НеТемный 6 (СИ) - Изотов Александр - Страница 22

— Приветствую тебя, брат по оружию.

— Эээ… Да, господин, — тот слегка растерялся.

— Мы вместе бились этой ночью, и теперь мы равны, — я бухнул себя кулаком по груди, — Никаких господинов. Я — Малуш!

Тот так и продолжал смотреть растерянно, пока не помогла Креона.

— Да просто пожми рукоять, и всё, — сказала она парню, — Он же бросс, у них там всё так непонятно. Ну, по-варварски всё.

— Ааа, — парень растянулся в улыбке и ухватился за топорище Губителя.

В его глазах сразу же проскользнуло высокомерие. Он вспомнил, что я уже ходил среди крестьян и просил потрогать свой топор, и теперь он наконец-то понял, зачем огромный варвар это делал. Да потому что дремучий дикарь, конечно же!

Ну, а я с улыбкой узрел, что, оказывается, Виол без дела в крепости не сидит. Беседует с крестьянами, упрашивая их бежать из этой деревни — бард был умный и понимал, что это будет не единственным нападением, поэтому пытался спасти людей.

Сын старосты же… кхм, зовут его, оказывается, Пётр… этот Пётр слышал о том, что барды чуют ложь, и очень испугался, что сейчас его раскроют. Поэтому, как ни странно, решил сбежать из деревни, и почему-то думал, что в Лучевии его будут ждать с распростёртыми объятиями.

От меня не укрылось, что Пётр уже разглядел лежащий на земле золотой амулет, и теперь не сводил с него жадного взгляда.

— А, бесполезная вещь, — проворчал я, тоже посмотрев на амулет, — Магия вся вышла, теперь это просто золотая безделушка.

Взгляд у парня стал ещё азартнее, у него даже пальцы задёргались. Ну же, вестник ты алчности, подожди хотя бы, пока мы отойдём.

Убрав топор, я снова бухнул себя по груди кулаком, уважительно кивнул Петру и, положив руку на плечо Креоне, двинул её в сторону крепости.

— Думаю, нам стоит поторопиться, — беззаботно сказал я, — Не стой же, госпожа чародейка, идём…

— Видит Морката, ты прав, варвар.

Смышлёная Креона ничего не спросила, пройдя со мной несколько шагов. А потом мы оглянулись.

Подобравший амулет Пётр снова спешил в Лучевию. Он протёр его о рубаху, потом, полюбовавшись игрой солнца на золотых витках, надел такую красоту на шею.

Замолчав, мы наблюдали, как фигура Петра удаляется в степь.

— Может, там что-то безобидное, на цепочке? — вслух подумала Креона, — Например, свист, чтобы потерявший снова его нашёл.

Я пожал плечами, думая, что пора бы уже отдать приказ Кутеню устранить предателя, раз подвернулся такой случай.

— Всё может бы… — я оборвался на полуслове, когда далёкая фигура упала, лишившись головы. Причём голова подлетела довольно высоко, словно запущенная из катапульты.

И Кутень здесь был не при чём.

— А, нет, не безобидное, — чародейка пожала плечами, — Ты был прав.

— Я всегда прав. Почти…

Всё-таки Виол хорошо поработал, пока мы отсутствовали, и явно применил бардовское красноречие на всю. Когда мы вернулись в крепость, то обнаружили, что народ в деревне уже собирает весь свой скарб, укладывая его в телеги.

Они ловили по деревне гусей и кур, отлавливая и сажая их в клети, да сгоняли скот в общее стадо. Лука с Бам-бамом активно помогали жителям, выискивая отбившихся коров, сбежавших в общей суете. Нескольких кур, говорят, не нашли, но я, глядя на облизывающегося медоежа, подозревал, куда они могли деться.

Довольно скоро мы наблюдали, как вереница обозов исчезает за деревней. Ну что за народ, даже не попрощались…

— Видит Маюн, так будет лучше, — кивнул Виол, потом спросил, — Тут был ещё один, но я даже не успел с ним поговорить, как он сбежал.

Я махнул назад:

— Он, в общем, хорошенько подумал и отправился в Лучевию.

Креона прыснула:

— Пораскинул мозгами!

— Слёзы мне в печень! Так я и думал, что он предатель… Но как вы его упустили?

