Скальпель для шейха (СИ) - Снежная Катерина - Страница 6

Он выразительно посмотрел на Андрея, а затем ехидно улыбнулся Полине. Те не смотрели друг на друга демонстративно.

— Ничьих. Судмедэксперт написал в отчёте, при торможении пострадавшая напряглась, выкручивая руль, из-за чего перекрутила позвоночник. В момент удара получила травму. Она жила, пока кровь поступала из разорванных артерий. Кровоизлияние — вопрос времени. Её спутнику повезло больше.

— Вот что и требовалось доказать, везение — вещь относительная, — продолжил улыбаться Батыр Хазанович. — А между прочим, девушка завещание составила и донор нашего реципиента.

— Как донор?

Я не смогла сдержать вопрос от удивления. Обычно если реципиент не числится в листе ожидания на операцию, не планировал трансплантаций (тем более пересадки почек), чтобы сделать пересадку, нужно попасть в лист ожидания и пожить в Москве, пока найдут подходящего донора. Нужна федеральная квота. Ещё надо иметь определённый возраст, сопутствующие заболевания и недлительный диализный стаж. Ну, это у нас дом. А это же шейх!

- А что, Вера Доржевна, серьёзная ныне молодёжь? Да? Находит человека, которому подходит донорски по органам, пишет завещание, тусит с ним, а потом умирает в автокатастрофе. И дарит почки. Не прелесть? А? Если б я был султан…

- Да, кто же в таком возрасте пишет?

- Хороший вопрос, но нас не касается. Наша задача — решить, кто будет оперировать.

Он сощурился, каверзно оглядел собравшихся и хмыкнул.

- Раз-два-три-четыре-пять.

Пока он выдерживал театральную паузу, мне передали папку. Беглым взглядом осмотрела данные по пациенту.

- Как насчёт тебя?

Я аж поперхнулась.

Я!? Да, за что? С вытянувшимся лицом посмотрела на старого шамана.

- У меня недостаточно опыта, Батыр Хазанович. Нужно ещё лет пять практики. Пожалейте, — с волнением, уговаривающе, посмотрела на коллег.

Те старательно отводили взгляд, пряча сожаление, и только Полина смотрела с ненавистью. И я не поняла, а почему? Ей-то что за дело? Ведь если верить словам Андрея, у неё кто-то есть и между ними всё кончено.

- Так отказывайся. Чего ждёшь? Увольняйся.

«Батыр Хазанович! Он же старый. Организм не переживёт». Это мне хотелось прокричать. Но я только смотрела на хитрого бурята, не чувствуя на щеках влагу. Все же видели органы на снимках. Дипломатия, не дипломатия, нам-то что… Приказ из Москвы, и я крайняя.

- Но он же страдает от зависимостей, — произнесла ровно, словно читала закон.

Он подошёл ко мне, вытер большими пальцами навернувшиеся слёзы, убирая выбившиеся светлые волосы за уши.

- Тебе духи будут помогать. Не позорь отца, — внушил, как ребёнку.

Последний аргумент казался убойным, но не издевательским. Он же сам мне как отец. Учитель. А позориться дочке ламы не положено.

- Давно простирания делала?

Я отрицательно покачала головой. Последнее время — редко. Только на праздники Монлам Ченмо, да на Дуйнхор. Стыдно. Отец не желал часто меня видеть, зная про Андрея и мои поездки.

- Езжай сегодня в Иволгинский, подношения сделай.

В Иволгинский я, конечно, съезжу, куда ж деваться без уважения к старшим.

- Я хотел бы его оперировать.

Курумканский обернулся и пристально посмотрел на Андрея, недовольно признался:

- Буду иметь в виду. Нужно только с клиентом договориться. По страховке может выбрать любого. Это же небожитель.

Он посмотрел на меня.

- Все свободны, кроме тебя.

Оставшись наедине, он дал время мне ознакомиться с картой клиента, а затем произнёс:

- Пора браться за скальпель, дочка.

- Может, Андрей?

- У него нет опыта.

- Я с ассистирую.

Курумканский повёл взглядом, разглядывая висящие шаманские бубны вдоль белой стены. Он их повесил много лет назад, когда стал главным врачом отделения, отгонял злых духов. Разочарованно выдохнул:

- Нет в нём, всем нутром чую. Нет. Понимаешь, не хочет помогать. О себе думает.

