Ментальная кухня (СИ) - Злобин Максим - Страница 10

— Ха, — хохотнула Орлова, всё так же не сводя с меня глаз. — Забавный, — а потом перевела взгляд на шефа. — Да не ворчите вы, Франсуа Денисович, дайте пареньку шанс. Пусть попробуется.

— Как скажете, Ольга Викторовна.

— Конечно «как скажу», — удовольствовалась ответом графская дочка. — Так, а теперь к делу. Франсуа Денисович, я хотела бы ещё раз обсудить поминки отца, — и повела шефа куда-то в глубины кухни. — Надо пересмотреть меню с учётом того, что…

Боря хлопнул меня по плечу, сказал:

— Не облажайся теперь, — и исчез.

Напоследок я поймал на себе ненавидящий взгляд Франсуа Денисовича и безо всякой менталистики прочитал его мысли. Этот говнюк на мне ещё отыграется. Уверен, он постарается сделать так, чтобы я сам бежал отсюда, высоко подбрасывая колени.

Ну… Флаг ему в руки и барабан на шею! Хе-хе…

Минул обед. Шёл седьмой час моей бесплатной стажировки. Закругляться на сегодня я отказался, и вместо этого наоборот накинулся на работу.

— Готово.

— Херасе! — воскликнул Мишаня, отлипнув от гриля. — Уже⁈

— Уже.

— Покажи!

Я снял крышку с огромной гастроёмкости и продемонстрировал плоды трудов своих. Мидии. Но не те, что киви, — жирные и мясистые, одна к одной, — а дешёвенькие чилийские. Обрабатывать такие — сущий геморрой.

Ну… если только ты не болен перфекционизмом и не имеешь фетиша брать говно и делать из него конфету. Когда дело касается продуктов, я этим, — каюсь, — грешу. Необъяснимо, но факт: чем больше времени уделяешь продукту, тем вкусней он получается на выходе. Повалять по сковороде дорогущий мраморный стейк любой дурак сможет, а ты попробуй говяжьи почки до съедобного состояния доведи.

Так вот. Каждую мидяшку нужно было хорошо промыть, ножом соскрести тину с панциря и вырвать из мяса пучок водорослей, который моллюск жевал в тот самый момент, когда его выловили. Гостю доедать за мидией как-то не с руки. Моветон. Всё-таки он за это деньги заплатил и немалые.

Дальше: битые створки идут в помойку, а целые в дело. Не наоборот. И! Самое главное! Помимо прочего нужно тщательно изучить каждую раковину на предмет осколков. На зуб попадёт или десну царапнет — это ещё ничего.

А вот если пролетит дальше… Не имею статистики, но почти уверен, что большая часть несчастных случаев в ресторанах связана именно с этими осколками. Гость со рваным пищеводом — недовольный гость. На чаевые с такого рассчитывать не приходится; слишком уж спешно он покидает заведение. Короче… аллергику в помощь антигистамины, подавившемуся приём Геймлиха, а вот внутреннее кровотечение — это залёт.

Серьёзный. Такой, который может грозить судебными тяжбами. И я бы в своём заведении ни за что бы не поставил чистить мидии паренька, которого вижу впервые в жизни. Если бы только не хотел слить его побыстрее, конечно же.

Эх, Франсуа Денисыч. Чудила ты пенопластовая. Где ты учился, я преподавал. И мне даже мысли твои читать не нужно, чтобы прочитать твои мысли, — как бы странно не прозвучала эта фраза.

— Что⁈ — а вот и он, собственной персоной. — Уже закончил⁈

Шеф довольно грубо отпихнул Мишаню от мармита и запустил в него свои загребущие. Начал шерудить, внимательно присматриваясь и выискивая косяки. Периодически бросал на меня суровые взгляды, но до чего домотаться так и не нашёл.

— Чистые, — сказал он. — М-м-м-хорошо-м-м-м…

— Спасибо, шеф. Что дальше?

— Дальше? — Франсуа Денисович почесал в затылке. — Что-то ведь надо было сделать дальше…

Шеф нынче страдал забывчивостью. Не без моей помощи, само собой. Удалять мыслестрочки пока что было не в моих силах, но вот менять их порядок, — топить что-то важное и вытаскивать на поверхность мусор, — я очень даже мог.

Так что, попадая в поле действия моей магии, Денисыч раз за разом забывал куда шёл. Тупил, хмурился, листал что-то в телефоне, сетовал на раннюю деменцию и мурлыкал себе под нос песню.

