его жена, его Ксюша, и делала то, что Тим до этого видел только в порно. И делала это совсем не так, как в кино для взрослых.

Она полностью занята тем, что делает. Ни на что не отвлекается. Целует, водит языком, берет в рот. Потом…

От ее движений в пах прострелила такая острая горячая судорога, что Тим почти согнулся пополам. Нет, она ему нужна. То, что Ксюша делает, невероятно. Но сейчас она ему нужна иначе. И губы ее нужны у его губ.

Ее стон разочарования, когда Тим отстранился, едва не доломал его окончательно. А потом началось сумасшествие. Потому что они яростно пытались раздеть друг друга, но больше мешали.

А потом, наконец, рухнули на кровать. Он распял ее — раскинул руки, раздвинул ноги. Завис. Долго смотрел. А потом рывком взял.

***

Кто ее проклял? Кто наслал на нее этот морок? Почему все это случается с ними впервые? Спустя столько лет брака — впервые.

Его темный взгляд, хриплое дыхание, жадные поцелуи. Он не может перестать целовать ее, и его не смущает, где только что были ее губы. Их обоих ничего не смущает. Тут вообще исчезли все эмоции, кроме жгучей подробности друг в друге, которая прорывается в виде яростных глубоких толчков, шумного мужского дыхания и жалобных женских всхлипов. Они рвутся друг к другу наперегонки. Финишную ленту пресекают грудь к груди, в одной на двоих горячей пульсации.

***

Потолок останавливает свое вращение медленно. Звуки возвращаются неохотно. И пока единственная реальность Ксюши — это грудь Тимофея, на которой лежит ее рука. И его плечо, к которому она прижимается щекой.

Она начинает скользить пальцами по его груди, самыми кончиками.

— Тим… Тимка мой… Мой самый лучший любимый Тимка…

Грудь под его рукой вздрагивает. Тимофей вздрагивает всем телом.

— Что? Что случилось?

Слух вернулся полностью, и она отчетливо слышит, как Тим тяжело сглатывает.

— Просто… Просто ты никогда этого не говорила.

Ксюша не сразу понимает, о чем он. А потом даже зажимает себе рот рукой. Да не может такого быть. Не может быть, чтобы не говорила! Она же… Как же это…

Ксюша приподнимается на локте, чтобы видеть его лицо. Света из гостиной достаточно.

— Ты хочешь сказать, что я никогда не говорила, что люблю тебя?

— Да.

— Никогда-никогда не говорила?

— Никогда.

— Не может быть…

Он поднимает руку, чтобы убрать пряди волос от ее лица. И Ксюша видит, как у него дрожат пальцы.

Как же это все… Как так случилось, что то, что очевидно тебе, совсем не очевидно другому человеку?! Дорогому, близкому человеку. Самому лучшему, самому необходимому. И неужели она, в самом деле, молчала?!

Многое можно сказать сейчас. И нужно, наверное. Но все это — после самых главных слов, без которых вообще все бессмысленно.

Она долго-долго смотрит в его лицо. Такое родное и любимое лицо. Рука Тима все так же у ее щеки.

— Я люблю тебя, Тим. Очень-очень люблю. Прости меня, пожалуйста.

Он не отвечает сразу. Молча сгребает ее, прижимает к себе, обнимает крепко.

— И я тебя. Очень-очень, — а потом выдыхает шумно. — Ты не представляешь, какой я сейчас счастливый. Ксюша, Ксюшенька моя…

После признаний в любви непременно должны идти поцелуи, так полагается. А еще так бывает, что поцелуи переходят в нечто иное.

— Ксюш… Я так соскучился. Я тебе спать сегодня ночью не дам.

Она мягко смеется, ежась от его смелых прикосновений.