Мерцание (СИ) - "Мастер_Угвей" - Страница 7

К тому же на краю сознания до сих пор витала мысль о том, что попытки погрузиться в философии одного старика являлись чем-то бесконечно более простым, чем попытки на куче мусора найти нужные материалы для протеза или ответить на серьёзные философские вопросы вроде устройства разума и существования души. По крайней мере, идеи моего учителя и великого алхимика могли помочь не совершить ошибку, из-за которой он выгнал бы меня вон, прямо на грязные улицы Обречённого города.

— …Эволюция — это бесконечная попытка одного организма превзойти все остальные, чтобы оставить самое здоровое и сильное потомство. Это вечная борьба за ресурсы, которых в замкнутой системе всегда недостаточно для общего счастья. И именно по этим причинам, наш мир вечно будет бесчестным место, где один предаёт другого и проливает кровь ради чего-то, способного вознести себя на вершину. Еда, деньги, знания, власть или даже слава — ресурсы бывают разными, но все из них являются лишь маслом, что поддерживает движения вечного колеса эволюции. Мы с тобой также не исключение, пусть и являемся опасной ошибкой внутри этой псевдо-совершенной системы. Те, кто не должен был прожить дольше положенного и тратить ресурсы, предназначенные здоровым особям нашего вида.

Разговаривая, Синджед уже смог успешно превратить засушенные остатки цветов в порошок, после чего начал подготавливать следующую часть своего эксперимента. Взяв одну большую колбу, он начал туда аккуратно засыпать порошок, стараясь при этом максимально равномерно разделить его. Сразу же после этого я подал ему банку с метанолом, купленного у перегонщиков алкоголя, после чего мой учитель закрыл банку и облечённо выдохнул.

Экстракция порошка займёт ещё двадцать-тридцать часов, после которых ещё потребуется провести фильтрацию полученного для дальнейших наблюдений. Но главную часть мы сделали, осталось только ждать.

— …Все эти факты показывают лишь одну, до примитивного простую истину — разум стоит выше эволюции и законов природы. В самой сути нашего сознания лежит желание добиться лучших результатов и заполучить всё в свои руки с минимумом усилий, — окончив работу и сняв перчатки, он повернулся в мою сторону осмотрел меня с головы до ног. — Ну или исправить вещи, которыми нас незаслужено «наградила» природа, и избавить мир от той бесконечной боли, что подобно колесу приносит нам страданиями с редкими перерывами на что-то другое. Ровно до того момента, как колесо окончательно не развалиться, и не прекратит своё движение, чтобы дать место двигаться и мучаться другим. Вечный цикл, древний как сам мир.

Закончив с подготовкой реагентов, Синджед начал ухаживать за Рио, всё это время сидевшей в десятке метров и игравшей с червяками, вылезшими из земли. Он резко замолчал и начал гладить животное, осматривая пурпурные чешуйки. Пока что они ничем не отличались от обычных белых, вот только интуиция подсказывала, что мутация Рио была не столь безобидной. И чтобы добраться до этого ответа, требовалось пройтись немного не очевидной дорогой:

— И что же вы желаете исправить, учитель? Какова ваша конечная цель? — спокойно произнёс я, поднеся банку с рыбой и начав закидывать её в пасть чересчур игривой рептилии. Рио прыгала и резвилась, пытаясь самым диким и безумным образом поймать рыбу в прыжке. Синджед заметно подобрел, увидев всё это, а потому даже показал лёгкую улыбку и слегка усмехнулся.

— Я хочу исцелить человечество от самого пагубнейшего из недугов, унёсшего неисчислимые жизни. Все жизни, если быть точным, — вновь повернув голову и направив взгляд в сторону своей самой тайной и защищённой комнаты, тихим голосом ответил мужчина. — Желаю раз и навсегда исцелить саму смерть… А теперь смотри, Виктор, с помощью чего мы сможем добиться этого. Рио, согласно моим теориям, является ключом к ответу на этот вопрос, как и Мерцающие цветы, чрезмерным поеданием которых грешила и её родители. И пусть моя мечта не проста и даже шанс того, что я чего-то добьюсь, невероятно низок, однако это не остановит меня на пути движения прогресса вперёд. И, надеюсь, когда-нибудь ты сам присоединишься ко мне в этом тяжком, неблагодарном, но столь священной и необходимом деле, исключительно благодаря которому у нас появился шанс жить и бороться.

