Династия. Феникс (СИ) - Майерс Александр - Страница 1

Проехать прямо на взлётную полосу не получается. Из-за того, что произошло, гвардейцы Династии решают провести дополнительную проверку самолёта. Вдруг там тоже заложена бомба?

Кто бы мог подумать, что враг окажется настолько дерзким и взорвёт автомобиль моего дяди прямо на парковке под башней Династии. Внутри был не только сам Юрий, но и Максим. Взрыв был настолько сильным, что внутри не могло остаться никого живого.

Насколько мне известно, там до сих пор тушат пожар, даже тела ещё не вытащили. И не вытащат, потому что пока не время. Небоскрёб со всех сторон осаждают журналисты, не говоря о том, что внутри ещё хватает агентов кукловода. Часть уже успели вычислить, но это явно не все.

Прошло всего сорок минут с момента взрыва, но весь город, как мне сказали, стоит на ушах. Многие дворяне покидают столицу, справедливо опасаясь, что вот-вот может вспыхнуть война. Из-за передвижений спецслужб и родовых автомобилей на дорогах ужасные пробки.

Тот ещё вечерок выдался в Москве. Да и денёк был не лучше.

Днём едва не убили меня. Виктория Жарова вскрыла вены в гостинице. Правда я сомневаюсь, что она сделала это собственноручно.Теперь этот взрыв.

«День дворянских смертей», «Знатная кровь продолжает литься», «Взрыв в сердце Династии», — подобными сочными заголовками сейчас пестрит весь интернет.

Солдаты корпорации не подпускают никого к месту взрыва, а в сети уже сейчас гуляет множество разных слухов: кто, как, зачем. Одна из основных теорий — Череповы мстят за дневное покушение.

Глупости, ведь рядом с Череповыми был я. Но слухи зачастую не имеют логики, поэтому такая версия продолжает распространяться со скоростью лесного пожара.

Если бы кто и мог устроить подобное, то это князь Жаров. Мой отдел инфоборьбы на пару с пресс-службой Династии продвигают именно такую теорию.

Само собой, они делают это анонимно и очень осторожно, просто чтобы посмотреть, как отреагирует Илья Романович. Пока что его род молчит, даже до сих пор не были принесены официальные соболезнования.

Надеюсь, причина не в том, что он решил, будто это мы причастны к смерти его сестры.

Посмотрим, что Жаров ответит на обвинения. Если вообще ответит. По его реакции многое можно будет понять. Если он просто начнёт отпираться — это одно. Если будет атаковать в ответ — совсем другое. Если продолжит хранить молчание — третье.

У меня уже нет сомнений в том, что Жаров на стороне кукловода, а с главной роли я его сместил. Нет, несмотря на всю власть, Илья Романович вряд ли ведёт весь процесс. Он такой же вспыльчивый и напористый, как Юрий. Столь сложные схемы — не его стиль.

Над ним стоит кто-то гораздо более хитрый и расчётливый. И я уверен, что довольно скоро смогу узнать, кто это.

Мы вынудили его действовать и вынудим ещё. Он уже попался в наши сети и не заметит, как они затянут его на самое дно…

— Александр Сергеевич, это к вам, похоже, — говорит водитель, кивая за окно.

Я поворачиваюсь и вижу фургон Первого имперского телеканала. В который раз поражаюсь находчивости журналистов. Они порой оказываются ретивее, чем некоторые шпионы. Сразу выяснили, где я нахожусь, и примчались сюда в мгновение ока.

— Да, похоже на то, — глухо отвечаю я.

— Падальщики хреновы, — цедит водитель. — У вас дядя и брат погибли, а им лишь бы сенсацию урвать.

Я ничего не отвечаю. В моём положении есть два варианта — либо оставаться в машине и попросить княжеских гвардейцев отогнать репортёров подальше, либо выйти к ним и дать комментарии.

Я выбираю второе. Молчать в такой ситуации ни в коем случае нельзя, хотя и рассказать мне особо нечего. Я далеко от места событий, и журналисты, скорее всего, знают даже поболее моего.

На самом деле нет, конечно. В отличие от меня, всех фактов они не знают.

Тем не менее я должен дать комментарии. Общественность должна видеть, что я не боюсь и готов открыто говорить даже в самых сложных ситуациях.

