Молниеносный 3 (СИ) - Дубов Дмитрий - Страница 33

— Демоны! — прокричал он. — Демоны были и раньше!

— В каком смысле? — я нахмурился и глянул на Вольта. — О чём он говорит?

— Ну… раньше они назывались по-другому, — сказал Вольт. — Их называли Зверями. Звери приходили и уходили, менялись и исчезали. Были целые угодья для охоты на Зверей.

— Демоны были созданы для того, чтобы объединить человечество против общего врага, — выпалил Демид, пытаясь отодвинуться от крюков в руках палача. — Люди охотились на них, учились отрабатывать магические приёмы и получали трофеи.

— Что за трофеи? — спросил я, уже зная ответ.

— Ресурсы для прокачивания навыков артефакторики, алхимии, техники, — начал перечислять Власов. — У инквизиции есть книга рецептов, которая сохранилась с тех времён. Но демоны изменились, и нам пришлось подстраиваться под новые реалии.

Последнее слово он буквально выплюнул, после чего уронил голову на грудь и потерял сознание. Вряд ли он сможет рассказать ещё что-то полезное даже под пытками. Дожидаться, когда его приведут в чувство, я не стал — покинул камеру, поднялся в свой кабинет и замер, увидев на столе гору бумаг.

Открыв первую папку, я бегло прочитал содержимое и сел в кресло. Отчёты о деятельности Ордена за последние пару лет перемежались с отчётами за последние дни. И если первая стопка была высотой сантиметров десять, то вторая была раза в три больше.

Я зарылся в бумаги и не заметил, как пролетело два часа. Погибших во время моего штурма инквизиторов центрального офиса было сто шестьдесят девять человек. Здесь в камерах содержались ещё тридцать четыре инквизитора. Итого больше двух сотен предателей.

Надо будет разобраться с кремацией погибших и с выплатами их семьям. Какими бы мерзкими ни были эти инквизиторы, их родные должны получить всё причитающееся им по договору служения в Ордене.

Я открыл следующую папку и хмыкнул.

— Знаешь, сколько ткани красного цвета заказывает инквизиция для своих людей? — обратился я к Вольту.

— Да какое мне до этого дело? — фыркнул мой питомец, потянувшись на кожаном диване и свесив заднюю лапу.

— Мне вот тоже никакого не было, — рассмеялся я. — Но почему-то мне на подпись принесли расчётную ведомость для заказа. Теперь я знаю, что на сотню балахонов уходит четыреста метров ткани.

— Очень полезная информация, — сказал Вольт и заржал. — Ты теперь и тряпки будешь считать. А каждый метр проверять надо будет или ты доверишь такую важную работу кому-то из своих помощников?

— Да ну тебя, — отмахнулся я, продолжая смеяться. — Кстати, тут ещё список артефактов и ресурсов есть. В центральном офисе отдельная башня выделена для обработки рубежных материалов.

— Угу, так пороешься в бумагах и узнаешь, что на самом деле твоя работа заключается в пересчёте каждого когтя и хвоста, — Вольт перекатился на спину и задрыгал лапами. — Вот умора-то! Князь и верховный инквизитор пересчитывает тряпки и чешуйки!

Я от души посмеялся и взял следующую папку. Тут была смета на ремонт центрального офиса с учётом пожеланий нового главы. Что-то я не помню, когда такие пожелания указывал. Или речь о том, что я приказал очистить Петропавловскую крепость от крови?

Только я собрался глянуть на ценник, как мой браслет завибрировал. На экране появился номер императорского ателье.

— Слушаю, — ответил я, нахмурившись. Что там опять случилось у них?

— Добрый вечер, ваше сиятельство, — прощебетала брюнетка. — Простите за столь поздний звонок, но ваш красный фрак готов. Не могли бы вы приехать на примерку?

— Буду через десять минут, — сказал я и сбросил звонок.

— Опять кого-то из монаршей семьи одержимым сделали? — полюбопытствовал Вольт.

— Вряд ли — запрос не срочный, — я глянул на время. Браслет показывал одиннадцать вечера. — Хотя кто его знает.

Мы вышли из здания департамента и ускорились. На всякий случай я решил обежать столицу и посмотреть, что тут делается. И не зря: народный бунт и не думал заканчиваться.

