Чудозавр - Несбит Эдит - Страница 31
- Предыдущая
- 31/37
- Следующая
Но вот до них долетел голос Ягненка, говорившего очень любезно, причем он еще как-то особенно растягивал слова:
— Прокол? Не могу ли я быть чем-нибудь полезен? Если вы только разрешите…
У свиного корыта раздался взрыв подавленного смеха. Взрослый Ягненок, он же Джеймс-Ричард, искоса бросил сердитый взгляд по направлению к корыту.
— Вы очень любезны, — ответила девушка, глядя на Ягненка. Она казалась немножко смущенной, но, как мальчики потом говорили, «была» совсем не кривляка.
— Уж, кажется, довольно с него починки велосипедов на нынешний день, — шептал Кирилл у корыта. — Если бы она только знала, что на самом деле он всего только малюсенький и глупенький ребенок!
— И совсем не глупенький, — сердито ворчала Антея. — Он очень милый, если его оставляют в покое. Во что бы там разные глупые идиоты его ни обратили, он все-таки наш собственный хороший Ягненочек. Не правда ли, Киска?
Джейн согласилась, хотя и не вполне уверенно.
Теперь Ягненок (все я забываю называть его Ричардом) осматривал велосипед девушки и разговаривал с нею совсем как большой. Послушать его сейчас, так никто бы и не подумал, что не далее как сегодня утром он был еще толстеньким двухлетним мальчишкой, копающим землю крышкой от чужих часов. Починив велосипед, Ричард вынул из кармана золотые часы, и публика, выглядывавшая из-за угла, сказала при этом: «О!» Всем показалось ужасной несправедливостью, что у мальчишки, разломавшего утром двое дешевых, но честных старых часов, теперь вдруг есть свои, да еще какие! — золотые, с цепочкою. Ричард одним взглядом заставил притихнуть своих братьев и сестер, а затем обратился к девушке, с которой теперь они были уже совсем друзьями:
— Если позволите, я проеду с вами по большой дороге: становится уже поздно, и там вы можете напороться на темные личности.
Никто и никогда не узнает, что ответила бы девушка на это любезное предложение, потому что, услышав его, Антея вихрем бросилась вперед, опрокинула свиное корыто, разлила помои и схватила Ягненка (Джеймса-Ричарда) за обе руки. Остальные последовали за ней. И вот четверо грязных ребят предстали во всей красе перед удивленной девушкой.
— Не позволяйте ему провожать вас, — взволнованно и серьезно говорила Антея. — Ему нельзя ни с кем ехать.
— Уходи прочь, девчонка! — крикнул Ричард сердито. — Убирайся домой сейчас же!
— Вам лучше не иметь с ним никакого дела, — продолжала неукротимая Антея. — Он сам не знает, что он такое. Он совсем не то, что вы о нем думаете.
— Что вы хотите сказать? — спросила девушка, в то время как Ричард безуспешно старался оттолкнуть от себя Антею.
Остальные помогали ей изо всех сил, и она держалась твердо, как скала.
— Попробуйте только взять его с собой и вы скоро сами поймете, что я хочу сказать, — отвечала Антея. — Как вам понравится, если вдруг рядом с вами окажется беспомощный двухлетний ребенок, сидящий на велосипеде.
Девушка побледнела.
— Кто эти странные дети? — спросила она у Ричарда.
— Не знаю, — ответил он, покраснев.
— Ягненок! Как ты можешь это говорить! — закричала Джейн. — Ты же отлично знаешь, кто мы. Видите ли, — объяснила она девушке, которая теперь дрожащими руками поворачивала велосипед к воротам, — мы его старшие сестры и братья, и нам поручила мама за ним смотреть. Мы должны до захода солнца увести его домой, а то уж я не знаю, что с нами и будет. Он, как бы вам это сказать, ну, как будто околдован, вы понимаете?
Ягненок (то есть Ричард) несколько раз пытался прервать поток красноречия Джейн. Но Кирилл и Роберт крепко цеплялись за его ноги, а в таком положении где уж тут было что-нибудь объяснять!
Девушка, вскочив на велосипед, поспешно поехала прочь и, вернувшись домой, взволновала всех своих родственников рассказом, как она спасалась от целой семьи сумасшедших. «У младшей девочки глаза были совсем безумные, — говорила она. — Не понимаю, как это им позволяют бродить на свободе!»
