Скальпель для шейха (СИ) - Снежная Катерина - Страница 14

— Поздно, Вера. Я хочу большего.

Наверное, он так и довел своего бедного папашу до инфаркта.

Своими словами "Я хочу большего"! Я желаю большего! Большего! Большого!

Еще!!!

Да, и первое слово, которое пролепетал в жизни, было "Еще"!

Черт...

И все же мое сердце, в отличие от сердца старого хрыча, бьется.

Колотится, как у зайца, пока пьянящий аромат стоящего передо мной мужчины наполняет легкие.

Марс выглядит почти как Галиб. Только старше. Тот же цвет глаз, темный карий. Тот же цвет волос, черный, но при ярком свете дня видно, что каштановый. Тот же магнетизм очарования.

Будь он ровесником, не знала бы, кого выбрать: его или Галиба...

Только мы не ровесники, и я в него не влюблена.

— Признайся, тебе хочется стать моей, — мягко произносит он. — Тебе вчера все понравилось.

У меня нет слов.

Вообще... нет.

Говорят, наглость – второе счастье.

- Нет, - я практически дрожу от гнева, отвечаю басом. – Неверно!

В горле сухо, словно там песка кто-то насыпал. Нужно, следует очень твердо обозначить границы, дать отпор этому наглецу. И я нахожу способ сделать это, не прибегая к борьбе. Мой мозг лихорадит от его напора. Марс Блицкриг – очень привлекательный мужчина. Даже слишком. И этот подлец знает об этом. Он нравится людям. Уверена, я не первая, кого он берет штурмом.

Он неторопливо опускается на колени передо мной.

Как и любой крупный хищник, он завораживает.

И, черт возьми, его взгляд-лазер изощренно ползет от моего лица к юбке, вгоняя меня в удушение. Под нее. В глубину. Ужасно хочется свести вместе бедра. Сжать все. Потому что там пульсирует соблазн, умоляя меня слиться в безграничное хотение, в безграничную мольбу, в надежду, сильнее которой нет.

Там для него пахнет мною.

Очевидно, как он и сказал, вкусно.

Хорошо, когда мама – биолог. Знаешь кучу фактов.

Невероятно, но мужчины бессознательно способны учуять нужную им женщину за десять тысяч километров. Не кисло, да? Это первая сигнальная система, которая не управляется человеком сознательно.

- Я вижу, ты приготовила для меня что-то, - он смотрит туда, где моя киска, а затем поднимает палящий взгляд. - Я умираю от желания попробовать твою киску на вкус, детка!

Слова – россыпь восхитительных непристойностей.

Я буквально задыхаюсь от мысли, как он способен погрузить в меня что-нибудь еще, кроме пальцев. Например, свой грязный, пошлый язык.

Это настолько неприлично, что из меня вырывается тихий стон с выдохом.

Если я что-то знаю о сексуальности и животном притяжении, то кажется, это оно!

Он тянет с себя водолазку.

Ложь!

Наглая ложь, что мне не интересно увидеть его таким.

Полуобнаженного. Раскаченного. С рельефными мышцами и буграми.

Мой взгляд перемещается ниже, на то место, где заметен огромный стояк. Абсолютно неприлично выпирающий ствол. И моя пошлая фантазия представляет его уже в боксерах или плавках.

Черт!

Он же у себя дома. Не делает ничего неприличного. Может ходить хоть голый!

Я разглядываю его с интересом, пока он стоит передо мною на коленях. Его тело отличается от мальчишеского. Оно загорелое, и на нем много жестких черных волос. Вся грудь и нижняя часть живота. Он точно торчит в спортзале. Такие мышцы сами по себе не бывают. Член, судя по всему, он тоже качает в спортзале, на тренажёрах, потому что он кажется мне большим. Выпирает упорно, словно еще растет.

Если у страха глаза велики, у фантазии - огромны! А моя совесть умерла от нестерпимых мук, и всё, что я ощущаю, это… влечение.

Ощущение дрожи, лихорадочное сильное трепетание по всему телу, избыточное слюноотделение и обильная влага между ног. Всё это приступом антипатии не назовешь.

Я ужасно его хочу.

Олень подох, обезьяны взрывают гранаты прямо по всему моему телу, а я цепляюсь за разум и логику.

Ау-у-у! Это дело чести… тук-тук!

Есть кто дома?

