Династия. Феникс (СИ) - Майерс Александр - Страница 10

Она пишет, что Сергею становится лучше. Он уже даже вставал, правда, совсем ненадолго.

Я вдруг понимаю, что чертовски соскучился по матери. И, что удивительно, по Сергею тоже. Я ведь уже считал его мёртвым, и теперь очень хочу увидеть, чтобы воочию убедиться, что он жив и приходит в себя.

Но придётся ещё немного подождать. Есть более важные дела.

Начало собрания запланировано на десять тридцать. Я просыпаюсь в пять. Делаю зарядку, принимаю контрастный душ и морально готовлюсь к тому, что мне предстоит.

Я спокойно отношусь к конфликтам и публичным выступлениям. Умею держать себя в руках. Но до этого всё же ни разу не выступал перед столь широкой аудиторией.

Сегодня на меня будет смотреть весь мир, без всяких преувеличений.

В дверь раздаётся осторожный условный стук. Открыв, я вижу перед собой бойца в балаклаве и по глазам узнаю Максима. Молча отхожу в сторону, впуская его.

Оказавшись внутри, Макс спрашивает:

— Ну как ты? Готов?

— Готов, братишка.

— Ты затеял очень серьёзное дело. Если где-нибудь облажаешься…

— Не облажаюсь, — уверенно заявляю я. — Верь в меня.

— Я верю. Но если вдруг…

— Никаких «вдруг». Всё пройдёт великолепно.

Максим открывает рот, чтобы сказать что-то ещё, но вместо этого вдруг обнимает меня. Всего на секунду, и затем резко отскакивает, будто обжёгся.

— Прости, — бурчит он.

— За что? — улыбаюсь я. — Спасибо за поддержку, и не надо сомнений.

То, что Макс меня обнял, о многом говорит. Он ведь терпеть не может тактильный контакт, а значит, действительно хочет меня поддержать. Понимает, что собрание очень важно.

На место мы приезжаем заранее. Я сижу за сценой, наблюдая за тем, как конференц-зал постепенно наполняется людьми. К моменту начала собрания он гудит, как растревоженный улей.

И вот, настаёт момент, когда мне пора выйти на сцену.

Камеры телефонов и профессиональных объективов неотрывно следят за мной, будто хищники, высматривающие слабину. Я поправляю галстук и осматриваю всех собравшихся.

На экранах передо мной мелькают лица глав родов, подключённых по видеосвязи. Почти все места в зале заняты. Роды клана Череповых слева от меня, грозинские справа. Между ними — два ряда пустых кресел. Символично. Несмотря на перемирие, они держат дистанцию.

— Начнём, — говорю я, и зал резко затихает. Мой голос, усиленный микрофоном, звучит непривычно мощно. — Вы все получили уведомление. Вы все присутствуете. Значит, понимаете: игра в солдатики закончилась.

В первом ряду дёргается мужчина лет пятидесяти — Борис Майков, глава одного из череповских родов. Его пальцы барабанят по кожаной папке с фамильным тиснением. Знаю, что внутри — распечатки долгов его семьи перед Династией. Неудивительно, что он нервничает.

От Егора и от Сибирского фонда я получил достаточно информации обо всех враждующих родах. Знаю подноготную каждого.

— Война, которую вы развязали — позор, — продолжаю я, медленно обводя взглядом ряды. Камеры блогеров и журналистов неотрывно следят за мной. — Вы будто забыли, в каком веке живёте. Устраивать перестрелки из-за спорных лесных участков? Взрывать нефтепроводы конкурентов? Вы что, застряли в средневековье? Или решили, что законы империи, уставы кланов и элементарный здравый смысл — это просто декорации для ваших дурацких амбиций?

Справа, среди грозинских, кто-то фыркает. Молодой мужчина — новый глава рода Брусиловых, если не ошибаюсь.

— Сейчас я обращаюсь к членам клана Грозиных, — повышаю голос я, глядя прямо на Брусилова. — Вы все — часть нашей семьи. Нашего наследия. И когда вы начинаете стрельбу без одобрения правящего рода, вы бьёте не только по врагу. Вы бьёте по нашему князю. По моим родным. По каждому, кто десятилетиями строил то, что вы за неделю превратили в руины!

На экране за моей спиной всплывают цифры: убытки, людские потери, графики падения акций. Я специально попросил Егора подготовить слайды. Пусть видят, во что обошлась их игра в героев.

Делаю паузу, чтобы все сумели насладиться информацией.