А Кирилл в это же время отчитывал Ягненка:
— Ричард, братец-кролик, должно быть, у тебя был сегодня солнечный удар или что-то в этом роде. Ну, что за вздор рассказывал ты этой барышне? Ведь если я тебе потом, ну, хоть завтра утром, все это повторю, так ты и сам ничего не поймешь. Положись уж на меня, дружище, и пойдем домой. А если утром тебе будет не лучше, то скажем молочнику, чтобы он пригласил к нам доктора.
Бедный взрослый Ягненок, по-видимому, был слишком поражен всем случившимся и потому ничего не возразил.
— Если вы все помешались, — отвечал он растерянно, — то, конечно, прежде всего я должен отвести вас домой. Только не думайте, что я об этом забуду, завтра утром я еще с вами поговорю.
— Да, да, Ягненочек! — обрадовалась Антея. — Завтра утром мы поговорим, только совсем не о том, о чем ты теперь думаешь.
Ей уже чудился нежный и ласковый голосок маленького Ягненка, бормочущий: «Моя Панти! Хочу Панти на ручки!» И как этот милый лепет был не похож на грубый и какой-то неестественный голос большого Ричарда!
— Пойдемте же скорее домой, ради Бога! — продолжала Антея. — Завтра утром ты нам скажешь все, что хочешь! (Если только сможешь, — прибавила она шепотом.)
Невесело компания шла домой. Пока Антея разговаривала, Роберт опять пустил в ход булавку и снова успел проколоть шины в нескольких местах, и Ричарду казалось, что завтра опять чуть не целый день ему придется возиться с починкой велосипеда.
Когда дети подошли к Белому дому, солнце только что начинало прятаться за горизонт; четверо старших охотно замешкались бы на лугу, пока закат не обратит взрослого Ягненка в прежнего мальца. Но Ягненок (он же Джеймс-Ричард) с самоуверенностью взрослого человека настаивал, чтобы все шли прямо домой, и потому встретил в палисаднике Марту.
Вы помните, конечно, что по особой милости Псаммиада, прислуга никогда не должна была замечать всех чудес и перемен, происходящих с детьми. Поэтому Марта увидела только давно знакомую ей компанию, то есть четверых старших детей и с ними Ягненка, ковылявшего на своих толстых ножках возле Антеи. Марта тотчас же подбежала к нему и взяла его на руки, приговаривая:
— Пойди к своей Марте, красавчик мой, утеночек мой маленький! Взрослый Ягненок, принялся неистово барахтаться в объятиях Марты, крайнее удивление и досада отразились на его лице. Но справиться с Мартой было не так-то просто. Нежно прижимая к себе Ягненка и называя его разными ласковыми именами, потащила она его домой. Никогда дети не забудут этой картины: молодой человек в изящном фланелевом костюме, с бледно-зеленым галстуком и с темными усиками беспомощно барахтался в сильных руках Марты, уговаривавшей его быть умным мальчиком, которому она даст сейчас манной кашки!
По счастью, солнце закатилось как раз в то время, когда Марта была уже на пороге, и в дом она внесла уже настоящего полусонного двухлетнего Ягненка. Взрослый Ягненок исчез навеки (вместе с ним, к сожалению, исчез и велосипед).
— Конечно, навеки, — сказал Кирилл, — потому что, когда наш настоящий Ягненок немножко подрастет, мы станем его хорошенько муштровать для его же собственной пользы, пусть он вырастет не таким противным, как тот, сегодняшний.
— Если я только смогу помешать, то никогда и никто из вас его муштровать не посмеет, — твердо возразила Антея.
— Его нужно воспитывать ласкою, — сказала Джейн.
— Видите ли, — вмешался Роберт, — если он станет расти понемногу, как все, растут, тогда у него еще будет много, много времени, чтобы сделаться хорошим. Сегодня он был потому такой противный, что вырос вдруг, сразу. И поумнеть ему было некогда. Но мы его исправим…
— И совсем ему не надо исправляться, — заступилась Антея, услышав, как в соседней комнате Ягненок бормотал те самые слова, что чудились ей сегодня вечером: «Моя Панти… Хочу Панти на ручки!».
- Предыдущая
- 31/37
- Следующая
