Потому что ночь (ЛП) - Скотт Кайли - Страница 5

— Она работала на тебя?

— Когда ей это было удобно, — говорит он. — Я оставил ей достаточно денег, чтобы она могла делать все, что захочет. Но меня не удивляет, что она все это построила. У нее был острый ум и сильное сердце. А еще ей быстро ставало скучно, и она всегда искала новое испытание.

Слово «дочь» снова возникает в моем сознании, окруженном этой странной неподвижностью. Но я держу его при себе. Возможно, это просто мое воображение. Однако, учитывая последние события, это больше похоже на странные экстрасенсорные способности. Пока что расспросы Лукаса ни к чему хорошему не привели, поэтому я держу рот на замке и слушаю.

На стене висит черно-белая фотография. Лукас и маленькая девочка стоят возле пианино в доме, где я только что была. Судя по стилю одежды, она была сделана, вероятно, где-то в середине прошлого века. Неудивительно, что он считал Ширли членом семьи, если знал ее с детства. Наряду с этой фотографией в рамке стоят различные дипломы, присужденные Хелене.

— Управляющий директор, — говорит Лукас, читая с таблички на столе. — Общество прошло долгий путь.

— В отношении некоторых вещей. Но всегда можно добиться большего. Моя бабушка написала правила обращения с вами и вашей собственностью, — говорит Хелена беззлобным тоном. — Последние семьдесят лет, пока вы спали, периодически проводились инспекции вашего дома. Любое необходимое обслуживание проводилось только в светлое время суток. Вас никто не должен был потревожить. Что же пошло не так?

Два взгляда ожидающе обращены ко мне. Неловко.

— Все было хорошо, пока я не вошла в подвал.

— Ты вошла в подвал?

— Да.

Ее губы сжались в досаде.

— Джен не просила тебя держаться подальше от этой части дома?

— Нет. Не просила. Кроме того, задание было дано мне поздно вечером. Ничего не говорилось о том, что там нельзя находиться ночью.

— Понятно, — сказала Хелена, положив руки на стол. Судя по тому, как мгновенно ожесточились ее глаза, я сомневаюсь, что у моего босса надолго останется работа. — Решения мистера Торна, конечно, его собственные, но я приношу извинения за то, что «Торн Групп» сыграла в этом роль. Вы были нашим сотрудником и… ну…

Ухмылка вернулась на лицо Лукаса.

— Думаю, Хелена пытается извиниться перед тобой за то, что я сделал тебя вампиром.

Прежде чем я успеваю что-то сказать, она достает из ящика конверт и объявляет:

— Я часто думала, что буду делать, если эта ночь когда-нибудь наступит. Отдать деньги и разорвать связь или продолжать защищать тебя и твои интересы, как того хотела моя бабушка.

Лукас наблюдает за происходящим и ждет с удивительной неподвижностью.

— Принятие решения осложнялось тем, что бабушка предупреждала меня о способности вашего рода к внушению. Это значит, что, если мы когда-нибудь встретимся, есть вероятность, что я отныне буду лишена свободы воли. — Она делает глубокий вдох. — Моя бабушка верила, что вы никогда не применяли к ней такую способность, и я надеюсь и ожидаю, что вы окажете мне такое же уважение.

— Конечно, — говорит Лукас.

Хелена поворачивается ко мне.

— Мы действительно можем это сделать?

— Да, — отвечает Лукас. — Но это не простое дело. Нужно время, чтобы овладеть техникой.

— Я не буду использовать ее на тебе, — говорю я ей.

Хелена кивает.

— Лукас, она сказала, что вы спасли ее от одного из своих сородичей. Что никого из нас не было бы здесь, если бы вы не вмешались. Поэтому я должна верить, что в вас есть что-то хорошее, несмотря на то, что вы сделали с этой женщиной.

— Ты, конечно, вольна верить в то, что тебе нравится, мисс Коул.

— Она дала мне обещание на смертном одре. Она лежала в окружении своей семьи, и некоторые из ее последних мыслей были о вас.

Лукас ничего не говорит.

