Ментальная кухня (СИ) - Злобин Максим - Страница 5

— Чушь, — резко заявила вдова Орлова. — Вы же не верите всему тому, что здесь написано?

— Верю я или не верю, Марина Марковна, это самый последний вопрос. Но по факту передо мной официальный документ, заверенный нотариально. И в нём недвусмысленно изложена последняя воля вашего мужа, против которой я просто не имею права пойти.

— Геннадий Вита-а-альевич, — улыбнувшись, протянула вдова.

— Марина Ма-а-а-арковна, — ответил тем же законник.

— Ну хорошо, — Орлова встала с кресла. — Я поняла, что к чему. Сколько вы хотите?

— Простите?

— Сколько вы хотите за то, чтобы это завещание никто и никогда не увидел?

— Марина Марковна, вы просите о невозможном. Есть копии и…

— Мне плевать на копии! Я найду и уничтожу их все! А сейчас мне нужно только чтобы вы держали свой язык за зубами!

Безобразов застыл без движения. Задумался. Какое-то время на его лице можно было читать борьбу, однако затем оно превратилось в непроницаемую маску.

— Нет, — сказал он, сложил очки, убрал завещание во внутренний нагрудный карман и встал из-за стола.

— Что значит «нет»⁈

— Нет значит нет, — сказал законник и двинулся к выходу, но тут:

— Майкл! — закричала вдова Орлова.

И внезапно оказалось, что всё это время в комнате был ещё один человек. А не замечал его Безобразов потому, что тот не хотел, чтобы его замечали.

Менталист.

Один из лучших, а может и лучший. В мире, где чуть ли не половина населения была одарена магией, но хоть какого-то прогресса в ней достигали единицы, он был настоящей звездой. За свои услуги эта звезда брала бесстыдно дорого, но результат стоил того.

Всегда.

— Майкл, сделай из Геннадия Витальевича овощ! — скомандовала вдова Орлова…

Пока добирался, на улице уже стемнело. Зашёл в подъезд, поднялся на этаж, открыл дверь своим ключом.

— Ба⁈ — и тишина в ответ.

И радио не играет. Хотя радио в доме Каннеллони играет всегда. К слову, за это к бабушке Василия, — а теперь, получается, и к моей, — невольно проникаешься уважением. Вместо того, чтобы включать фоном телевизор и позволять зомбировать себя чужой единственно-верной точкой зрения, Зоя Каннеллони приняла информационную аскезу.

Совершенно не в курсе того, что творится в Империи и мире, она с головой ушла в другой мир. Фентезийный.

Но не по дурости или наивности. Эскапизмом тут даже близко не пахнет, и не надо её жалеть. Она этим своим увлечением умудрялась заработать нехилую прибавку к пенсии. Года три-четыре назад, Зоя Каннеллони спросила у внучка что сейчас в почёте у подростков.

Спросила, подобрав очень правильные слова:

— За что эти звиздюки готовы платить?

А внучек почесал репу и ответил. Мол, так и так, сейчас набирает обороты вселенная «Звёздного Молота», — сурового эпического космофана про орков, эльфов и робото-демонов, которые по не совсем понятным причинам пачками вырезают друг друга на просторах Млечного Пути. По вселенной пишутся книги, выпускаются игры и фандом растёт, как дрожжах. Что такое «фандом», правда, пришлось объяснять отдельно.

Бабушка воскликнула: «Бинго!», — и уже к вечеру следующего дня связала шапку с логотипом «Молота».

Ну и понеслась.

Вязаные свитера с изображением ключевых персонажей, мемами и цитатами космодесантников продавались только в путь. Труд ручной и нелёгкий, поэтому поставить его на конвейер было нельзя, — да и авторские права никто не отменял, — но на кусочек камамбера с пино гриджо по акции теперь хватало. Появилась уверенность в завтрашнем дне и внушительности собственной продуктовой корзины, но, — увы, — не более.

Зоя хотела было заняться ещё и лепкой фигурок из полимерной глины, но тут подвела мелкая моторика. Всё же бабушка была уже не новой.

Постепенно углубляясь в тему, старшая Каннеллони и сама вдруг стала фанаткой вселенной. И это её слегка изменило. Она как будто бы помолодела душой, но вместе с тем и погрубела. Последнее проявлялось в том, что бабушка Зоя стала менее терпима к людям и периодически сбивалась на пафосный диалект русского.