Да-да. Чтобы что-то утопить, нужно что-то приподнять. И я постоянно подтягивал наверх строчку из песенки. Причём сперва оригинальную, а потом начал изгаляться. Когда я переписывал слова, источник опять заныл и разрядился в чепушнину, но дело того стоило.

— Восточные сказки, — бубнил шеф. — Про дедушку и коляску…

Сперва. Потом меня осенило, и песня стала звучать так:

— Оральные ласки, зачем ты мне строишь глазки?

Так что как-нибудь Франсуа Денисович обязательно произведёт фурор в караоке, а потом на серьёзных щах будет размышлять про эффект Манделы и параллельные миры. Мол, всегда же так было, чо вы ржёте?

— Что же надо сделать? — опять повторил шеф.

— Я там внизу креветки видел, — подсказал я. — Может, почистить?

— Вот да! — согласился Денисович. — Займись! — и погнал по своим делам.

— Красавчик, — похлопал меня по плечу Мишаня. — Быстро работаешь, — и сам вернулся к заказам, пока мясо не перешло.

Гио, наблюдавший за разговором из своего цеха, тоже одобрительно кивнул и расплылся в самой доброй улыбке, которую вообще можно представить на устах такого великана. И к слову!

Гио и Мишаня. Мишаня и Гио. Эти двое приняли меня как родного. Их мысли на этот счёт я не читал, но подозреваю, что это из-за небольшой разницы в возрасте. Они ведь совсем-совсем недавно были на моём месте, и тоже доказывали Денисычу что достойны работать на его кухне, и получать вменяемую по поварским меркам зарплату.

Я понравился ребятам, да и ребята, — чего уж греха таить? — понравились мне. Колоритные, чертяки. Выпуклые. О начале Большой и Светлой Дружбы говорить рано, но в этом мире Вася Каннеллони был чертовски одинок, и неплохо бы уже хоть как-то это исправить. Как-то интегрироваться в общество. Говорят, это полезно; у кукухи появляется гораздо меньше поводов для свиста.

Итак! Ближе всего я пока что познакомился с Мишей Кудыбечь, — если что, это фамилия такая. Именно ему поручили познакомить меня с кухней, показать где что лежит и выдать ключ от временного ящика в раздевалке.

Пока суть да дело, мы и разговорились. Внешне парень выглядел, как каноничный роцкер. Невысокий, тощий, жилистый. Усы-подкова перетекают в козлиную бородку, и все руки забиты оккультными орнаментами. На запястьях фенечки, на бандане кости с черепами. Но! Надо делать поправку на новый мир.

Никакого отношения к музыке его облик не имел. Мишаня был призывателем демонов второго уровня и более всего на свете мечтал двинуться дальше. В данный момент его дар проявлялся почти никак. Максимум, на который он был способен — напугать человека, внушить ему суеверный страх и пустить мурашки по спине. И то лишь ненадолго.

Дар у Мишани был очень редкий, очень опасный и мало кому нужный. Чтобы действительно призывать себе во служение тёмные силы, нужно было родиться с золотой ложкой во рту и пахать-пахать-пахать, проходя инициации и срывая барьеры. Пахать Мишаня был готов, но вот средств не имел.

Однако мечта… По вечерам Миша Кудыбечь медитировал внутри кровавой пентаграммы и взывал к Князю Тьмы, чтобы тот сорвал хотя бы один сраный барьерчик. Раз за разом эта агрессивная маркетинговая кампания по продаже души заканчивалась ничем, но парень старался.

Другая сторона медали: Мишанька был молодым отцом. К двадцати двум он умудрился настругать аж троих сыновей-погодок. Любил их до одури, воспитывал и делал всё, чтобы детство у пацанов было счастливое. Короче. Демонолог-Семьянин. Слава, конечно, Сатане, но дети и жена — святое.

— Если будешь возвращаться, маякни по рации, — попросил Мишаня. — Вдруг что-то понадобится снизу.

— Без проблем.

Спустившись в заготовочный цех, что располагался в подвале, я снова принялся за дело.

— Креветки теперь? — спросил Фёдор Теодорович, бесшумно появившись за спиной.

— Теперь креветки, — кивнул я, ворочая брикет морских тараканов по раковине.

— Что-то ты Денисычу явно не нравишься, — вздохнул старик. — Ну ты не обижайся на него. С обиженными знаешь, что делают?