— Вы думаете, будто вы лучше? Думаете, это Череповы против Грозиных? — резко поворачиваюсь к левой части зала. — Нет. Вы не выступили против нас, вы ударили сами по себе! Потому что пока вы тут меряетесь, кто больше стволов привезёт в зону боевых действий, китайцы уже отгрызли кусок в лесной отрасли. Потому что пока ваши снайперы соревнуются в меткости, императорские аудиторы копаются в ваших налогах. Вы — не защитники своего клана. Вы печётесь лишь о собственных интересах.

— Это провокация! — внезапно вскакивает Борис Майков. Его лицо краснеет от гнева. — Вы сами знаете, кто первый начал! Грозины подожгли наши склады и…

— Сядьте! — мой голос режет воздух как лезвие. Борис замирает, будто наткнулся на невидимую стену. — Вы действительно хотите поднять эту тему? Хорошо, давайте. Расскажите, как ваши люди пытались взорвать газовую станцию под видом наших бойцов. Как вы засылали шпионов в цеха Грозиных, чтобы те портили оборудование. Как…

— Враньё! — Борис бьёт кулаком по спинке кресла. — У вас нет доказательств!

— Нет? — даю знак сидящему за ноутбуком помощнику.

Тот кивает, и на экранах появляются материалы: перехваченные переписки, записи с камер наблюдения, даже сканы чеков о покупке взрывчатых материалов через подставные фирмы.

А как же. У нас было время всё это отыскать. Не только имперские спецслужбы пытались спровоцировать конфликт.

В зале поднимается ропот. Даже череповские перешёптываются, будто не знали об этом.

Может, и не знали. Майков, насколько я понял, был среди них главным сторонником войны.

— Доказательств хватит, чтобы вашу семью исключили из клана за развязывание несправедливой войны. Я готов поднять этот вопрос, когда встречусь с княгиней Череповой. Всё ещё хотите продолжить или мы сделаем вид, что ничего не было?

Борис медленно опускается в кресло, пряча взгляд. Я поворачиваюсь обратно к залу.

— А теперь слушайте все. Я говорю от лица двух родов — Грозиных и Череповых. Я обращаюсь ко всем, кто слышит меня вживую и через интернет. Больше мы не будем уговаривать вас и вежливо просить. Отныне любая попытка решить спор оружием будет жестоко караться. Мы заморозим ваши счета. Отключим от корпоративных ресурсов и разорвём все контракты. Поверьте, у нас хватит сил, чтобы разорить любой из ваших родов.

Тишина. Только щёлкают фотоаппараты.

— Если у вас есть претензии — звоните мне в любое время. Если считаете, что вас обманули, ограбили, подставили — мой номер есть у каждого главы рода. Не надо стрелять! Вы деловые люди или нет? Вы хоть соображаете, что ущерб от ваших войн касается многих, и полученная выгода никогда не перекроет потери⁈ Миллиарды убытков, разрушенные семьи и горы трупов взамен на что⁈ На возможность показать силу своего рода? Вам что, охота просто поиграть в войнушку? Вы что, дети⁈

В задних рядах кто-то неуверенно хлопает. Потом ещё кто-то. Скоро весь зал — кроме некоторых недовольных — аплодирует. Дожидаюсь, когда затихнут рукоплескания, и продолжаю:

— С сегодняшнего дня между вашими землями будут курсировать патрули Династии. И если хоть одна пуля пролетит через границу — отвечать будете вы. Каждый из вас, лично, — делаю паузу, давая время осмыслить мои слова. — А теперь вопросы.

Поднимается лес рук. Журналисты, блогеры, даже пара глав родов. Но я замечаю движение слева — молодая женщина в строгом костюме. Маргарита Одинцова, из череповских. Как мне доложили, острая на язык юристка.

Я молча киваю ей, разрешая задать вопрос.

— Александр Сергеевич, — начинает она, и в её голосе, несмотря на внешнюю уверенность, чувствуется лёгкая дрожь. — Ваши патрули — это оккупация. Вы правда считаете, что клан Череповых примет это? Думаете, мы так просто сдадимся под власть Грозиных и Династии?

— Ваша княгиня одобрила эти меры. Солдаты Династии — не оккупанты, а миротворцы. Кроме того, к ним вскоре присоединятся гвардейцы Череповых. Они будут следить за соблюдением мирного договора, который все враждующие роды подпишут сразу после собрания. Вы можете быть уверены, что мы не преследуем никаких целей, кроме сохранения мира. Таково стремление рода Грозиных и рода Череповых, которое мы озвучили уже очень давно!