Гость из будущего. Том 3 (СИ) - Порошин Влад - Страница 14

Поэтому на данный момент кинорежиссёр Пырьев, держась за сердце, стонал в нашей гостиной, а актриса Марченко в невменяемом состоянии ушла купаться. То есть только за эту ночь мы могли получить сразу два хладных трупа, что «чёрными пятнами» легли бы на мою репутацию. И опять всплывал какой-то неизвестный «доброжелатель» с неприметным лицом, который искал любую возможность, чтобы мне за что-то отомстить.

— Я с Людкой работал на «Младшем брате» и она уже тогда могла что-нибудь такое отчебучить, — признался Андрей Миронов, освещая фонарём кусты. — А сколько раз я ей говорил: «Люда, остановись! Что ты с собой делаешь? Тебя же просто перестанут снимать».

— Андрюша, остановись, — буркнул я, и вся наша спасательная команда тут же замерла на месте. — Слышали чей-то голос? Кажется, кто-то крикнул «мама».

— Птицы, наверное, — шёпотом произнёс Лев Прыгунов. — Птицы иногда ночью кричать самыми настоящими человеческими голосами.

— А что будет, если Марченко вдруг утонет? — прошептал Олег Видов.

— Что будет? Что будет? — вполголоса проворчал я, сделав шаг в сторону лесной чащи и посветив фонариком куда-то вглубь. — Тогда Люда на всю жизнь останется одной из самых гениальных актрис поколения. Так уж устроено наше примитивное линейное восприятие действительности. Если артист на пике славы умирает молодым, то он автоматически становится легендой. А если вдруг доживает до седин, наделав на старость лет множество ошибок, то после кончины превращается в мудозвона, который сдулся и профукал свой талант.

— Ерунда, враки, — захихикал Миронов, который умрёт в 46 лет и не запятнает своё имя ни участием в политической буффонаде, ни съёмками в какой-нибудь сомнительной рекламе банков или финансовых пирамид. И будет по праву признан одним из самых выдающихся актёров советского союза.

— Мне иногда кажется, что тебе, Феллини, лет шестьдесят, не меньше, — неожиданно признался Прыгунов и попал своей странной догадкой в самую точку.

— Вот что, мои дорогие шестидесятники, давайте быстро к морю, нет её здесь, — предложил я и сам же буквально побежал по узкой лесной дороге вперёд.

От мысли, что пока мы телимся в этой лесополосе Людмила Марченко, наша советская Одри Хепберн, сейчас нахлебается воды и пойдёт ко дну, мне стало нехорошо. Ведь впереди у этой актрисы было ещё несколько неплохих работ в фильме «Стряпуха», «Айболит-66» и в кинокартине «Разведчики», где её партнёрами должны были стать Леонид Быков и дядя Лёша Смирнов. Не знаю почему, но мне показалось, что непременно нужно спешить, чтобы спасти эту несчастную девушку. Как будто кто-то меня ткнул невидимыми вилами в одно место и погнал туда, где шумел прибой. Поэтому оставшиеся двести метров мы пролетели за несколько минут.

— Ну и что дальше? — спросил Андрей Миронов, когда перед нашими глазами предстал пустынный пляж. — Водолазов вызвать?

— Лучше уж сразу подводную лодку, — криво усмехнулся я, успокаивая дыхание. — Сейчас разделимся и пойдём вдоль берега. Одна пара двинется в сторону посёлка Репино, другая в сторону Зеленогорска. Быстрей мужики, кожей чую неладное. И со мной в Зеленогорск пойдёт…

— Я пойду, — поднял руку Лев Прыгунов.

— Тогда мы с Андреем потопали в Репино, — заметно нервничая, сказал Олег Видов, которому передалась моя непонятная тревога.

— Если через полчаса никого не встретите, возвращаетесь на это же место и ждёте нас, — кивнул я и вместе с Прыгуновым трусцой побежал в сторону Зеленогорска, не осознавая смысла этой погони.

А в это время, словно по заказу, на небе светил яркий серп Луны, волны Финского залива, медленно накатывая на берег, издавали лишь тихое шуршание, а мы неслись так, как будто вышли на гаревую дорожку стадиона. И если мастер спорта пробегал 3 километра за 8 минут, то мы это расстояние проделали за 9 с хвостиком. А когда невдалеке показались маленькие частые домики города Зеленогорска я и Лев Прыгунов, не сговариваясь, ударили по тормозам. Я прислонился одной рукой к одинокой и кривой сосне и, очень тяжело дыша, попытался логически проанализировать свои странные поисковые действия.

