Лимеренция (ЛП) - Долорес Х. К. - Страница 53

Я закатываю глаза.

— Мы не все гении.

Дразнящая улыбка растягивает его губы.

— Ну, согласно результатам SSAT, которые ты представила, чтобы попасть в Лайонсвуд, ты…

Часть моего веселья угасает.

— Нам не нужно говорить об этом.

— Почему? — Он закрывает книгу и смотрит на меня с полным вниманием. — Ты так и не рассказала мне, как тебе удалось обманом пробраться сюда. Мне это очень любопытно.

— Не имеет значения.

— Я не согласен.

— Тогда мы согласимся не соглашаться.

— Нет, я хочу знать, — говорит он и полностью садится. — Знаешь, я думал об этом. Мне никогда не приходилось проходить ни один из этих тестов, но я слышал, что они строго регламентированы. Люди, камеры, задания…Я задавался вопросом, не подкупила ли ты кого-нибудь, чтобы увеличить свой балл, но для этого потребовалось бы больше денег, чем, я думаю, ты когда-либо сможешь получить. — Его глаза блестят. Ему это слишком нравится. — Итак, как ты это сделала? Спрятала шпаргалку на этикетке своей бутылки с водой? Пронесла мобильный телефон на экзамен? Наняла кого-нибудь другого, чтобы пройти тест вместо тебя?

Я тереблю край учебного пособия.

— Нет. Ничего подобного. Как я уже сказала, «как» не имеет значения.

Хотя Адриан знает мой секрет уже несколько недель, мне не более комфортно обсуждать его сейчас, чем в ту ночь, когда я использовала его, чтобы выторговать свою жизнь.

Кровать скрипит, когда он поднимается с матраса и подходит к моему креслу, наклоняясь так, что его кудри щекочут мне щеку.

— Неужели ты не можешь удовлетворить мое любопытство? — Он шепчет мне на ухо. — Ты обманом попала в самую элитную школу-интернат в мире. Ты заслуживаешь немного права похвастаться, милая.

Я ерзаю на своем стуле, и когда наши взгляды встречаются, я временно отвлекаюсь на длинные чернильные ресницы, обрамляющие его темные глаза.

По его собственному признанию, он монстр, но в определенные моменты, при определенном освещении даже я бы приняла его за невинного.

Я отбрасываю эту мысль.

— Я тебе не скажу. Будет лучше, если ты не узнаешь.

Потому что ты, возможно, понимаешь, что я такая же облажавшаяся, как и ты, я хочу добавить, но не делаю этого. Это не та часть моей истории, к которой я хотела бы вернуться в ближайшее время. Или когда-нибудь снова.

Он вздыхает.

— Хорошо. — Целомудренно поцеловав меня в шею, он встает. — Нам все еще нужно обсудить планы на каникулы.

— Ну, я буду в Мобиле с мамой, — отвечаю я. — Я только что купила билет.

Я не часто с нетерпением жду каникул дома, но этот год, похоже, станет исключением. Мне нужен перерыв. Практически от всего, но особенно от новообретенных отношений, которые, по-видимому, у меня сложились с парнем, который в настоящее время разминает свои длинные конечности в моей комнате в общежитии.

Он был… напряженным.

И хотя с тех пор от Адриана не было даже отголоска кровожадных намерений, я знаю, что мне нужно пространство.

Мне нужно прочистить голову, и мне нужно сделать это где-нибудь, где Адриан не коснется меня — где-нибудь, где он никогда не проникнется своим присутствием.

Мужчина, о котором идет речь, хмыкает.

— Знаешь, ты рассказывала мне о своем отце, но ты никогда особо не рассказывала о своей матери.

Я делаю паузу. Моя мать. Одна из моих наименее любимых тем для разговоров.

— Она, э-э… — Я потираю затылок. — Она родилась и выросла в Мобиле. В настоящее время живет там со своим парнем. Они вместе пять лет или около того. Примерно так.

Я оставлю глубоко укоренившиеся проблемы с мамой на другой раз.

— Понятно, — задумчиво произносит он и внезапно вытаскивает меня из рабочего кресла, усаживаясь на край кровати, чтобы я могла встать между его ног, пока он сжимает мои бедра. Таким образом, мы фактически находимся на уровне глаз, и это не происходит за счет чьей-либо вытянутой шеи или сутулых плеч.

