Лимеренция (ЛП) - Долорес Х. К. - Страница 71

Мой взгляд прикован к ножу. Нас разделяет не более трех футов. Все, что ему нужно сделать, это броситься вперед и…

— Я обманула. Я обманула тебя, — выпаливаю я.

У него вырывается тяжелый вздох, и я понимаю, что дрожу не только я. Йен дрожит от чего-то…гнева или нервозности, я не уверена.

Я использую секундное молчание в своих интересах.

— Как ты узнал?

Его зеленые глаза пригвождают меня к месту.

— Я не мог перестать думать об этом, — объясняет он спокойнее, чем десять секунд назад. — Тот разговор, который у нас был.

Верно.

Разговор, о котором я (по глупости) мало думала.

Я была на взводе после нашего первого разговора в этом гараже, но потом появился Адриан, и все воспоминания о Йене Кризи отошли на задний план.

Глупая.

Чертовски глупая.

— Я имею в виду, сначала я был просто так впечатлен. — Он хихикает, но в его смехе нет ничего, кроме яда. — Ты попала в Лайонсвуд. Гребаный Лайонсвуд. Я уже убедил себя, что это место — несбыточная мечта, потому что никто не попадает в Лайонсвуд. Никто. — Он проводит рукой с ножом по волосам. — Но ты это сделала. Ты поступила. И я мог сказать, что тебе так чертовски не хотелось даже говорить об этом. Как будто это не имело значения. Как будто тебе было стыдно. Что безумно. Никому не стыдно ехать туда, особенно тем, кто сдал достаточно хорошие тесты, чтобы получить полноценную стипендию.

Мне почти неловко от того, как легко он видит меня насквозь.

Когда Йен столкнулся со мной в тот день, у меня не было времени подготовиться — выработать стратегию. Я просто надеялась на лучшее.

И я была неправа.

— Итак, я продолжал думать, — продолжает он. — О твоей стипендии. О том, какой умной ты, должно быть, была, чтобы поступить туда. Умнее всех остальных. Умнее меня. — У меня перехватывает дыхание, когда он размахивает ножом. — У меня IQ 140, ты знала об этом?

Я качаю головой.

— Я прошел тестирование, когда мне было восемь лет, — заявляет он. — Именно тогда школьные консультанты начали обучать меня всему. Я имею в виду, ты же знаешь эти государственные школы, слишком много детей, недостаточно ресурсов. Они сделали, что могли. Перевели меня на класс выше. Начали предлагать курсы в средней школе, колледже… и, в конце концов, в Лайонсвуде.

Даже сейчас я отчетливо слышу жажду этого в его голосе. Время не смягчило боль.

— Я на самом деле не купился на это, — говорит Йен. — Поначалу нет. Я уверен, ты знаешь — плата за обучение стоит больше, чем большинству людей посчастливится заработать за всю свою жизнь.

Он выжидающе смотрит на меня, и я неохотно киваю в знак согласия.

— А потом я узнал об их стипендиальной программе. Ты знаешь — они берут двух студентов каждые четыре года, у кого самые высокие баллы SSAT в стране. — Он излагает критерии, которые я уже знаю как свои пять пальцев, но, по крайней мере, он говорит. В данный момент он мне не угрожает.

— Каждый консультант, с которым я разговаривал, был уверен, что у меня все получится, — говорит он. — Я учился месяцами. Продвинутая математика, чтение понимание, словарный запас… — Внезапно он сердито смотрит на меня, пылая гневом. — Ты занималась, Поппи?

— Я… — Мой язык с таким же успехом мог налиться свинцом. — Я пыталась.

Он одаривает меня жестокой улыбкой.

— О, ты пыталась?

Я крепко сжимаю рот.

Как долго мы здесь находимся?

Если бы я закричала, кто-нибудь пришел бы мне на помощь? Кто-нибудь пришел бы мне на помощь?

В этом районе это игра в кости — и Йен мог бы многое сделать этим ножом, прежде чем кто-нибудь доберется до меня.

— Ты все еще не сказал мне, как ты это выяснил, — тихо говорю я, решив сосредоточиться на нем, не на себе.

На долю секунды его глаза сужаются, как будто до него дошло, но он подчиняется.

