Бойтесь своих желаний (СИ) - "Филантроп" - Страница 3

Третья укусила за макушку и вырвала клок волос вместе с кожей. Четвертая тем временем — грызла икры на ногах, джинсы с треском порвались.

Боль плясала по нервам. Он катался, отбиваясь культями рук, пока синий огонь не вырвался из ран, как пар из лопнувшего котла.

Вспышка!

Собака на плече взорвалась, осыпая мальчика осколками костей.

Тимофей рефлекторно вскочил и хромая, с рукой, висящей на клочке мышц — поперся в бой!

Это не просто боль! Это откручивание гаек от моего существа!

— Окажи сопротивление! Ревел Амалиэль, но юноша видел только образ бабушки, разгоняющей ворон граблями.

— Бей Тимка, пока огурцы не склевали!

Пятый прыгнул на грудь, но Тимофей схватил глотку окровавленной рукой. Псиная шея без особых усилий сломалась как сухая веточка. Синее пламя заглушало боль и лизало фаланги откушенных пальцев…

Оставшиеся псы навалились гурьбой.

Кусали его в точности, как натравленные псы рвали заключенных в Освенциме.

Одна вцепилась в живот, вырывая кишки.

Другая — в предплечье, откусывая три пальца за раз.

Очередная — с вытекшим глазом, вцепилась в голень, но её Тимофей раздавил, вминая череп в асфальт.

Почувствовав уверенность — руки заметались в стороны как обезумевшие птицы.

Случайный удар по собачьей морде — череп взрывается синим пламенем.

Последняя — царица стаи, размером с теленка — прыгнула на спину, её когти вспороли ребра, обнажив пульсирующее легкое.

Он схватил её за хвост, крутанул и швырнул в стену. Кирпичи осыпались, но хромая тварь выбралась из-под руин.

И сразу рванула к горлу! Тимофей подставил окровавленный обрубок руки и челюсти сомкнулись, дробя кости. Боль выжгла всё — кроме ярости! Свободной рукой он вонзил пальцы в глазницы.

— Гори сука! Выдохнул он и синее пламя пожрало тварь изнутри.

Взрыв!

Кишки, шерсть, ошмётки кожи — всё это залило лицо, словно Ад вырвало на меня…

— Амалиэль! Я ненавижу тебя! Со стороны кишок послышался страшный голос.

Похоже под одержимостью демонов, он имел в виду реального демона…

Тишина…

Тимофея стоял, истекая кровью и потом. Кишки медленно втягивались обратно в туловище, как макароны в рот итальянца. Рваные раны затягивались золотыми нитями. Откушенные пальцы потихоньку отрастали как побеги бамбука.

Меня вырвало…

Желчь жгла горло, но Амалиэль не прекращал бубнить — Ты справился. Это главное.

— Главное!? Я плюнул в лужу где плавало что-то похожее на глазное яблоко. — У меня вместо руки культя!

Он промолчал…

Херов дипломат.

Что касательно девушки — её след простыл.

Домой брел, спотыкаясь о собственные сухожилия. В подъезде оставил кровавый шлейф от двери до лифта…

Соседи точно решат — что ночью резали свиней.

— Может, всё-таки скорую… Пробормотал я, разглядывая в зеркале новую версию себя.

Ухо отгрызено, пальцы на правой руке — обрубки. Одна нога и вовсе на честном слове держится. Но самое жуткое — кровотечение остановилось само по себе… Кое-где ссадины уже выглядят как застарелые шрамы…

Душ смывал тяжесть трудовых будней.

Розовая от крови вода кружилась в сливе, затягивая в трубу маленькие щепотки плоти.

Я ждал, когда сознание покинет меня и тело рухнет, но регенерация справлялась на отлично…

Амалиэль материализовался в пару от горячей воды — не тело, а просто мерцание…

— Ты стал сосудом. Священным и… неразрушимым.

— Вазу, блядь, из меня сделали? Да простит меня бабушка за сквернословие…

Рухнул на кровать, чувствуя, как трещины на костях зудят, срастаясь…

— А теперь я жду от тебя увлекательную историю.

