( Не ) Его добыча (СИ) - Спарк Мира - Страница 15

Смотрю на полные, красивые губы и…

— Сама справлюсь.

Он только крепче прижимает меня к себе.

— Не дергайся, — рычит он сквозь стиснутые зубы. — Ты всегда такая несговорчивая?

— Всегда!

Отвечаю с вызовом и прикусываю губу. Думает уступлю и сдамся? Вот уж нет!

Ничего не говорит.

Напряжение нарастает и кажется, что воздух между нами вспыхнет грозовыми разрядами.

Слегка дрожу от возбуждения в его руках…

Он наклоняется еще ниже.

Внутри меня словно гудит серена:

— Опасность! Опасность! Опасность!

— Я все равно получаю то, что хочу.

Дрожу все сильнее.

Соски напрягаются и ноют от сладкой боли. Внизу живота разгорается пожар…

— Чего же ты… вы хотите? — шепчу едва слышно.

Дышу тяжело.

Смотрим друг на друга.

В его глазах сверкают отблески молний.

Завораживающе…

Сама не осознавая этого тянусь к нему…

— Молодой человек, поставьте девушку на пол, отойдите в сторону и поднимите руки так чтобы мы их видели.

На меня словно выливают ведро ледяной воды.

Что происходит? Как? почему?

— Капитан Глушков, уголовный розыск, полиция.

Демид спокоен.

Чувствую его сердцебиение.

Смотрю на него с испугом.

Он успокаивающе чуть прищуривает глаза, словно говорит: «Все будет в порядке».

— Повторяю, — капитан Глушков повышает звенящий от напряжения голос, — поставьте гражданку на пол и руки над головой.

Демид осторожно, как самую хрупкую вещь на свете, опускает меня на пол.

Опираюсь на обе ноги — боли нет.

От всплеска адреналина меня просто колотит.

— Можешь стоять сама? — не обращая на полицию никакого внимания спрашивает меня Демид.

В его глазах — искренняя забота.

Киваю головой и отхожу к двери номера.

— Руки!

Демид смотрит по-прежнему на меня и медленно поднимает руки над головой.

Полицейские с опаской подходят ближе: двое моих утренних знакомых в гражданской одежде и двое парней в форме.

Они с опаской смотрят на Демида, и я прекрасно понимаю почему — от него просто веет неудержимой силой.

— Что происходит? — начинаю я. — В чем дело? Ничего…

— Все разъяснения дадим задержанному, а не посторонним, — надменно обрывает меня Глушков.

Ну и сволочь!

— Вы обвиняетесь в нападении на гражданку Снегиреву Ольгу Сергеевну…

— Это же я… — изумленно выпаливаю я.

Глушков бросает на меня яростный взгляд.

— А также в нанесении тяжких телесных повреждений в сговоре с подельником группе граждан…

Что за бред? Они хватают первого встречного и вешают на него все⁈

— Это же просто какой-то бред! Снегирева Ольга Сергеевна — это я…

Демид бросает на меня быстрый взгляд.

Смущаюсь.

Чувствую себя виноватой в происходящем.

— Помолчите, гражданочка. Следствие во всем разберется. И в том, кто какую роль выполнял…

— Да что вы несете? — ошеломленно кричу я. — Я вам говорю, что этот человек на меня не нападал! Он ни в чем не виноват!

Глушкову явно не нравится этот разговор.

Причмокивает губами.

— Повторяю, девушка! Следствие во всем разберется. А за оскорбление при исполнении можно и того…

Я просто в шоке!

Демида уводят по коридору в сопровождении конвоя, а я остаюсь одна…

Демид

Смотрю на испуганное лицо Ольги.

Подмигиваю ей напоследок, мол, не волнуйся, крошка!

Но девушка, кажется, этого совсем не замечает — настолько она ахуела от происходящего.

Да и ничего удивительного.

Я и сам прихуел маленько от такого поворота.

Хотел провести вечер с восхитительной женщиной. Ресторан, ужин… танцы… ну, все по полной программе…

А тут эти нарисовались.

Ксивами тычут, про какие-то повреждения несут.

Да разве ж я кого-то повреждал? Они про тех гандонов которые на девчушку впятером напали?

Дак они уже по жизни поврежденные. Я так… подрихтовал немного, да и все.