Для примера: завидев как какой-нибудь негодяй справляет малую нужду в палисадник, вместо обычного старушечьего причитания, она могла заявить ему твёрдо глядя в глаза, что за эту ересь он будет гореть в священном огне инквизиции.

Ну а теперь:

— Ба⁈ — повторил я, стягивая кроссовки носком о пятку. — Ба, ты дома⁈

И опять без ответа.

Смекнув, что оно не к добру, я чуть ли не бегом промчался через коридор, ворвался в комнату, а там…

— Ба!

Зоя Каннеллони без сознания лежала в своём любимом кресле. Одна рука прижата к сердцу, во второй зажат листок бумаги. Какого хера⁈ Те же люди, что пытались убить меня, ещё и на старушку руку подняли⁈ Да что за отморозки⁈

— БА!!!

— М-м-м? — подала голос баба Зоя, не открывая глаз.

Жива! Я лосём ринулся на кухню, вытащил коробку с лекарствами и принялся рыться в поисках необходимого. Нашёл! Быстро налил два стакана воды, в один из которых нацедил тридцать капель корвалола, затем смочил ватный диск нашатырным спиртом и рванул обратно.

— М-м-м… — уже гораздо уверенней промычала бабуля и поморщила нос от резкого запаха. — М-м-м-м? — и наконец открыла глаза. — Вася? Я… что… а?

— Ты потеряла сознание, бабуль.

— Правда?

— Правда. На, пей, — я вручил ей стакан с корвалолом, а второй поставил на тумбочку рядом и отошёл на пару шагов.

Больно было видеть бабу Зою в таком состоянии, но отрадно от того, что она постепенно приходила в себя. Бабушка была женщиной в теле. Пусть и без перебора, но на сердце это по-любому влияло. Ещё и возраст.

Пила она маленькими глотками, охала, ахала, отдувалась, и наконец:

— Письмо, — сказала она, резко распахнув глаза и уставилась на собственную руку. — Ты читал?

— Нет, — коротко ответил я, оставив все свои догадки при себе. — Что-то случилось?

— Познание порождает страх! — ответила бабушка, воздев руку с письмом к потолку. — А я сегодня познала очень многое.

Ну слава яйцам, окончательно в себя пришла. Пробудился боевой дух престарелой космодесантницы.

— Вася, мне нужно кое-что тебе рассказать.

— Конечно, бабуль, — кивнул я и присел на корточки рядом с её креслом. — Рассказывай.

И она рассказала.

Не буду ходить вокруг да около, но с её слов получалось, что я бастард некого графа Орлова. Виктор Степанович, — так звали графа, — много лет ухаживал за моей матерью, дарил дорогие подарки, часто вывозил отдыхать заграницу, а какое-то время даже сожительствовал с ней здесь, в Столице.

— Любил без памяти, — бабушка даже улыбнулась. — Я в этом уверена, Вась. Не могла я тогда ошибиться, иначе не подпустила бы его к моей Дельфинке на пушечный выстрел.

Причём целый год этой безмятежной идиллии я умудрился застать во младенчестве, но-о-о-о… До свадьбы дело так и не дошло. Да и вообще, граф внезапно пропал и женился на другой девушке, — из своего круга, так сказать.

Мать долго не горевала, поскольку на следующий же день после свадьбы Виктора Степановича погибла в автокатастрофе. И есть у моей бабушки подозрение, что это не было случайностью.

— Но что я могла доказать? — у Зои Каннеллони задрожали губы. — И куда мне тягаться с целым графским родом без денег и без связей? Попробуй я что-то вякнуть, они могли бы вернуться и за нами! О тебе-то они вообще не знали, понимаешь?

— Понимаю.

— Терпимость — признак слабости! — с яростью выплюнула бабуля. — Но я просто не могла рисковать тобой!

— Успокойся, бабуль, — я взял её за руку. — Я правда всё понимаю.

— Ты взрослый.

— Я взрослый, — не стал спорить я с высоты сорока лет прошлой жизни. — А что в письме-то?

— А в письме весточка от графа.

И бабушка зачитала. В тексте мой биологический отец раскаивался во всём и признавал, что я действительно его отпрыск. А заканчивалось письмо так:

— «…сейчас я нахожусь на смертном одре. И прошу вас, Зоя Афанасьевна, простить меня за всю ту боль, что я причинил вам и вашей семье. Поверьте, я позаботился о том, что теперь всё будет хорошо», — закончила бабушка.