Барышня с подвохом или любовь дело тонкое (СИ) - Ос Ксения - Страница 3

Принцесса скривилась, но быстро спохватилась и, нацепив скорбную маску, благочестиво сложила худые руки на плоской груди.

— Я поступлюсь своими интересами во славу великой Франкии и Главной Единой церкви, — пафосно выдала она, — мои страдания зачтутся, когда истинный Единый будет взвешивать тяжесть грехов и благочестия на священных весах.

Вот теперь поморщилась сама Надежда.

Как она выяснила, вера была примерно одинакова везде, но если в Российской Империи поклонялись Единому, что привнес магию в жизнь людей и научил ею пользоваться, то в той же Англосаксонии, Германии и ряда других стран, вера доходила до абсурда, с ее точки зрения. Эта вера звучала так, что Единый случайно уронил крохи магии на землю и человек должен пользоваться даром лишь в крайних случаях, а лучше и вовсе не иметь оного, да всю жизнь искупать грехи, чтобы небесные весы позволили остаться на небесах, у того же Единого в услужении. Ага, еще и прототип ада для грешников описывался с жуткими картинами посреди церковной книги.

Бред без всякой логики, решила Надежда и, вспомнив, что Франкия такой веры не разделяет — у них вообще все намного проще, с любопытством посмотрела на принцессу. Посему получалось, что влияние на женщину оказали Германские родственники почившего отца, и возможно потому, любвеобильный и любящий балы король Фердинанд и поспешил избавиться от племянницы.

Мысль была бы забавной, если бы эта ярая фанатичка не приставала бы к ней со своими глупостями. Надо же, бизнес она решила отжать. Интересно, а сам Государь в курсе такой инициативы?

Впрочем, отвечать на «шикарное» предложение все же пришлось здесь и сейчас. Убрав все эмоции с лица, Надежда спокойно посмотрела на принцессу.

— Нет, Ваше Высочество, — сказала она сухо и твердо, — этот проект помогает возродиться роду который возглавит мой сын когда повзрослеет, да и царь — батюшка не давал добро на отчуждение доли, — добавила равнодушно, — обойдусь я как-нибудь без внимания царевича.

Жанна Карловна, маска благочестивой жертвы с которой слетела мгновенно, сверкнула черными недобрыми глазами злобно.

— Падшая девка! Думаешь, получится пролезть самой, без моей протекции? — зашипела она злобной гадюкой, — не надейся. Все знают, что наследника ты до свадьбы нагуляла, а на венчание пошла, чтобы грех прикрыть. Ты еще пожалеешь, что посмела перечить мне. Не смей больше во дворце появляться.

Надежда вздохнула и посмотрела вслед быстро удаляющейся принцессы в сопровождении фрейлин и наложниц гарема, в одном лице, а потом покачала головой расстроено.

— Вот и поговорили. Похоже, у меня прибавился еще один враг, — вздохнула она и, уже не торопясь направилась к выходу из дворца.

Да, шесть лет изменило многое и саму Надежду в том числе. Она и после прошлой жизни, да измены близкого человека не слишком ласковой была, а после смерти Мирослава и вовсе словно заледенела.

За эти годы поступало много предложений от других Кланов предлагающих супругов на их или ее условиях, вступить род или просто стать партнерами, но девушка отвергла их все.

Муж по большому счету ей был больше не нужен, поскольку став вдовой опекун ей уже необязателен, а потерять право создавать Клан, вступив в чужой, тоже желанием не горела.

К сожалению, совершенно изменившуюся Лилю, даже при наличии неплохого приданого, пристроить, тоже не удалось. Они с Любашей Вольской похорошели, стали уверенные в себе (особенно когда мучитель Любин, Мережский сгинул) и теперь просто наслаждались жизнью. Магазин под их руководством словно приобрел второе дыхание. Он расстроился, присоединив еще одно трехэтажное крыло, что и отошло под царскую мебель. Ресторан, в который записывались за месяц до посещения занял весь второй этаж, а редкие купоны, что перепадали отличившимся покупателям берегли как сокровище или перепродавали за большие деньги.

Жизнь вроде наладилась.