Эх, такой вечер обломали.

Еще раз оборачиваюсь и бросаю взгляд на Олю.

Стоит, жмется к двери.

Глазища — огромные серые, на пол лица.

Ахуительные глаза.

Красивые.

Но и не только в этом дело. В них сила какая-то. Непокорность.

С такой просто не будет это точно.

Ну ничего. Я трудностей не боюсь.

Все равно моя будет.

Классная.

Отстоять меня пыталась.

Забавно это так — она и меня.

Ухмыляюсь даже.

Моя ухмылка настораживает идущих рядом полицейских.

Тот, что по гражданке одет и с белесыми глазами навыкает говорит вдруг дрожащим голосом:

— Вытяните руки. Мы обязаны одеть вам наручники…

— Надеть, — перебиваю его.

Он испуганно вскидывается.

— Что-что, простите?

— Я говорю: надеть, — слежу за его реакцией.

Не нравится мне этот мужик. Да и с Олей он как-то неуважительно разговаривал. Не люблю таких, которые женщинам грубят.

— Так правильно говорить, — поясняю после краткой паузы.

Тот суетливо кивает и защелкивает браслеты на моих запястьях.

Приятного в этом мало.

Но и страшного ничего не вижу.

Ничего они не смогут мне предъявить.

Мало того, что я человек уважаемый и с хорошим адвокатом, так еще и, по совести, поступил.

Надо — еще раз бы этим ссыкливым мудакам ебальники бы порасшибал.

Будут знать как на женщин нападать.

Сажусь в патрульную тачку. Едем в отделение.

Времена далекой молодости, когда я заглядывал в подобные учреждения давно прошли, но здесь ничего особо не изменилось.

Все таже тоска и вонь.

Проходим в какой-то тесный, полутемный кабинетик.

Начальник, который капитаном представлялся, заметно смелеет.

Зря что ли говорят — дома и стены помогают!

— Задержанный, садись вон туда…

— Ты мне не тычь, служивый. На льготную пенсию-то еще не наслужил? Вот и веди себя вежливо.

С такими борзыми надо силу показывать сразу. И отсутствие страха.

Иначе загрызут.

Я хорошо разбираюсь в людях, а уж таких как этот персонаж — видел перевидел.

Спокойно прохожу и усаживаюсь на скрипучий стул.

Передо мной сидит молоденький старлей в очечках. Поглядывает на меня.

Он вообще в курсах, что меня привезти должны были?

Молчит.

Ну, так дело долго будет идти, если у них у всех языки к жопе присохнут.

— Господа правоохранители, может быть, разъясните мне причину задержания и применения спецсредств?

Они быстро переглядываются между собой — что, думали я безмозглый бугай какой-то? Я вас сейчас еще по уголовному праву Российской Федерации поэкзаменую. Держитесь.

Очкастый набирает воздуху и смелости:

— Вам инкриминируется попытка изнасилования гражданки Снегиревой Ольги Сергеевны.

Во дают, а в отеле совсем другое пели.

Цирк какой-то, и я в первом ряду, как зритель.

Ну что ж посмотрим на этих клоунов.

— И что, от гражданки заявление есть?

Очкастый смущается, но быстро берет себя в руки:

— Задержанный, вы тут не хамите! Вопросы тут задаю я, ясно? Как бы вам…

Перебиваю его, наклоняюсь ближе к столу и замечаю, как сужаются его зрачки:

— А не то что, старлей?

В моем голосе предостаточно явной угрозы.

Не собираюсь тут перед ними лебезить. Я в своей правоте уверен.

Пусть попробуют что-то предъявить, а уж тем более доказать.

Очкастый замолкает и судорожно перекладывает какие-то бумажонки по столу.

Ладно, инициатива перехвачена, надо давить:

— Я женщин с роду не бил, понял? Мне нужды нет никакой. Трогал их только по обоюдному горячему желанию, и исключительно нежно, если ты понимаешь, о чем я.

У молоденького старлея розовеют щечки как у первокурсницы. Да уж, понаберут по объявлению.

— Хотя нет, вру…

Следователь вскидывается будто гончая, которая нащупает след.

Но я не даю ему ни единого шанса:

— Бывало и пожестче… но это тоже в рамках разумного и только по обоюдке.