Бросив рептилии рыбку, мой учитель прекратил говорить, отчего на мрачное помещение тёмной пещеры опустилась тишина, прерываемая лишь игривыми звуками, издаваемыми Рио. Мы оба раздумывали о своих проблемах, и не хотели почём зря мешать друг другу.

Высокие и философские идеи старого учёного меня безусловно интересовали, однако не было уверенности, стоит ли сейчас настолько глубоко погружаться в вопросы местной алхимии? Расхаживая среди улочек Зауна мне уже встречались разумные существа очень уж далёкие от обычных людей и напоминающие скорее скрещённые с животными, рептилиями или даже рыбами формы жизни, которые, однако, всё также едва выживали на глубинах Нижнего города и питались на мусорках вместе со всеми.

Также в голове мелькали и другие события, которые не объяснить классической наукой и всеми моими знаниями. И это даже не сам факт моего существования — прямо перед своим падением в забвение, Виктор успел увидеть тех, кто встретился с пролившимся химикатами и преобразился в результате.

И если задуматься ещё сильнее, то уродливые смеси людей и крыс, что вопили от боли и безумия, так и видимого в их красных выпученных лазах, не могли появиться при взаимодействии с самым простым химикатом. Тут требовалось нечто действительно волшебное и выходящее за границу понимания привычной науки, чтобы создать идентичные и столь выраженные мутации одновременно у кучи людей. Даже с учётом куда более продвинутой науки двадцать первого века подобное было бы фактически невозможно повторить.

А раз если существовал минимум один образец чего-то непознаваемого, то нельзя было отрицать и ту вероятность, что случайные цветы и мутация одной ящерки также окажутся ключом к чему-то ранее невидимому. И разобравшись в одном волшебном феномене, можно будет начать переводить свои знания на другие области, вроде попытки исцелить одну поражённую ногу или сделать нечто куда более безумное…

— Понимаю, что могу просить чрезмерно много, однако я вижу в тебе потенциала, Виктор, и верю, что уже сейчас ты сможешь помочь мне в моих исследованиях, — аккуратно рассеяв тишину, ответил Синджед. — Не понимаю откуда, но в твоих глазах так и блестит желание взяться за мои расчёты и приступить к изменению мира. Сам раньше видел такие глаза в зеркале, а потому хочу помочь тебе тем же способом, коим мне когда-то помог мой наставника. Показав, к каким чудесам могут путь знания и целеустремлённость…

— Можете не продолжать, учитель, — уверенно ответил я. — Я согласен помочь вам в вашей миссии, а потому готов нырнуть куда глубже. Только бы не отказался от каких-нибудь книжек или журналов по теме. Думаю, мне нужно очень многое научиться, чтобы вам помочь.

Синджед не став показывать удивление и просто удовлетворительно кивнул, после чего достал из-за пояса кожаный большой дневник и передал тот прямо в мои руки. Я же аккуратно раскрыл его и взглянул на мелкий почерк, покрывший собой практически весь желтоватый лист.

К счастью, Виктор умел читать, а потому у меня имелись подобные навыки, позволившие с головой окунуться в исследования одного алхимика, пытавшегося победить бессмертие. И в этот момент любой мой скепсис был прикрыт простым желанием стереть ту ноющую боль, что колола нога.

— Смотри, Виктор, — начал мой наставник. Его голос был сдержанным, но в нём звучало неподдельное стремление не только передать знания, но и приобщить меня к великому делу. — Вот ради чего я трудился все эти годы, и ради чего пожертвовал блестящей карьерой в самой престижной академии Пилтовера. Пусть мне и потребовалось немало времен, чтобы это осознать, однако деньги, слава, богатство или признание коллег — всё это ничто в сравнении с настоящим прогрессом и открытиями, которые изменяют ход истории. Они навсегда оставляют наши имена на её страницах.