В узких улочках стояли самодельные баррикады, наспех сколоченные из досок; контейнеры для мусора валялись перевёрнутыми, являя миру горы очисток, протухшей еды и битого стекла. Ветер разносил эту вонь по городу вместе с агитационными листовками.

Я поднял одну и хмыкнул. «Долой одержимого императора! Долой монархию!» — вот что было отпечатано на дорогой глянцевой бумаге. Тут явно приложил руку кто-то из аристократов — вряд ли простой люд стал бы заказывать в типографии тысячи листовок.

Через пять минут, за которые увидел достаточно, я стоял у ателье. Свет внутри не горел, а двери были заколочены толстыми досками. Занятно.

— Ваше сиятельство! — позвал меня женский голос из-за угла. — Сюда, пожалуйста.

Я повернулся и увидел брюнетку, закутанную в серый плащ. Прежде чем идти за ней неизвестно куда, я снова ускорился и на всякий случай обежал квартал. Брюнетка даже не заметила моего отсутствия, лишь кивнула, когда мы с Вольтом последовали за ней к соседнему зданию.

Мы обошли длинный дом и свернули в другой переулок. Уже там брюнетка оглянулась несколько раз, покрутила головой и открыла дверь обычного жилого дома. Как оказалось, из ателье сюда шёл подземный ход, по которому мы добрались до нужной комнаты, которой оказалась примерочная.

Одно из зеркал было сдвинуто в сторону, а другие завешаны тканями разных цветов. Наверняка за ними тоже двери, ведущие в разные стороны от ателье.

— Ваше сиятельство, — кивнул мне Валентин Узорцев. — Благодарю, что так быстро откликнулись. Вас ожидает его императорское высочество. Пройдёмте.

Брюнетка тут же ушла в мастерскую, а портной повёл меня по коридору. Вскоре мы оказались в ещё одной примерочной с занавешенными зеркалами. Там на софе сидел племянник императора Павел Трубецкой, который с мрачным видом стучал пальцами по коленке.

— Юрий! — воскликнул он, стоило мне войти. — Дяде нужна ваша помощь!

— Что случилось? — спросил я, обратив внимание на то, что Узорцев остался в комнате. Похоже, он довольно сильно вовлечён в государственные дела, раз ему позволено присутствовать при таких разговорах.

— Вы неплохо знакомы с князем Иваном Пожарским и его племянницей, — произнёс Трубецкой. — Скажите, вы знаете, где сейчас находится князь?

— Он говорил о поездке в Сочи, — я нахмурился. — Зачем вам Пожарский?

— Час назад коалиция аристократов предъявила его императорскому величеству требование освободить престол, — Трубецкой процедил воздух сквозь зубы. — И новым императором коалиция аристократов желает видеть именно князя Ивана Пожарского. Это он стоит за бунтом и именно поэтому он покинул столицу, чтобы потом скзать, что его руки чисты.

Столичный особняк рода Пожарских

Князь Иван Александрович Пожарский вышел из ванной комнаты и взялся за телефон. Дела рода в Сочи требовали личного присутствия, поэтому Ивану пришлось лететь в южный город империи. Но стоило ему уехать, как в столице начались волнения.

Сводки и донесения шли непрерывным потоком, но это всё отошло на второй план после короткого сообщения от его императорского величества. Иван был дружен с Алексеем II много лет, а теперь вот оказался в опале монарха. И ведь ничего не предвещало.

Пожарский уже начал набирать ответ, как его личный слуга вошёл в спальню без стука.

— Что, Коля? — спросил Пожарский, подняв взгляд от экрана. С Николаем они и повоевать успели, и в плену побывать, поэтому их отношения давно перешли в разряд братски-дружеских.

— Явились посланцы от оппозиции, — сказал слуга и тут же направился в гардеробную. — Говорят, что вопрос жизни и смерти.

— Интересно, чьей? — хмыкнул князь. — Кто там? Безобразов или Верховцев?

— Оба, а ещё Лихачёв и Терлецкий, — крикнул Николай из гардеробной.

— Вот паскуды неблагодарные! — рявкнул Пожарский, бросив телефон на стол. — Эти мать родную за коврижку продадут и забудут.