Пожиратель V (СИ) - Опсокополос Алексис - Страница 9

— А что госпожа лекарка делает вечером? Могу я в качестве оплаты лечения пригласить её в ресторан?

— И всё?

— Ну для начала, а там посмотрим на твоё поведение.

Настя от такой наглости даже не нашла сразу, что сказать, а я рассмеялся и быстро ещё раз её поцеловал. После чего заявил:

— Насчёт ресторана я не шучу.

— Ну тогда увидимся вечером, — сказала Настя.

— Увидимся мы раньше. Комиссия явно захочет посмотреть условия, которые созданы на заводе для рабочих, и пойдут смотреть столовую, медпункт, комнаты отдыха. Так что жди нас.

— Когда?

— Точно не знаю, но не раньше часа — это точно. Пока встретим, пока покажем цеха.

— Может, до медпункта и очередь не дойдёт.

— Обязательно дойдёт! — пообещал я. — Наш медпункт, вообще-то — гордость завода. У нас при нём даже настоящая лекарка имеется. На каком заводе ты ещё такое видела? Так что я их обязательно сюда приведу, чтобы они это всё оценили.

— Тогда буду ждать. А ты не переживай так из-за этой комиссии, — сказала Настя, улыбнулась, поцеловала меня и добавила: — Всё будет хорошо, любимый!

Из медпункта я направился к себе. И несмотря на то, что предстоял сложный день, настроение у меня было отличное. Я шагал по территории завода и улыбался. Даже не шагал — парил. Прилив бодрости был такой, что хотелось горы свернуть — похоже, Настя всё-таки перестаралась. Но лучше так, чем чувствовать себя обессиленной раскисшей размазнёй.

Заходя в приёмную, поймал себя на мысли, что всё ещё улыбаюсь как ненормальный. Быстро взял себя в руки, для приличия даже нахмурился. Но Оксана всё же смогла прочитать моё настроение, тоже улыбнулась и спросила:

— Кофе?

— А давай! — ответил я и таки не сдержался и снова расплылся в улыбке.

Хорошо, что кофе меня не бодрит, как некоторых, и я пью его исключительно потому, что мне нравится его вкус. Если бы ещё и бодрил, то сейчас бы мне точно не стоило соглашаться — казалось, ещё немного энергии и меня разорвёт.

Я вошёл в кабинет, уселся в кресло, потянулся и подумал, что на самом деле всё не так уж и плохо. Да, репортёры немного подгадили, но заказ-то не сорвался, комиссия едет, а значит, всё зависит только от нас. Да, один поставщик подвёл, но второй-то выручил. Теперь главное — сделать заказ таким идеальным, чтобы комар носа не подточил. Об эти стволы. И тогда всё будет отлично.

Пока я думал о перспективах, Оксана принесла кофе, поставила его на стол передо мной, улыбнулась и ушла. Я посмотрел на красивую кофейную пенку на поверхности напитка, вдохнул его приятный аромат и снова улыбнулся, предвкушая, как сейчас буду не спеша его пить и наслаждаться.

Однако не успел я протянуть руку к чашке, как зазвонил мой спутниковый телефон. Вздохнув, я достал его и посмотрел на номер, он был незнакомым.

— Слушаю, — произнёс я в микрофон, приняв звонок.

— Внимательно слушай, — раздался из динамика голос Артура. — Через час я жду тебя в нашем месте.

— Я не смогу. В этот раз вообще без вариантов — ко мне на завод в полдень приезжает важная комиссия. Я должен подготовиться к встрече и принять её. Никак нельзя после обеда или вечером?

— Вечером? — переспросил Артур. — Вечером ты будешь лететь в самолёте.

— Что? — воскликнул я. — Как лететь в самолёте?

— Как лететь? Быстро, полагаю.

— Но я не могу сегодня никуда лететь.

— Давай встретимся, и я тебе объясню, что можешь. Жду тебя через час. До двенадцати успеешь вернуться на свой завод.

— Нет, — отрезал я. — Я не покину завод, пока не уедет комиссия. Если тебе так важно срочно поговорить со мной, приезжай сам.

— Ты предлагаешь мне приехать к тебе на завод и засветиться там перед всеми? Ты серьёзно?

— Ты же на машине? Остановишься в километре от главной проходной, я подскочу, в машине и поговорим.

Артур ничего на это не ответил, но я слышал, как он недовольно сопит в трубку — видимо, прикидывал, насколько для него приемлем предложенный мной вариант. Наконец из динамика донеслось:

— Хорошо, я приеду к одиннадцати.

