Лозоходец - Лин Айлин - Страница 14

– Знаю, – вздохнул Самир, – только ругаться начинают, когда я его с собой на работу беру, он же лезет везде, любопытный.

Я только вздохнул, сжав кулаки. Это ж надо оставить сирот в таких условиях. Как же запугал Тукай людей, что и на детей у них жалости не осталось.

– Так что? Поедете со мной? – я присел, смотря мальчонке в глаза.

В них застыл застарелый страх и голод, а теперь появилась надежда.

– Нас Тукай назад заберёт, – робко сказал он.

– Не получится. Всей деревней отстоим. Веришь?

Самир улыбнулся, а по щекам его заскользили слезинки:

– Верю, абый Егор.

Я обнял мальчишку, погладил его по торчащим во все стороны волосам:

– Ты только ничего не бойся, тебе надо быть сильным, ради себя и Равиля.

Самир хлюпнул носом и кивнул. Мы вернулись назад к Сахибу.

– Мальчишек я забираю, – сказал я, зайдя во двор.

Младший сидел на руках у жены Фатиха, доедая тарелку каши. Мальчуган уже пришёл в себя, насколько это возможно. На щеках остались звёздочки лопнувших капилляров, расплывшиеся маленькими синяками, и краснота с глаз не сошла.

– Не пришлось бы тебе пожалеть об этом, Егор, – покачал головой старик.

– Оставить мальчишек вот так, тоже не могу, абый Сахиб, они не переживут эту зиму. Гляньте на них, в чём только душа держится, непонятно.

– Может, и прав ты, Егор, – задумчиво ответил старик, – здесь им Тукай житья не даст. Езжай, скажем, сбежали мальчишки.

– Тогда не будем терять времени, – подхватился Фатих, – поехали.

Когда мы подъезжали к колодцу, в голове у меня мелькнула одна мысль:

– Ну-ка, тормозни, проверю, не ушла ли вода, – окликнул я Фатиха.

Тот остановил лошадь, наблюдая за мной. Я же подошёл к колодцу, положил руки на сруб и просто показал воде подвешенного за ноги Равиля и представил лицо Тукая, которого ни раз видел прежний Егор. Его заплывшие поросячьи глазки, лоснящиеся от жира щёки, необъятное брюхо. Вода заволновалась, словно понимая меня и откликаясь. Я вернулся в повозку.

На самой околице встретился нам Тукай, он не сразу заметил прижавшихся ко мне от страха мальчишек. Равиль начал тихонько плакать.

– Куда это ты, Фатих, моих племянников повёз? – и без того маленькие глазки превратились в две щёлочки.

– Я забираю их, Тукай. Здесь дети не выживут, – спустившись с телеги, подошёл ближе к торгашу.

– По какому праву?

– По человеческому. Я видел, как ты обошёлся с мальчонкой, скажи спасибо, что он жив остался.

– Не грози мне, Егор, – прикрикнул Тукай.

– И в мыслях не было. Только так с родными не поступают. Не нужны они тебе и не стоит корчить из себя доброго дядюшку.

Тукай что-то промычал, погрозил кулаком:

– Тебе это с рук не сойдёт, Бугай.

– Пуганые мы, Тукай. Не старайся зазря, – ответил я, садясь в повозку.

Фатих подстегнул лошадку, и телега покатила дальше.

– Будь осторожен, Егор, – покачал он головой, – Тукай не из тех, кто забывает обиды. Ты же его перед всем селом выставил на посмешище.

– А то вы раньше не знали, как с детьми обращаются? – вспылил я. – Непонятно мне это, Фатих, могли бы детей хоть в городской детдом отвезти, если так им тяжело, а вы боитесь двух сирот приютить. Там всё лучше, чем помирать от голода.

– Ты отдашь нас в детдом? – встрепенулся Самир.

– Нет, – успокоил я его, – никому вас не отдам. Заместо сыновей мне и жене моей будете.

Мальчишка кивнул, пристроился рядышком со мной и задремал, Равиль уже давно спал у меня на коленях. Так и прибыли мы в Кривцово.

Завидев меня с мальчишками, Дарья вопросительно глянула.

– Потом всё, сначала давай уложим ребятишек, они устали и время позднее.

Жена кивнула, приготовила им место на печи, рядом со Стёпкой и Танюшкой. Равиль так и спал. Даша покормила Самира и отправила к брату. Отец молча наблюдал за всем происходящим.