— Следите за обстановкой, — велю гвардейцам и открываю дверь автомобиля.

— Господин наследник! Мы в прямом эфире! — на бегу предупреждает журналист в круглых очках. — Вы уже слышали о трагедии⁈

— Слышал, — невозмутимо отвечаю я.

— Что вы чувствуете по поводу этого? — очкарик подносит микрофон к моему лицу, а оператор за его спиной наводит камеру, будто гранатомёт.

Я отвечаю не сразу. Что за идиотский вопрос?

— А вы как думаете? Убиты члены моего рода. Максим был мне другом, — голос невольно вздрагивает. — Я чувствую опустошение и гнев, вот что.

— Как вы думаете, кто это сделал?

— Без комментариев. Наш род проведёт собственное следствие и вычислит виновника, а затем уничтожит его. В этом можете быть уверены.

— Но у вас есть какие-то предположения? — настаивает журналист.

— Есть, но озвучивать их я пока не буду. Скажу вот что, — я перевожу взгляд в камеру и ледяным тоном произношу: — Кто бы ты ни был, мы тебя найдём. Мы уже гораздо ближе, чем ты думаешь, но больше ты не достанешь никого из нас. Сделай всё худшее, на что способен. Вся кровь, пролитая тобой, вернётся к тебе десятикратно.

После этого жуткого монолога, от которого у меня самого мороз пробежал по коже, несколько мгновений длится молчание. Журналист, кашлянув, произносит:

— Александр Сергеевич, позвольте…

— Интервью окончено, — отмахиваюсь я и сажусь в машину.

Журналист пытается спросить что-то ещё, но гвардейцы решительно уводят его и оператора от машины. Всем репортёрам, что прибывают чуть позже, вовсе не дают приблизиться. И правильно. Пусть теперь цитируют Первый имперский.

Я сказал вполне достаточно.

Откидываюсь на сидении и на ощупь отыскиваю в подлокотнике бутылку воды. Делаю пару глотков, не замечая, как проливаю немного воды на воротник рубашки.

Твою мать, что за день… Я буквально опустошён.

Хорошо, что мне предстоит долгий перелёт. Успею выспаться в самолёте.

Эмоции распирают грудь изнутри, рвутся наружу, как хищники из клетки. Я усилием воли заставляю их замолчать. Не сейчас. Я не должен показывать чувств при гвардейцах, тем более при тех, кого едва знаю. Если бы рядом был Виктор… Но он далеко, с моими родителями под Рязанью.

Маме уже все передали, насколько мне известно. Надеюсь, она в порядке, и хорошо, что отец очнулся. Ей будет проще пережить всё это, когда рядом любимый человек.

Сергей пришёл в себя очень вовремя. Я рад этому как сын и как тот, кому ещё предстоит до конца уладить все конфликты между кланами. Как только он сможет предстать перед публикой, большая часть разногласий канет в лету сама собой. Угроза мятежа в клане Череповых тоже исчезнет.

Сейчас они противятся тому, что во главе рода стоит женщина, но если её место займёт мужчина, родной сын покойного Альберта Олеговича, это будет совсем другой разговор. К тому же Сергей гораздо лучше своей сестры умеет решать сложные вопросы.

— Не понял, — бурчит водитель. — Это наши? Я не вызывал подмогу.

Открываю глаза и, повернувшись, смотрю в заднее стекло. Подъезжает легковой автомобиль с гербом Династии на капоте.

— Это я вызвал. Они даже слегка задержались, — глянув на часы, замечаю я.

— А. Понятно, — отвечает водитель.

Автомобиль моргает фарами, мол, мы на месте. Открываю окно и машу им рукой, а потом сразу же закрываю. К ночи температура упала, на улице холодно. В Томске, куда я сейчас лечу, ещё холоднее. Надо будет прикупить себе тёплую шапку и зимнее пальто. А то в Москве я обходился осенним, погода позволяла.

— Ваше сиятельство… Вы в порядке? — спрашивает водитель. Он всю дорогу пытался завязать разговор. Какой общительный мужчина.

— Да, — коротко отвечаю я.

— Простите, что лезу не в своё дело. Просто такое случилось, а вы как будто даже не переживаете.

— Я умею держать себя в руках. Давай помолчим, пожалуйста.

— Простите, — бормочет водитель.