Потому что ночь (ЛП) - Скотт Кайли - Страница 2

Этого не может быть, черт возьми. Мои пухлые бедра трутся друг о друга под юбкой, когда я бросаюсь к лестнице. Кровь бешено стучит в ушах. Забудьте о том, чтобы запереть дом. Я просто убегаю. Вверх по лестнице, через дверь, через сад и на улицу. Моя машина рядом — все будет хорошо.

Но две сильные руки, словно стальные прутья, обхватывают меня сзади. В шею впивается жгучая боль. Какой-то глубокий животный инстинкт подсказывает мне, что это острые хищные зубы вонзаются в кожу. Я борюсь и извиваюсь, но ничего не могу сделать. Мой крик эхом разносится по пустой улице в безразличную ночь. Никто не придет, чтобы спасти меня.

Нападение продолжается, истощая мои силы, лишая меня жизни. Это не очень больно, по крайней мере после первого резкого укуса, но чувствовать, как из меня уходит кровь, поддерживающая жизнь, чертовски неприятно.

Перед глазами плывут темные пятна, сердцебиение замедляется почти до нуля. Я чувствую, как меня опускают на землю. Асфальт холодный и шершавый, и все же мой разум спокоен. Неужели это и есть смерть?

Прохладная рука берет меня за подбородок, и бескорыстный голубой взгляд на исхудавшем лице окидывает меня взглядом. Его худые черты словно наполняются на глазах. На его пепельную кожу возвращается намек на цвет. Зубы у него белые, даже для Калифорнии, но что самое странное — это длина и острота клыков. Такие зубы есть у животных. И у других существ, известных тем, что кусают людей и пьют кровь, тоже.

Вещи, которые я не хочу называть, потому что они невозможны, не существуют и, о Боже.

— Все в порядке, — говорит он, встречая мой взгляд.

И это правда. Я должна быть в ужасе, но почему-то не боюсь, и я не понимаю почему.

Если мне придется умереть, то, по крайней мере, я сделаю это в присутствии красоты. Потому что от него захватывает дух. Длинные темные волосы и белая кожа, резкая линия челюсти, угловатые скулы и высокий лоб. Он похож на голливудского героя, а его костюм явно винтажный. Это видно по широким лацканам и мешковатым брюкам. Как будто он только что вышел из старого черно-белого фильма. Что-то с Джеймсом Дином или Джимми Стюартом, как смотрела моя бабушка, когда я была ребенком.

Долгое мгновение он смотрит вверх. Не знаю, смотрит ли он на уличный фонарь, пролетающий над головой реактивный самолет или даже на мигающий свет спутника высоко в ночном небе. Но его взгляд задумчив, когда он снова поворачивается ко мне. Он с новым интересом рассматривает мое лицо и фигуру.

— Я не знаю этого мира, — говорит он, как бы про себя. Затем он поглаживает мою щеку подушечкой большого пальца, а затем накручивает прядь моих волос на палец. — А ты мне кого-то напоминаешь. Как тебя зовут?

— Скай.

— Скай, — повторяет он приятным тоном. — Ты ведь будешь для меня хорошей девочкой, правда, Скай?

Конечно, буду. Я сделаю все, чтобы угодить ему. Но когда я пытаюсь кивнуть или заговорить, ничего не происходит. У меня просто нет сил. Все мое тело кажется легким, неподъемным. Как будто я могу улететь от дуновения ветерка. И тогда я понимаю, что не успела сделать в своей жизни ничего интересного, но вот пришло время с ней попрощаться.

Вздохнув, он подносит запястье ко рту и кусает. Затем он прижимает рану к моим губам и говорит:

— Пей.

Кровь струйкой стекает мне в рот, запах меди и вкус железа ошеломляют. Мне едва удается сглотнуть, но я делаю это, потому что не смею ослушаться его. Острое ощущение пронизывает меня насквозь, проникая в плоть и кости. Это огонь без тепла, и он жестоко поглощает меня.

Когда я пытаюсь отвернуться, он возвращает мою голову в исходное положение, заставляя выпить еще больше. Мне хочется плакать, кричать и блевать одновременно. Кровь течет по моему горлу и телу, и все, что я могу сделать, — это лежать и…

***

— Я знаю, что ты не спишь, — говорит глубокий, веселый голос. — Пришло время немного поговорить.

