Наследник пепла. Книга I (СИ) - Борзых М. - Страница 31

— Откуда я знаю? — ответила Радмила, предварительно встав. — Ни дед, ни отец ничего подобного не рассказывали. А дед и в принципе уже ничего не расскажет. Он погиб при том прорыве.

— Да что могут рассказать трусы? — скривился Голицын, который, в отличие от Зорич, не считал нужным вставать, когда разговаривал с преподавателем. — За свою родину надо бороться, а не как некоторые — только пятками сверкать умеют, — с этими словами он повернулся к Радмиле. — Что вы, что тохары — трусы и ничтожества!

Я буквально видел, как вскипела Зорич. У неё даже глаза налились кровью, а в воздухе явно запахло озоном.

— Я бы на тебя посмотрела, мальчишка, когда бы под твоим окном стоял легион демонов, — сквозь зубы прорычала она. — Ты бы свои обосраные штанишки в кулачке до самой границы нёс, подлец.

Я, скорее, почувствовал, нежели увидел, как Вяземский покинул своё место и приблизился к Голицыну. Судя по всему, он тоже решил закончить эту перепалку. Но я не мог оставить всё на этой ноте, поэтому тоже встал и обратился к мажору.

— А подскажи мне, племянник генерала особо приближённого к Её Императорскому Величеству, каков процент беженцев среди свободных защитников Стены? — поинтересовался я холодным, но ровным тоном, но Николай только насупился. — Нет? Так я тебе скажу, и Василий Михайлович с Глебом Ивановичем не дадут мне соврать! Больше половины! А знаешь почему? — В целом, я уже был готов к драке, поэтому особо не сдерживался в эмоциях. — Опять нет? А потому, что они видели, что творят демоны. Вторая же половина — это каторжники. Внимание, вопрос: кто защищает твою родину и кто из нас ещё трус?

Тут уже пришёл черёд Голицына вскипеть и вскочить, опираясь руками на стол. Но его моментально осадил Вяземский, показав головой, чтобы не рыпался.

— Мы! — я ткнул себя в грудь. — Именно мы сдерживаем натиск и держимся из последних сил, пока в место прорыва не подоспеют регулярные соединения армии. Это мы развеиваем по ветру прах этих тварей! Так что заткнись и не говори о том, чего не знаешь!

— Да я тебя!.. — начал было Николай, но я его перебил.

— Ты на Стене был⁈ Сколько там прожил⁈ А демонов видел⁈ Скольких убил? — я уже забыл, где нахожусь, перед моим внутренним взором снова выстроились легионы демонов, готовящиеся прорвать нашу оборону. — Сядь и закрой рот!

В аудитории повисла тишина. А в моих ушах наоборот усилились и не стихали звуки битвы. Именно поэтому я не слышал слов Соловьёва, когда он через пару минут всё-таки решился продолжить говорить.

Он пытался как-то успокоить нас, но мне было не до того. Затем он говорил про систему общества, про отличие дворян и родовичей, про военную аристократию и про что-то ещё.

А перед моим внутренним взором легионы демонов превращались в труху. Друзья и товарищи умирали, падая со Стены, пронзённые когтями тварей, или просто потому, что больше не могли переносить суровые будни каторжников.

Я даже не сразу осознал, что мои руки до сих пор сжаты в кулаки. Под ними на парте появились чёрные проплешины. Кажется, я едва не допустил неконтролируемый всплеск силы. Постепенно успокаиваясь, я принялся разжимать ладони. И тут понял, что в правой зажато нечто тёплое, если не сказать горячее.

Повернув ладонь к глазам, я аккуратно отогнул пальцы и увидел крохотную птичку. Малюсенького рарога, похожего на тех, из которых сплёл магическую сеть на тесте.

«Ого! — подумал я, моментально забыв обо всём остальном. — Надо постараться продержать её, как можно дольше, чтобы она не развеялась! Хм, какая симпатичная и такая кроха!»

Но рарожек и не собирался развеиваться. Он несколько раз скакнул на моей ладони и уставился прямо в глаза.

— Аден, Аден, — голос птички был похож на чириканье, но я чётко слышал слова. — Что же ты, Аден?

«А что? — я едва сдержался, чтобы не задать вопрос вслух. — Что?»

Птичка наклонилась и несколько раз клюнула меня в ладонь. И я почувствовал совершенно реальную боль от этого.