— Думаешь, что Людка так далеко могла бы зайти? — спросил Прыгунов, точно так же жадно хватая ртом воздух.

— У неё на всё путешествие было примерно полтора часа времени, — выплёвывал я буквально каждое слово. — От «Дома творчества» до окраины Зеленогорска примерно пять км. Вот и считай.

— Мама! — вдруг донёсся до нашего слуха откуда-то со стороны соснового бора приглушённый женский вскрик.

— Выключи фонарик, — прошипел я, моментально осознав — кому принадлежит этот голос и почему актриса Марченко зовёт на помощь.

Далее я кивнул головой и мы, пригнувшись как разведчики, которые переходят линию фронта, посеменили в лесополосу. Узкая натоптанная тропа тут же, словно по мановению волшебной палочки, растелилась под нашими ступнями. И нам не пришлось ломиться через бурелом, где в ночных сумерках можно было легко переломать ноги или свернуть шею.

— Мама! Пусти! Дурак! — послышались выкрики Люды Марченко со стороны маленькой полянки, на которую и вела наша лесная тропа.

— Лежи смирно, дура! — загоготал чей-то грубый мужской бас.

— Кусается, сука, — мерзко захихикал другой уже более тонкий голосок.

— Врежь ей разок, Сизый, пусть заткнётся, — добавил третий голос.

— Да их там пятеро, — прошептал Лев Прыгунов, когда мы всю неприглядную картину надругательства над актрисой рассмотрели из-за оставшихся на дороге деревьев.

— Значит, делаем вид, что нас больше, — прошипел я, и тут же выскакивая на поляну, во всё горло заорал, — стоять, твари! Окружай этих скотов, мужики! Справа заходи! Справа! Живыми никого не брать!

Затем я пролетел пять шагов вперёд и, резко выпрыгнув, первого же насильника сбил прямым ударом пяткой в солнечное сплетение. И вроде всё случилось за какую-то секунду, но я успел запечатлеть страх на лицах этих мерзавцев.

— Все кости переломаю! — так же громко заорал Лев Прыгунов, который выбежал следом.

— Кия! — рявкнул я, «вертушкой» сбивая ещё одного насильника с ног.

И вдруг что-то тяжёлое прилетело мне слева по рёбрам. Видать один из разбойников, оказался не из робкого десятка, и шарахнул деревянным дрыном по моему бедному телу, пока я словно Брюс Ли размахивал ногами. Этот здоровяк ещё раз подтвердил простую истину, что реальная драка — это не кино, не ринг и не татами.

— Сука! — только и успел я выкрикнуть, падая в траву.

— На части порву! — заревел Прыгунов, вцепившись в горло этого здорового мужика, который уже замахнулся дубиной, чтобы раскроить мою неразумную черепушку.

После чего Лёвка и этот бандит рухнули вниз, а я снова вскочил на ноги и принялся безжалостно молотить кулаками, всех кто попадался на пути, теперь уже работая без красивых, размашистых и киношных ударов ногами. «К чёрту Брюса Ли», — подумал я, сломав кому-то бандиту челюсть врезав тому локтем. Именно его страшный крик склонил чашу весов на нашу сторону.

— Бежим! — наконец, пискнул один из насильников, понимая, что шутки закончились.

И пятёрка разбойников, слова стая перепуганных тараканов бросилась врассыпную. А на поляне остался я, держась за больной левый бок, Лев Прыгунов, которого самый здоровый из насильников чуть не задушил, поэтому актёр стоял на коленях, хрипел и кашлял. А ещё на нас большими и перепуганными глазами смотрела Люда Марченко. Она, сидя на траве, прикрывала обнажённое тело своим порванным платьем и не совсем осознавала того, что здесь сейчас с ней произошло.

— Кто вы? — пискнула Марченко.

— Дед Пихто — мы, дура, — просипел Прыгунов. — Слушай, Феллини, а кто бы это мог быть?

— Ясное дело — туристы, — охнул я, потирая бок. — Приехали на море, сняли домик, чтобы пить вино, загорать и щупать местных девчонок. — Я стянул через голову свитер и протянул его Людмиле. — Скажи, ты хоть кого-то запомнила в лицо, о чём они говорили, как друг друга называли?

— Сначала я гуляла по берегу, они предложили выпить, — пролепетала актриса, не понимая как надеть свитер на себя. — Потом в голове зашумело, и тут появились вы.