— Не бери в голову, Виол, — сказал я, и догадливый бард понял, что беспокоиться уже действительно не о чем. И улыбнулся, глядя на весёлую Креону.

— Но всё же, — серьёзно добавил он, — То, что произошло ночью… Это война, громада! Что же делать?

— То же, что делали до этого, — проворчала Креона, — Идти на север.

Тут чародейка была права. Мы защитили эту деревушку, но это было просто добрым делом, а наша же миссия заключалась совсем в другом.

Бездна пыталась погрузить этот мир во Тьму, причём перетащила на свою сторону даже Яриуса, бога солнца. Это вызвало дикий перекос в равновесии, и теперь, как ни странно, восстановить его сможет только пришествие Хморока — древнего бога мрака, который когда-то качнул весы в другую сторону, просто исчезнув.

И, сдаётся мне, Бездна прекрасно знает об этом. Поэтому, чем ближе мы будем подходить к Бросским горам, тем серьёзнее будут враги. Я помнил, как богиня Морката жаловалась мне, что паладины, Храмовники Яриуса, заполонили весь север — хитрая Бездна просто использовала их, как цепных псов, чтобы они сторожили все подступы к Храму Хморока.

И всё же у меня не было другого выбора…

— Господин Малуш, а что с повозкой будем делать? — спросил Лука, прервав мои размышления.

Да, что-то я совсем забыл о фургоне лиственников.

— Кстати, а где та кляча, которая тащила его? — вдруг спросил я, поняв, что медоежа будет довольно затруднительно запрячь.

— Так крестьяне забрали всех лошадей, им ещё и не хватило, — весело сказал Лука, а потом, смекнув, в чём дело, виновато добавил, — А я им помог…

Наше путешествие продолжалось. Дорога была немного заросшей, а значит, по ней не так уж и много ездили, но на всякий случай я заставил Кутеня разведывать путь.

Рядом топал Бам-бам, на котором покачивался дремлющий Лука, впереди шагали Креона с Виолом, а позади поскрипывала повозка, которую я тянул за целую оглоблю.

И зачем я её с собой взял? Ведь одно то чувство, что расписной фургон нельзя бросать, не оправдание. Даже больше — это уже явно магическое воздействие.

Но я не мог найти ни одного артефакта, ни магического плетения, не чувствовал вообще никакой магии… На телеге не было чар, лишь странное громадное семечко внутри, трогать которое ни у кого не возникло желания.

Даже Виол, поглазев на покоящееся в гнезде сокровище, лишь молча закрыл дверцу. «Видит Маюн, некоторые песни нельзя петь в этом мире», — задумчиво пробурчал он.

Цербер, обычно обожающий любую тень, к фургону лишь принюхался и чихнул. Внутрь он не полез.

Теперь я катил её и думал, что, наверное, это странное чувство и есть то самое, о чём говорил мне Отец-Небо. «Слушай своё сердце».

И всё же Троецария была красивой страной. Двигаясь на север вдоль гор с одной стороны и лугов с другой, я то и дело поднимал глаза на бескрайнее небо и не уставал восхищаться летней природой.

Бард, оставшийся после приключения в погосте без лютни, напевал какую-то мелодичную песню, при чём делал это на незнакомом мне языке.

— Это межемирский, — заметил он мой взгляд, — Песня о богине, полюбившей человека и ради него отказавшейся от бессмертия.

— Моркатова стужь! А она не могла сделать этого человека богом?

— Хладочара, это же другая страна. У них другие легенды, да и песня не об этом…

— Постой-ка, — вырвалось у меня, — А что, в Троецарии есть легенда, как человек стал богом?

— Ну, громада… Так было с Маюном. Этот бард смог найти ключ к сердцу всех богинь! — Виол как раз обернулся, улыбаясь так, будто это он лично научил Маюна.

Мои брови подпрыгнули:

— Вот как⁈ Прямо-таки всех?

— Да, слёзы мне в печень, всех. По легенде, даже Морката приоткрыла своё ледяное сердце горячей песне Маюна…

— Но явился Хморок, — вставила Креона.

Я усмехнулся.

— Дайте угадаю. Разъярённые боги хотели его убить, но жалостливые богини решили даровать ему бессмертие, чтобы спасти.

Виол улыбнулся.

— Именно.

— Да как бы не так, — Креона загадочно усмехнулась, — Варвар, это Хморок даровал Маюну бессмертие!