— Только, пожалуйста, не позже, — попросил я.

— Да понял я, понял, комиссия, — недовольно пробурчал Артур и сбросил звонок.

Вот почему всегда так: то пусто, то густо? Всё всегда разом, всё до кучи. Причём у меня в последнее время в основном густо. Нет, так-то грех жаловаться, лучше так, чем вообще никаких событий, но вот почему бы Артуру не позвонить вчера или завтра? Почему именно в день приезда комиссии и буквально за пару часов до их прибытия на завод?

Я усмехнулся, вздохнул и посмотрел на кофе — вроде он ещё не сильно остыл. Есть ещё шанс насладиться любимым напитком. И только я об этом подумал, даже не успел ещё руку к чашке протянуть, как резко отворилась дверь, и в кабинет ворвался Румянцев — именно ворвался, а не зашёл и даже не забежал.

Вид у Ярослава Даниловича был злой и запыхавшийся, будто он очень быстро бежал ко мне с какой-то не очень хорошей новостью. Я даже толком не успел удивиться этому появлению, как Румянцев заявил:

— Всё, Игорь! Приехали!

На самом деле фраза была раза в три длиннее, но из всех слов, что выпалил в сердцах наш директор завода, в приличном обществе произнести можно было только эти три. Такое начало разговора не сулило ничего хорошего, это я понял сразу, как и то, что про кофе можно забыть.

Но пока я ничего не стал говорить — лишь смотрел на Румянцева и ждал более подробной информации. А тот, похоже, потратил все силы на бег и первую фразу и теперь стоял и пытался отдышаться. А пока он это делал, в кабинет вошёл Куликов и поинтересовался у Ярослава Даниловича:

— Ты ему уже рассказал?

Румянцев отрицательно замотал головой и громко произнёс, глядя на меня:

— Сырьё не подходит!

Румянцев сделал глубокий вдох, затем шумно выдохнул и повторил:

— Сырьё не подходит!

— Не подходит, — поникшим голосом подтвердил Куликов. — Мы не сможем запустить линию.

— Вы уверены? — спросил я, хотя понимал, что в таком деле ошибок быть не может, и Румянцев не делал бы таких заявлений, не перепроверив всё несколько раз.

— К сожалению, это так, — сказал снабженец. — Внешне всё нормально, у нас даже подозрений никаких не возникло ночью во время разгрузки. К тому же поставщик-то серьёзный. Но утром пришли ребята в лабораторию, согласно инструкции начали всё проверять, сделали рентгеноструктурный анализ и сказали, что эта сталь нам не подходит.

— Если нужно полное заключение, я скажу, чтобы тебе занесли, — добавил Румянцев.

— Нет, мне достаточно информации, что не подходит, — сказал я. — А вы всю партию проверили?

— Мы тоже сначала подумали, может, только какая-то часть не подходит, но нет, проверили чуть ли не каждую заготовку — не подходят все, — ответил Куликов. — Мы уже отправили претензию на Демидовский завод.

— Да что толку от этой претензии, Егор Леонидович? — сказал я. — К нам через три часа прибывает комиссия из министерства обороны, а мы не можем линию запустить, потому что нам поставили бракованное сырьё. Думаете, эти объяснения и наша претензия Демидовскому заводу как-то разжалобят членов комиссии, и они войдут в наше положение?

— Формально нам поставили не бракованное сырьё, — попытался оправдаться снабженец. — Оно нормальное и соответствует определённым стандартам, но оно не подходит нам. Стволы для гаубиц из него делать нельзя.

— Нам этот металл продали как ствольные заготовки, — возразил я. — А если мы их этого сырья не можем произвести стволы, то это брак!

— Всё же есть разница, — стоял на своём Куликов.

— Да что ты цепляешься к словам, Леонид? — в сердцах воскликнул Румянцев. — Игорь прав: брак не брак, это не важно! Они не выполнили условия поставки, из этих заготовок мы ничего не можем сделать. Вот что важно! Они сорвали нам производственный процесс такой поставкой.

— Но кто же знал? — всплеснул руками снабженец. — У меня и мысли не могло возникнуть, что Демидовский завод способен на такое. Тем более они и цену за эти заготовки запросили в полтора раза больше, чем Нижнетагильский комбинат выставляет. Объяснили это срочностью. Но кто мог подумать? У меня даже и мысли такой не возникло — что могут не то прислать!