— Аден капище разбудил, а здороваться не пришёл, пинь-пинь, — посетовал рарог. — Ждать себя заставляет. Нехорошо! Сходить надо, когда ждут!

Докладывая императрице, генерал Ермолов волновался против обыкновения довольно сильно.

— Ваше Императорское Величество, — проговорил он, понимая, что никак не может унять дрожь в голосе. — Слухи о пробуждении капища подтвердились.

— Прекрасно, — Екатерина Алексеевна смотрела на генерала свысока, впрочем, она всегда и на всех так смотрела, считая себя превыше всех остальных. — Приведите мне того, кто это сделал. Я призову его на службу.

— В том то и дело, Ваше Импе… — начал было Ермолов.

— К делу! — бесцеремонно перебила его императрица и блеснула глазами.

— Подозреваемым был один из курсантов, целенаправленно совершивший жертвоприношение, но подозрение не оправдалось, — Александр Сергеевич развёл руками. — Мы проверили его на капище, но оно не отозвалось. Это значит, что кто-то другой…

— Сама знаю, что это значит, — настроение у Екатерины Алексеевны явно испортилось. — Ищите! Приведите мне того, кто пробудил капище! Я вам за что все вот эти побрякушки даю, а⁈

— Слушаюсь, ваше импера… — хватило одного взгляда, чтобы Ермолов закрыл рот и сглотнул. — Там же больше тысячи человек было на вступительных тестах в тот день! Как мы сможем всех их проверить-то?

— Плевать! — императрица вскочила с трона и стало ясно, что она просто в ярости. — Это одно из сильнейших капищ в империи! Пятьсот лет оно спало, утратив последнего проводника! И вдруг проснулось! — Екатерина Алексеевна склонилась почти к самому лицу Ермолова, а её пальцы с ногтями, чем-то похожими на когти хищной птицы, коснулись его щеки. — Мне нужен его новый проводник! Если потребуется, проведите через капище всех студентов! Даже отчисленных! Проведите их родителей, слуг, извозчиков! Приведите мне сюда того, кто разбудил капище! — последние слова она уже кричала. — Найдите и приведите проводника!

Маленькая огненная птичка, конечно же, смеялась. Откуда бы я мог знать, что пробудил капище? Более того, что оно меня ждёт?

И тем не менее нельзя было игнорировать тот факт, что с момента прохождения мною магического испытания во мне постоянно жило чувство, что меня где-то ждут и хотят что-то сказать. Но оно было столь далёким, что я легко отмахивался от него на фоне остальных проблем.

Плюнув на Голицына, которому по-хорошему надо было бы начистить морду, я решил после пар отправиться прямиком на капище. На мои наводящие вопросы по поводу того, где вообще находится это место, смешливый рарожик сказал, что я сам пойму, когда пойду. Но общее направление — заповедный лес, который частично был на территории академии.

Когда мы вышли из учебного корпуса, я вдохнул окружающий воздух полной грудью. Костя и Тагай остановились рядом.

— Ты идёшь? — спросил меня Жердев, видимо, что-то подозревая. — Или к сестре?

— По делам, так сказать, — уклончиво ответил я, и тут в разговор вступил Добромыслов, который раньше предпочитал помалкивать.

— Если ты решил устроить дуэль с Голицыным, то возьми нас хотя бы секундантами, — сказал он, разведя руками. — Он-то по-любому с дружками будет. Так и прикопают тебя, вон, — он кивнул в сторону леса, в который я как раз и собирался, — под теми сосенками.

Я постарался не допустить улыбку на лицо.

— Нет, — ответил я, — Голицын обязательно ответит за всё, но не сегодня. И я обязательно позову вас, если решу набить лицо этому… Оставить вас без подобного аттракциона я просто не смогу. А сегодня у меня совершенно иные планы, в которые я вас посвятить, к сожалению, не могу. Идите в нашу комнату, я скоро буду.

Насчёт того, что скоро, я был, конечно, не уверен, но и задерживаться до поздней ночи не собирался. Тем более, если Бутурлин сегодня опять решит устроить учебную тревогу, надо выспаться заранее.

Ребята кивнули и пошли в сторону общежития. Я же подождал, пока они скроются из виду, и отправился прямиком к заповедному лесу. Птичка не обманула, я сразу почувствовал, куда надо идти. Это было, словно биение огромного сердца, слышимое не ушами, а всем организмом. Потому что ты — сосуд, по которому это самое сердце перегоняет жизненно важный элемент — кровь.