Я приоткрываю глаза. Достаточно, чтобы увидеть льняную простыню под моей щекой и тени, отбрасываемые толстой свечой, горящей на старинном деревянном столе. Сомневаюсь, что это рай. Не то, чтобы я была особенно религиозна. Но когда я представляла себе загробную жизнь, то представляла вечную, спокойную темноту. Сплошное ничто, где все мои тревоги уходят навсегда. Большая старая кровать с балдахином и красивый ублюдок, сидящий на стуле в углу и наблюдающий за мной — не очень.

Хотя он может быть и дьяволом. Его присутствие властно, поскольку он высасывает весь воздух из комнаты. Он излучает силу и мощь, и я никогда не испытывала ничего подобного. Он обладает энергией большого члена.

— Ты напал на меня. Ты, блядь, укусил меня. — Странно, но я чувствую себя потрясающе. Лучше, чем когда-либо. Это бессмысленно и означает, что я боюсь его не так сильно, как следовало бы. Смятение и праведный гнев — вот мои главные эмоции сейчас. — Как долго я была в отключке?

— Леди не ругаются.

— Леди делают то, что им нравится, а мне, как оказалось, нравится крепкое словцо… очень. А теперь ответь на вопрос.

— Недолго. — Он протягивает мне мобильный. — Что это?

— Мой телефон.

Его темные брови поднимаются.

— Это телефон?

— Да. Как ты можешь этого не знать? Где я нахожусь?

— В одной из подвальных комнат, куда ты, так неуклюже, пыталась войти. Неудивительно, что ты меня разбудила, — говорит он. — Какой сейчас год?

Я сажусь и морщу нос.

— Какой сейчас год? Ты кто, Спящая Красавица?

— Просто ответь на вопрос. — Говорю я ему, а он отвечает:

— Ха.

Со мной определенно что-то происходит. Мое зрение почему-то стало намного лучше. Даже при слабом свете одинокой свечи я вижу все. От пары пылинок, танцующих в воздухе, до пропущенного стежка на воротнике его рубашки. Это как смотреть через увеличительное стекло. Видеть мир в таких деталях — это ошеломляюще.

— Расслабь глаза, — говорит он. — Расширь фокус. К этому нужно привыкнуть.

— Что ты со мной сделал?

— Неужели старые сказки уже забыты?

Не только с моим зрением произошли изменения, но я так же могу слышать лучше. Насекомое, пробирающееся по полу наверху, и ночная птица, зовущая в саду. Мы находимся под землей, в подвальном помещении с прочными каменными стенами и без окон. Я никак не могу знать, что на другом конце улицы проезжает машина или что сосед слушает «Saturn — SZA».

Мои пальцы сжимают толстое шерстяное одеяло, наброшенное на край кровати, и оно рвется, словно мокрая бумага. Все это слишком. Запахи, виды, звуки, прикосновения и вкус. Все внезапно усилилось до одиннадцати.

Засранец вздыхает.

— Ты еще много дерьма переломаешь, прежде чем возьмешь себя в руки, не так ли?

— Что ты со мной сделал?

— Ты знаешь. — Он ухмыляется и поднимается на ноги. — Я вижу это в твоих глазах.

Я не знаю, но у меня есть подозрения, какими бы дикими они ни были. Я провожу языком по зубам и чувствую вкус крови после того, как один из моих удлиненных клыков царапает его. — Это… вампиры не настоящие.

— Если ты так говоришь, — говорит он.

— Это невозможно.

— Ладно.

От его забавляющегося взгляда мне хочется закричать.

— Я ненавижу тебя.

— И теперь у тебя есть все время в мире, чтобы делать это. Разве это не здорово?

— Боже мой. Ты серьезно.

— Мертвецки серьезно, — подтверждает он.

— Нет. Я не буду убивать людей.

— Тебе и не нужно. Хотя нужно тренироваться, чтобы не поддаваться желанию питаться, пока не насытишься, когда кровь заполнит твои чувства. — Он щелкает пальцами, словно я собака. Засранец. — Хватит об этом. У нас есть дела, и ты скоро проголодаешься. Иди сюда, Скай.

Его слова вызывают во мне ответное желание. Побуждение сделать то, что он сказал. Словно невидимая психическая нить связывает нас.

— Посмотри на меня, — приказывает он, заглядывая мне в глаза. — Иди сюда, Скай.

И снова я чувствую, как в груди защемило. Но, честно говоря, он может отправляться в ад.