- Все мы о себе думаем, — я спрятала взгляд.

Последнее время Андрей всё меньше и меньше брал операций, занимался собой и пациентами без хирургического вмешательства. Такое случалось с любым во время кризисов. А тут сам захотел. Разве это плохо?

- В тебе дар есть и жажда помочь, а в нём?

- Может быть, из-за Полины? — закусила нижнюю губу.

Тут же подняла на него стыдливый взгляд, пока он тер подбородок.

- Знаю я, что ты хочешь сказать. Думаешь, не знаю? Как вы живёте друг с другом — ваше дело, но выбор он делал.

- Наказываете её?

- Всё жду, когда поумнеет. Учиться начнёт.

- Мы планируем развестись.

- Раз хороший, чего бежишь?

Я облизнула губы, виновато разглядывая Курумканского из-под ресниц.

- Знаешь, за что твой отец не любит его? Я скажу. За то, что не тянет он тебя, девочка. Думаешь, слепой? Не вижу? Не понимаю, как вокруг тебя толпами вьются, — он сузил глаза, и его отеческий взгляд перестал быть наставническим, приобретая жар, свойственный мужскому нутру. Хлыстнул им по мне, обжигая изнутри.

Я растерялась. Не нашла, что ответить. И ведь откликнулась. На долю секунды, на крохотный миг, нутро ёкнуло. Повинно поджала губы.

- Что ж, пошли, нам нужно с клиентом пообщаться. Ещё Прасковью Дмитриевну штурмовать.

VIP-палаты в городской больнице Улан-Удэ располагались на пятом этаже. Оттуда открывался дивный вид на Селенгу, разливающуюся многочисленными потоками. Река петляла замысловатыми рисунками, огибая город с двух сторон. И хотя она не растаяла толком, в это утро никто из обитателей больницы не смотрел в окна.

Новость о том, что в больнице лежит настоящий шейх, быстро облетела округу. Слух о том, что это миллионер из самой Аравии, вызвал переполох в сонном распорядке дня. Ведь, если повезет, то можно не только лично повстречаться, но и выйти замуж. Весь персонал больницы, а также пациентки — от мала до велика, бедные и побогаче — обсуждали эту возможность на каждом углу.

Они смаковали детали аварии, пересказывали друг другу новости о том, что планируется серьезная операция и, возможно, её будут делать в Москве. А может быть, сам президент прилетит для сопровождения. Дипломатия и прочее.

Те, кто был понаглее и мечтал взять быка за рога, толпились у входа и за входом в VIP-коридор. Прасковья Дмитриевна в святая святых посторонних не пускала, жутким взглядом и страшным голосом отсекая размечтавшихся, лишь одной своей немаленькой фигурой. Хотя нужно заметить, её скулы уже сводило от приторного выражения спокойствия, сквозь которое прорывалось желание сходить домой и взять двустволку у мужа, заряженную солью. Хотелось охладить пыл "посольства" невест и визитеров, считающих, что они способны дать фору любому журналисту.

Когда к ней подошли двое мужчин с накинутыми поверх элегантных деловых костюмов из знаменитой английской шерсти белыми халатами, она, ленясь оторвать зад от стула, зычным голосом гаркнула:

— Куда!?

— Это люди шейха, — из-за их плеч высунулась Полина Курумканская и под нос слеповатой Прасковьи Дмитриевны просунула справку, наспех нацарапанную на вахте перекосившимся почерком вахтёрши.

Я усмехнулась, наблюдая за этой встречей, где Прасковья Дмитриевна и охрана шейха. Я шла с Курумканским в том же направлении и не могла не заметить, как светится Полинка, насколько льнет к одному из арабов. Липнет так, что сомневаться не приходится — у неё с ним отношения или планы на них. Но при виде другого тело бросило в жар и пот, так что руки затряслись. Мало мне было Галиба в спа-салоне. Похоже, что конец света наступил — прямо сейчас, и прямо сегодня!

Мужчины прошли внутрь, а Курумканский, фыркнув на собравшуюся толпу, разогнал её грозным взглядом.

- Устроили зоопарк, - ругался он. - Прасковья Дмитриевна, кто разрешал пропускать?

- Справка же, справочка была.

- Что, любая бумажка — справка?

Забрав её со стола, он направился внутрь, дойдя до палаты номер один. Толкнул дверь, игнорируя четверых охранников.