— Ну, не могу сказать, что когда-либо думал, что добровольно отправлюсь в путешествие именно в Алабаму. — Он с отвращением морщит нос. — Но я полагаю, что все когда-нибудь случается в первый раз.

Я резко смотрю на него.

— Что?

Он пожимает плечами.

— Ну, я должен познакомиться с твоей семьей, не так ли? Сейчас самое подходящее время, и это даст мне вескую причину отлучиться от моей семьи на праздники.

Мое сердце бешено колотится. Я жду кульминации, но его выжидающий взгляд только затягивает узел страха у меня в животе. Я не предвидела, к чему это приведет.

— Ты хочешь поехать в Мобиль. Со мной. И познакомиться с моей мамой. — От повторения этого, похоже, мне не становится легче.

— Разве это не то, что делают люди в отношениях?

— Ну, да, но… — Я сглатываю. Я могу придумать около миллиона причин, по которым я хотела бы сохранить радиус в тысячу миль между Адрианом и Мобилем, но ни одна из них не подошла бы мне очень хорошо. — Нет никакой необходимости торопить события такого рода, не так ли? И, кроме того, мамин парень, Рик, совершенно неизбежен во время каникул. Он возьмет тебя в заложники одной из своих разглагольствований о теории государственного заговора, подпитываемой травкой. Я бы никогда не смогла подвергнуть тебя такому. — Я выдавливаю улыбку для пущей убедительности.

Его глаза игриво прищуриваются, но в голосе слышатся жесткие нотки, когда он спрашивает:

— Ты стыдишься меня, милая?

Мои глаза расширяются.

— Что? Нет. Конечно, нет. Мне никогда не было стыдно за тебя. Я просто пытаюсь спасти тебя от очень скучных, очень неловких каникул.

Он еще раз задумчиво хмыкает, и я не могу сказать, верит ли он мне на самом деле, но мне не терпится возразить.

— А как же твои родители? — Выпаливаю я.

Он заметно напрягается.

— Мои родители хитрые люди. Как ты знаешь.

— Я имею в виду, если мы говорим о стыде…

— Я не стыжусь тебя, — говорит он, и в его тоне нет ни капли нерешительности. — Но встреча с моими родителями требует большой логистики.

Я хотела задать этот вопрос только для отвода глаз, но мне интересно узнать о семье Адриана — больше, чем, вероятно, следовало бы. В нынешнем виде я не уверена, к какой версии Мэри и Эдварда Эллис мне следует относиться с большей осторожностью: к глянцевой, неприкасаемой, украшающей обложки журналов, или к чудовищно оскорбительной, нарисованной в дневнике Адриана.

Боюсь, обе версии способны съесть меня живьем.

— Теперь, когда они не могут контролировать меня так, как раньше, — Выражение его лица становится жестче. — Мои родители хватаются за любую власть, которую они могут получить в моей жизни. Через десять лет у меня будет полный доступ к семейному фонду, и они перестанут быть полезными. В любом виде. И иметь кого-то, к кому я привязан… — Его хватка на моих бедрах усиливается. — Ты была бы для них залогом, который они могли бы использовать против меня. Они без колебаний использовали бы тебя, если бы это означало контролировать меня.

Я сглатываю. Я полагала, что «логистика» означает мелочи — какую вилку использовать за ужином и как скрестить ноги, как дочь генерального директора, а не официантка из Алабамы.

Я не понимала, что это означает опасность.

Но, конечно, это так. Адриан опасен.…почему бы остальным членам его семьи не быть такими?

— Тебе не о чем беспокоиться, милая. — Он проводит большим пальцем по моему нахмуренному лбу. — Я бы никогда не позволил своей семье прикоснуться к тебе. Есть только один Эллис, о котором тебе нужно беспокоиться. — Он подчеркивает это долгим, обжигающим поцелуем, от которого я оказываюсь на полпути к нему на колени, мои руки запутались в его волосах.

Хотя он нежнее, чем был в ночь танцев, поцелуй Адриана такой же всепоглощающий, каким я его помню. Вечно помешанный на контроле, он задает темп, и когда я ему надоедаю, он отстраняется, глаза полуприкрыты от желания, и у меня снова наступает один из тех моментов — тот, когда я на мгновение остолбеневаю от его красоты.