— Ты солгала об этом, — говорит он. — И я не вспомнил, поначалу… Но потом все прояснилось. В день в центре тестирования ты была там. Пару рядов назад. — Его взгляд скользит к моей макушке. — Я помню твои волосы.

Я киваю. Я так и думала.

— Йен…

— Заткнись! — Он рычит и размахивает ножом в мою сторону. — Не у тебя здесь вопросы. Я закончил говорить. Теперь твоя очередь. — Мое сердце бешено колотится, когда он делает еще один шаг вперед, занесенный нож всего в нескольких дюймах от моего лица. — И ты собираешься рассказать мне все.

Из моих легких вырывается прерывистый вздох, до меня доходит серьезность моего положения: если я откажусь, он зарежет меня. И если я объясню, он захочет ударить меня ножом.

По крайней мере, последнее даст мне еще немного времени.

Я смотрю ему прямо в глаза.

— Если я скажу тебе, ты меня отпустишь?

Его губы скривились в усмешке.

— Посмотрим, когда доберемся до конца истории.

Вряд ли это обнадеживает, но я не уверена, что у меня есть большой выбор.

— Я знала, что меня не примут, — начинаю я. Мой голос дрожит. — Еще до того, как я прошла тест, я знала, что не попаду. — Я прикусываю губу, неуверенная, не вызовет ли эта следующая часть нового приступа гнева. — Но я знала, что ты сдаешь тест. Ты говорил об этом несколько месяцев, и я подумала… — Еще один прерывистый вздох. — Я подумала, что если я собираюсь попасть в Лайонсвуд, ты — мой лучший шанс.

Гнев вспыхивает в его зеленых глазах, но его голос устрашающе спокоен, когда он спрашивает:

— Как ты поменяла тесты?

Как ни странно, легче всего пересказать худшую часть истории.

— Ну, это потребовало некоторого планирования, — объясняю я. — На тест записалось не так уж много детей, поэтому я знала, что администратор уделит им много внимания.

— Анна. Она, должно быть, тоже была в этом замешана. Ты подкупаешь ее или что-то в этом роде?

И вот она: худшая часть истории.

— Нет. — Я качаю головой. — Она не была. За пару месяцев до этого мы сблизились, и мне удалось убедить ее сдать SSAT.

Его глаза расширяются, но я продолжаю.

— И ты помнишь, как строго они относились к тому, что мы могли принести, а что нет. Только карандаши и бутылка воды.

Брови Йена хмурятся.

— Только не говори мне, что ты натерла ее карандаши апельсиновой кожурой или что-то в этом роде.

Я потираю затылок.

— Нет, это из-за воды. Я добавила немного — всего пару капель — апельсинового сока в свою воду. Затем, во время нашего последнего перерыва в уборной, прямо перед тем, как администратор взял у нас тесты, я заменила их.

— И чуть не убила ее, — резко добавляет он.

— Но я этого не сделала! — Я парирую в ответ. — Это была всего пара капель. Достаточно, чтобы вызвать реакцию, вывести администратора из себя, но не настолько, чтобы убить ее.

Я потратила эти месяцы, прежде чем задавать Анне всевозможные вопросы о ее редкой, но тяжелой аллергии на апельсины.

Я также знала, что она все время носила с собой ЭпиПен.

Впервые с тех пор, как он напал на меня из засады, Йен смотрит на меня взглядом, в котором нет гнева, а недоверие.

— Ты отравила ее.

Я ощетинился.

— Едва ли.

— И что? Пока все волновались из-за приступа Аны, ты поменяла тесты? Вычеркнула мое имя и добавила свое?

— Прямо перед тем, как администратор выпроводил нас всех из комнаты, — тихо отвечаю я.

Напряженная, удушающая тишина опускается на гараж, пока Йен переваривает правду.

Я не двигаюсь.

Я не дышу.

Я ничего не делаю, но продолжаю надеяться, что, если постою здесь достаточно долго, он примет меня за один из пыльных электроинструментов Рика и уйдет.

— Ты… — Он качает головой. — Ты хоть представляешь, какого хрена ты со мной сделала? — Его голос срывается, как и моя решимость.

— Ты не представляешь, как мне жаль, — умоляю я. Я подхожу к нему. — Йен, я…

— Жаль? —ТИ его снова распирает от ярости, он небрежно швыряет в меня нож. — Ты украла у меня Лайонсвуд! Ты украла все мое будущее!