Надежда, скрипя зубами, практически даром, выкупила у Еропкина загнувшийся заводик по производству бумаги, что принадлежал ее семье, сменила устаревшее оборудование и полностью обновила ассортимент продукции. А еще, с помощью рейдерского захвата и скоротечных боевых действий (заодно и новичков из охраны потренировала), прихватила так же медленно умирающую типографию Волоковых, что располагалась на окраине Москвы. Теперь, когда милые блокнотики с яркими детскими или просто красивым рисунками, раскраски, перекидные и настенные календари, пафосные записные книги, да и просто детские книжки уходили как горячие пирожки, ее бывшие представители клана и вовсе в истерику чуть не впали, закидывая царя жалобами и претензиями.

Кстати, Волоков, подписавший передачу имущества под давлением силы и даже получивший символическую сумму на счет, попытался провернуть тот же финт по захвату бывшего имущества обратно, что и Надежда. Впрочем, потеряв несколько магов, коих и так осталось у него мало, под грозным взглядом Государя, быстро сдался и теперь только ругался и грозил издали.

Вообще жизнь Надежды вроде и наладилась, но что-то как будто сломалось внутри. Даже все больше пополняющиеся счета и успехи уже не радовали. Просто воспринималось все как стартовый капитал для сына, который вырастет и займет ее место, а самой девушке и не хотелось ничего. Не радовало даже то, что не надо больше перешивать платья из бывшей одежды почивших родственников, а можно только пальцем щёлкнуть и самые модные дома в очередь выстроятся, предлагая лучшие, по их мнению модели.

Комфортно ощущала себя лишь с Тимохой, который умел молчать, чувствуя ее настроение, с сыном, просто потому, что любила, и Егором Ильичом, что учил ее пользоваться теневой тропой.

На самом деле бывать на стыке грани живого и мертвого мира она не любила, хотя прокладывать минимальную тропу и научилась. Отчего-то ей было некомфортно в серой дымке безвременья. Тут кстати выяснился интересный нюанс, что сколько бы она там не пробыла, даже если целый час к предполагаемому выходу добиралась, но возвращалась в свой мир в ту же секунду, что и вошла.

Это был интересный факт и необъяснимый. Еще Егор Ильич объяснял, что все в ее голове. Можно за три шага на другой конец империи добраться, а можно несколько внутренних часов в другой конец комнаты идти, главное, чтобы точку выхода представлять и тень на выходе иметь. Надежде, которая все же являлась практичным человеком, все это осознавать было сложно, но она училась, как и фехтованию у Петра Васильевича, а в свободное время придумывала и тренировала приемы и уловки, что можно создать для ближнего боя с имеющейся магией воды и холода.

Повторения прошлой ситуации, когда погиб Мирослав, она больше не хотела.

Жизнь текла своим чередом. Друзьями и близкими знакомыми девушка так и не обзавелась, зато часто бывала во дворце не официально, только когда надо было обсудить очередную задумку или возникали неотложные вопросы по проекту, появлялась, игнорируя по возможности балы и увеселения.

И хотя друзьями с царской семьей они также не стали, но взаимное уважение присутствовало. Надежда радовалась разумности Николая Васильевича, что не лез в дело, в котором ничего не понимает, хотя и злилась за желание того пристроить ее в свою семью, а Государь восхищался придумками девушки и умением ее из всего извлекать прибыль.

Часто царь спрашивал, нет ли еще какого нового проекта для партнерства, но девушка, оглядевшись за эти года решила, что менять и так развитое государство, смысла нет. Единственное, что она подумывала внедрить это электричество, чтобы оно и для простых людей было доступно, да создать охранное агентство под предводительством отучившегося Добрыни, но то были лишь планы.

Еще, совершенно случайно, девушка стала законодателем моды. Сама она менять ничего не планировала, но принятые в высшем обществе сорочки, блузы, корсеты, пусть и упрощенные, да жакеты, одеваемые разом, бесили ее неимоверно. А ведь были еще длинные тяжелые юбки и не менее двух, а то и трех нижних под ними. Да, такого девушка стерпеть не могла, особенно в жару, когда и так дышать тяжело, а потому упростила в своем гардеробе все, что смогла. Даже прямые штаны умудрилась пошить под длинный, почти до колена жакет.