Причем в буквальном смысле – девичьей. Моей!

- Я хочу пить, - выдаю я, вставая на ноги.

Марс смотрит на меня весьма сосредоточенно, даже строго, но вроде бы верит.

- Иди пей, - разрешает, как будто я в детском саду или школе. – Тебе это понадобится, прежде чем мы закончим.

Я сглатываю.

Мы?

Закончим!?

Ага, держи карман шире!

Самоуверенный самец!

Я топаю на кухню под его взглядом. Он в это время удобно разваливается на месте, где только что сидела я, толкая стопки книг. Да, определённо у камина после такого марш-броска по лесу хорошо полежать.

Я очень надеюсь, что он чертовски устал.

На кухне включаю воду и наливаю стакан воды. Пью, как в засуху от жажды.

Только вот моя жажда не физическая, а химическая.

Нормально кого-то хотеть!

И впереди целая ночь…

Я готова подарить ему девственность!? Готова, вместо любимого трахнуться с его дядей. Это меня устроит? Тело точно устроит, а меня?

Лестница в кухне ведет не только в подвал, но и на верхние этажи дома. Ныряю по ней наверх. Мне нужно время и контроль над ситуацией.

А ему остыть! Я бегу в комнату, закрываюсь на замок в ручке. Тихий щелчок звучит очень ненадежно. Но другой защиты у меня нет. В глубине души я знаю, что мои действия – тоже ложь. Я так оправдываюсь сама перед собой за свое желание. Хотела бы сопротивляться по-настоящему, рванула бы вон из дома. Ключи в вазе у входной двери.

Бессознательно я хочу, чтобы он пришел за мной, и не хочу прогонять его. Не нахожу оправдания этому простому в своей иррациональности желанию. Я стою в дальнем углу темной комнаты, тихо-тихо и не отрываю смятенного взгляда от двери.

Слышно, как скрипит лестница следом. Он поднимается за мной. Дверь открывается. Марс стоит в проеме. И в этот раз он целиком голый. Обнажен, черт возьми! Видимо, у камина снял всю остальную одежду. Но даже в таком лунном свете я задыхаюсь от его великолепного вида. Он мужественен. Его огромный член торчит. Головка кажется черной. Во мне обостряются абсолютно все органы чувств.

— Любишь играть в прятки, — голос едва слышен, но обжигающий, аж пятки жжет.

По всему телу поет беспокойство, чувства смятения берут в плен разум. Он входит и закрывает за собой дверь.

Господи боже, помоги мне остановить его.

— Хочешь тут, — тихо произносит он и не двигается.

«Трахаться», — добавляю я про себя, дыша возбуждено.

— Нет, — прошу, охрипши. — Это будет насилие. Я не хочу. Уходи! Я подам в суд. Я не хочу тебя!

Содрогаюсь, когда он быстро пересекает комнату и оказывается рядом.

Меня тут же кружит от его запаха, от несдержанной раскаленности, прущей от него.

— Нет, нет, — умоляю, практически севшим голосом, слезы сверкают на моей коже во тьме.

Марс смотрит на меня, практически не отрываясь. Стоим лицом к лицу. Нас разделяют миллиметры и общее дыхание.

— Ты хочешь меня. Жаждешь, чтобы тебя трахнули. Я чувствую твой запах и желание, детка.

Все, что он говорит, правда. Я так сильно взвинчена, перепугана и одновременно возбуждена, что по ногам бежит смазка. Ее много. А она, конечно, пахнет для него.

— Я дурею и слетаю с катушек от одного твоего запаха, — шепчет он губами в мои губы, задевая их, едва трется. — Я знаю, чья ты, Вера. Но схожу по тебе с ума. Ты врешь, но тело твое не может. Оно выбирает — меня!

Он говорит правду. Я едва дышу от желания быть трахнутой им. Меня качает из стороны в сторону от его слов. Марс как гребаный единорог. Только не розовый, а настоящий. Как, сука, черный арабский лебедь. Которого никто никогда не ждет. И все, что он просит, это раздвинуть ноги для его большого члена.

— Я обещаю наслаждаться тобой медленно. Единственная разница между нашими желаниями в том, что я разрешаю себе хотеть тебя. А ты — нет. К чему тебе это притворство?

«О, боже!» — проносится в моей голове от мыслей.

— Ты стесняешься?