Шумно выдохнув, ангел приступил к рассказу.

* * *

Во времена, не вошедшие ни в один учебник истории, которые никогда не раскопает ни один археолог, на заре первой цивилизации — когда еще не придумали туалетную бумагу и огнестрельное оружие, в мире без пластика жили люди.

В сущности, они мало чем отличались от наших современников, разве что одевались скромнее и ожирением с депрессиями не страдали.

Много и честно работали, радовались тому что имели, а имели немного — крышу над головой, верную супругу и сыновей с дочерями столько — что пальцев на двух руках не хватит сосчитать.

Но самое важное — имели Бога в шаговой доступности…

Можно с ума сойти, но лучше не сходить…

Господь во плоти… Не в храме, не в молитве, а на расстоянии вытянутой руки…

Старик с бородой, в которой путались воробьи, сидит у костра и жует коренья…

Высший разум в обличии старца, а по-другому и быть не могло, ведь мудрость непостижима и измеряется лишь бородой. Шевелюрой Господа при желании можно обмотать планету как клубок ниток.

Бог начало всему и всему.

Он предел, он везде — в каждом листочке, травинке, милой зверушке, капле дождя и разумеется в каждом из нас…

Но не всё складывалось хорошо… Есть на свете один закон, сильнее Божьих — Тоске подвержен каждый.

В надежде побороть одиночество и душевные муки, по своему образу и подобию он создал небольшую группу наивных людей и дабы разговаривать с ними на равных — даровал человеку полную свободу волеизъявления.

Родительское сердце переполняла радость и любовь перед детьми.

Сначала человеков было немного, а потом относительно немного. Господь находил силы и справлялся с чаяниями людей. Каждая молитва и мысль от отдельно взятого человека, ложилась на разум создателя тяжким бременем и отражалась на самочувствии.

Он любил, принимал близко к сердцу, переживал радости и горести как свои собственные.

Люди, распробовав свободу на вкус — также подверглись тоске, и чтобы превозмочь душевные томления — начали заниматься созидательством, преобразовывать природу в уютные поселения и коммуны.

Редкие люди получали в наследство божественную искру и развили острый ум. Они были способны даже без силы высшего существа изменять окружающий мир и нарекали таких — учёный.

Выдающиеся меньшинство продвигало вперед цивилизацию и человечество как вид.

Материальные блага упали на голову и отшибли мозги, людям страсть как понравилось испытывать телесные удовольствия, нежели стремиться к душевным.

В миг, когда Господь завернул свободу воли в подарочную упаковку, он рассчитывал, что человек добровольно уподобится ему и пойдет на духовное сближение — полюбит родителя в ответ еще сильнее, чем он своё творение.

Хоть отпрыски и отбились от рук, Господь не расстраивался и не сердился, ибо души не чаял в любимых детях.

Контрацепции, абортов, спиралей, противозачаточных таблеток и тяжелых гантель, роняемых на живот беременной женщины еще не было придумано, и людей из года в год становилось сильно больше.

Поток мыслей на высший разум превратился в мигрень — как у матери одиночки, воспитывающей четырех детей в квартире студии.

Великовозрастный дедушка осознавал, что не справляется и дело движется к трагедии, но укоротить человечество — рука не поднималась…

В один из вечеров Господь разбился на кусочки, и каждая частичка олицетворяла ту или иную сторону характера человека — как светлую, так и мрачную. По великому замыслу, осколки прежней личности должны были скооперироваться и направить человечество в светлое будущее, но ситуация вышла из-под контроля.

Частички Бога обросли плотью и ярким сознанием. Каждый гнул свою линию как единственную правильную. Атрибут новых высших существ — крылья за спиной разных форм и окрасов. Тех, у кого из лопаток прорастали светлые оттенки — прозвали ангелами. Они не смогли найти общий язык с чернокрылым племенем и оскорбляли тех демонами.

Завязалась братоубийственная война.

Эпоха природных катаклизмов.

Демон ударяет кулаком и тектонические плиты плавают как кусочек отломанной печеньки в горячем чае.