— «Торн Групп» сделала много хорошего за эти годы. Моя бабушка настояла на том, чтобы часть ваших денег использовалась для помощи людям. Однако ничто из того, что она могла сделать, не смогло бы компенсировать смерти, которые вы оставили после себя. Но моя бабушка также говорила, что лучше знать дьявола. И она кое-что знала. Она продолжала общаться с другими представителями вашего рода, как только вы ушли на покой. Мою маму бесило, что она подвергала себя такой опасности. Я сдержу свое слово и поверю, что моя бабушка знала, что делала. Пока что.

Хелена протягивает черную кредитную карту.

— С ее помощью вы можете получить доступ к своим средствам. Дайте мне знать, что еще вам нужно. Глава нашего юридического отдела также является членом семьи и знает о вашей уникальной ситуации. Он сможет помочь вам во всем, что может возникнуть.

— Что угодно? — спрашивает Лукас, наклоняя голову.

— В пределах разумного, — отвечает Хелена ровным и недружелюбным тоном. — Мы не будем помогать вам хоронить тела.

— Я был бы признателен, если бы за домом присмотрели.

— О нем позаботятся, — говорит Хелена. — Вещи, которые, по мнению моей бабушки, могли бы вам пригодиться или заинтересовать, также собирались на протяжении многих лет. Их доставят завтра.

Он кивает.

— Я должна настоять на том, чтобы больше не было никаких казусов с участием моих сотрудников. И знайте, что они будут посещать дом только в светлое время суток.

— Разумно.

— Скай, ты, разумеется, получишь компенсацию, поскольку это случилось с тобой во время выполнения работы «Торн Групп».

Я киваю.

— Это все, что вам нужно на данный момент?

— Да, — говорит Лукас. — Спасибо.

— Пожалуйста, не забудьте заставить охранника забыться, когда будете уходить. Будет лучше, если он никогда не вспомнит о вашем присутствии. — Хелена откидывается в кресле. — Доброй ночи, мистер Торн.

В лифте, спускающемся в вестибюль, Лукас поворачивается ко мне и говорит:

— Здесь больше нет людей, которые управляют лифтом?

— Нет. Ты просто нажимаешь нужную кнопку. Все довольно просто.

Он кивает.

— Мне показалось, что встреча прошла неплохо.

— Она тебя ненавидит.

— Похоже, что сегодня это не новость.

— Я имею в виду, она действительно тебя ненавидит, и она этого не скрывала, — говорю я. — Я наполовину ожидала, что ты устроишь истерику.

Он поднимает брови.

— Приступ гнева?

— Да. Это значит…

— Я могу догадаться, что это значит. — Еще одна вещь, которую он делает очень хорошо, — усмешка. — Я не устраиваю приступы гнева.

— Как скажешь. — Я осматриваю свои ногти. Даже они кажутся крепче и ярче. — Мне действительно не стоит возвращаться домой?

— Когда я только обратился, я был очень похож на тебя. Я скучал по дому и хотел увидеть свою семью. Думал, что смогу контролировать себя, контролировать голод. Неподалеку была деревня, и я испытал себя. На рассвете никого не осталось в живых.

Он надвигается на меня, оттесняя в угол лифта и оскаливая клыки. Это более чем пугающе. Когда он снова заговорил, в его словах прозвучал европейский акцент.

— Что скажешь, Скай, все еще хочешь пойти домой?

— Нет.

— Нет, — соглашается он. — Я так и думал.

— Если бы тебя не было там раньше, я бы убила ее.

— Это твой способ сказать спасибо?

— Конечно, если бы ты не обратил меня, ничего бы этого не случилось.

Он нетерпеливо щелкает языком.

Когда двери лифта открываются, перед нами предстает картина кровавой бойни. Кровь размазана по серому мраморному полу вестибюля и на полстены вверх. Горло охранника разорвано, его невидящие глаза смотрят в потолок.

Крик застревает у меня в горле, и я закрываю рот руками, чтобы сдержать его.

Над телом стоит, облизывая пальцы, молодой человек с оливковой кожей и длинными каштановыми волосами. Красавчик, конечно же. И очень высокий, и крепкий. В сущности, это убийственный, кровососущий набор мышц.

— Кристос, — говорит Лукас. — Рад видеть тебя здесь.

— За тобой следили. Мы следили за твоим домом.

— Семьдесят лет?

Улыбка незнакомца чисто хищная.