– Может, расскажешь нам, где ты этих двух пострелят раздобыл? – спросил он, когда мы вышли во двор. Начинать разговор при детях не хотелось. Даша, закутавшись в шаль, тоже ждала моего ответа.

Я рассказал им всё, что произошло. Жена тихо утирала слёзы, выступившие на глаза, отец только тяжело вздыхал.

– Ну коли так, – поднялся он с лавки, – то и говорить не о чем. Пусть растут с нашими. Документы я справлю, завтра же в город поеду. Не годится им беспризорниками быть.

– Ну а ты, что скажешь, Даша? – повернулся к жене.

– Что уж тут, вырастим, – пожала она плечами, – где это видано, чтобы дети жили как те собачонки. Поди не обеднеем.

– Ничего, – поддержал отец, – лес прокормит. Бывало, в голодные годы мы из желудей хлеб пекли.

– Надеюсь, до этого не дойдёт, – содрогнулась Даша, – а документы мальчиков ты взял?

– Вот ведь, – повинился я, – и не подумал об этом. Так быстро всё произошло. Завтра съезжу.

– Сам поеду, – перебил отец, – не стоит лишний раз Тукаю глаза мозолить, я о нём тоже наслышан. Меня он не помнит, подойду к Сахибу, тот поможет. А теперь, на боковую, ночь давно уж на дворе.

Отец пошёл в дом, и мы за ним. Мальчишки мирно посапывали на печи, Равиль ещё вздрагивал во сне, всхлипывал. Даша погладила его по голове:

– Спи, мой маленький, всё хорошо.

Мальчонка, не просыпаясь, прильнул к руке, дыхание выровнялось, и он, улыбнувшись, уснул крепким сном.

Ехать в деревню не пришлось. Отец было уже отправился, выкатил телегу за ворота, как на дороге показался всадник. Это был Салих.

– Егор, – подъехал он к нам, – тут документы Самира и Равиля, – он протянул пару потрёпанных бумажек, больше напоминавшие старые промокашки.

– Зайди, хоть чаю попей с дороги, – позвал я его в дом.

– Не могу, – тряхнул он головой, – возьми и… удачи вам. Вот ещё что скажу, странное дело, – придержал Салих коня, – не могут домашние Тукая воды в колодце набрать. Будто уходит она, ведро закидывали до самого дна, вытаскивают, а там пусто. Пришлось им сегодня с утра к речке топать. Отчего так, Егор? – прищурился он.

– Кто же знает, – пожал я плечами, – не ведаю.

Не поверив мне, Салих кивнул:

– Бывайте, – махнул он рукой, пятками подгоняя коня.

– Что это ещё за новости? – нахмурился отец. – Ты чего натворил?

– Рассказал воде про Тукая и мальчишек, – не стал я юлить.

У старика отпала челюсть:

– Разве ж бывает такое?

– Выходит, бывает. Я и сам не знал, что так получится.

Мальчишки поначалу робели, но потом, освоившись, принялись помогать по дому. Впрочем, больше старался Самир, Равиль же облазил всю избу и перебрался на двор. Злобный Алтай не трогал братьев, даже не гавкнул на них, будто понимал, что теперь и они наша семья.

За обедом Самир и Равиль старались есть аккуратно, но забываясь, принимались глотать кусками, почти не жуя. Даша тихо утирала наворачивающиеся слёзы, подливая им молока.

Стёпке и Танюшке жена всё рассказала с утра, пока мальчишки ещё спали. Дети переглянулись между собой и ответили, что братья нам не помешают, а им веселей с ними будет.

Я же прикидывал, где взять ещё зерна. Ртов прибавилось, а того, что нам оставили, едва ли хватит до весны. Как ни крути, придётся не отказываться от своего промысла: ездить колодцы рыть, чистить, так, глядишь, и протянем до нового урожая.

На следующее утро отец, прихватив документы наши и мальчишек, отправился в город. Ждали его только на другой день, всё-таки дорога была неблизкая.

Даша достала из чердака старые детские вещи, что ещё сохранились, и принялась перешивать их для Самира и Равиля. Одёжного магазина здесь не было, собственно, как и денег для покупок. Эти рубли, что нам «отжалели» за зерно и овощи надо поберечь на семена.

Я истопил баню, загнав туда мальчишек. Мылись они до этого в речке, что протекала примерно метрах в пятистах от их селения, хорошей помывкой такое купание не назовёшь. Да и речки здесь сплошь горные, которые и в летнее время остаются холодными.