Приют для беглянки (СИ) - Бальс Лора - Страница 33

Только тогда Майя окончательно перевела дух. Выудив телефон, она с удивлением увидела, что всё ещё остаётся на связи с Дробышевской. Видимо, та ответила на звонок и до сих пор не сбросила вызов.

— Ирма? — неуверенно проговорила Майя, поднеся аппарат к уху. — Ты здесь?

— Майя! — в ответ раздался всхлип, и она с изумлением осознала, что всегда выдержанная, невозмутимая, ставящая профессионализм на первое место Ирма Дробышевская плачет. — Ох, Майя, ты жива! Где он? Что там сейчас происходит?

— Ты всё слышала, — скорее утверждая, чем спрашивая, пробормотала Майя.

— Да, да! Полиция уже в пути, я тоже! Где он?

— Лежит на полу в гостиной, — заторможенно отчиталась она. — Я ударила его шокером. И ещё стол разбился.

— Да какой, к чёрту, стол, Майя! — Дробышевская пронзительно засмеялась, продолжая всхлипывать. — Ты где?

— Во дворе.

— Хорошо. Иди к Вике, немедленно, поняла? Я буду минут через десять. Уходи оттуда, ты поняла?

Она послушно кивнула, будто Ирма могла её видеть, и только потом, спохватившись, произнесла:

— Да.

На неё неодолимо наваливалась усталость. Шевелиться было больно, а думать невыносимо тяжело, но всё же Майя послушалась и, едва переставляя ноги, побрела к соседнему дому.

С ней обращались, как с беспомощным ребёнком или тяжело больной. Впрочем, непосредственно в данный момент Майю это более чем устраивало.

Она сидела, заботливо закутанная в плед до самого подбородка, сжимая в руках кружку с горячим свежесваренным какао — похоже, Вика считала это универсальным лекарством от любых потрясений, — и даже не старалась вслушиваться в раздающийся поблизости гул голосов.

В ушах всё ещё стоял противный звон, будто в голове кружил невидимый рой мух. От этого слегка мутило — а может, вовсе не от этого, а от разлитой по всему телу боли, которая никак не хотела отступать, хоть подруга и дала ей какое-то обезболивающее.

Ирма действительно примчалась в рекордно короткие сроки, и почти следом прибыла полиция. Стрельцова удалось задержать недалеко от дома, всё ещё дезориентированного после удара шокером.

Общение с полицией Дробышевская полностью взяла на себя и, насколько Майя сумела понять расплывающимся сознанием, пока что никто не возражал.

Скорой всё не было, хотя перепуганная Виктория вызвала её сразу же, едва увидела Майю на своём пороге. Ничего удивительного — в отдалении от города хорошо жить, когда всё в порядке, а вот помощи можно ждать часами.

— Распишитесь вот здесь, — голос одного из сотрудников полиции вырвал её из полузабыться.

Майя вопросительно взглянула на Ирму, не в силах сосредоточиться настолько, чтобы вникнуть в протянутый ей документ.

— Всё в порядке, подпиши, — кивнула та. — Хотя в будущем не советую кому бы то ни было доверять в таких вопросах.

Майя поставила неровную подпись, настолько мало похожую на её обычную, что с тем же успехом за неё мог расписаться кто угодно.

Дробышевская нахмурилась, бросив на неё пристальный взгляд.

— Не нравится мне, как ты выглядишь, — мрачно оценила она.

Майя попыталась улыбнуться, демонстрируя, что всё не так уж плохо.

— Это ничего, — вяло проговорила она. — За пару дней отлежусь, и всё будет нормально.

Вместо того чтобы успокоиться, Ирма нахмурилась ещё сильнее. Но потом всё-таки скупо приподняла уголки губ.

— Всё это абсолютно ужасно, но пару плюсов действительно можно найти, — вернув себе привычное профессиональное хладнокровие, проинформировала она.

— Во-первых, уж теперь суда он будет ждать в следственном изоляторе, так что ты с этого дня можешь жить спокойно. Во-вторых, я успела записать на диктофон часть того, что происходило в доме. Конечно, у нас уже и без того хватало доказательств, но теперь даже самые рьяные скептики не найдут повода для двойных толкований и сглаживания ситуации. Мы не просто выиграем процесс, мы сможем привлечь внимание к проблемам, на которые всё ещё принято закрывать глаза.

Сейчас Майя была не в силах разделить её энтузиазм, но в очередной раз поразилась, насколько Дробышевская способна сохранять сосредоточенность на работе, даже когда её обуревают эмоции. Позвонить именно ей было правильным решением. Подумав об этом, Майя вспомнила и о другом.

— Ты не звонила Арсению? — с некоторой неловкостью, чувствуя себя так, будто раньше времени признаётся в чём-то важном, пробормотала она.

Ирма понимающе улыбнулась.

— Извини. Он и так уже должен приехать с минуты на минуту. Я решила — зачем напрасно волновать? Хватит того, что я два раза чуть не попала в аварию, пока сюда мчалась. Думаешь, он бы не стал нарушать?

Арсений приехал одновременно со скорой.

Майя слышала через полуприкрытую дверь, как они с Ирмой вполголоса о чём-то переговариваются. Кажется, та пыталась удержать его на месте, чтобы не мешал врачебному осмотру.

В больницу они отправились вместе. На предупреждение фельдшерицы, что больных разрешается сопровождать только родственникам, Арсений безапелляционным тоном уверил:

— Я и есть родственник.

Неизвестно, поверила ему сотрудница скорой помощи или просто посочувствовала Майиному состоянию и решила закрыть глаза на правила, но больше вопросов не последовало.

Только теперь она окончательно осознала, что всё закончилось. И, кажется, на этот раз окончательно. Постепенно возвращалось чувство безопасности, которое уже было стало почти привычным, но разбилось вдребезги этим страшным вечером. Одновременно с этим вернулась и способность думать о насущных заботах.

— Там кошки остались, — вспомнила она, сразу же испытав угрызения совести за то, что раньше не побеспокоилась о своих случайных спасительницах. — Они спрятались, когда… всё началось…

— Вам нельзя напрягаться, — недовольно перебила фельдшерица. — Постарайтесь не разговаривать.

Майя послала ей извиняющийся взгляд и всё-таки собиралась продолжить, но Арсений поспешил успокоить:

— Вика обещала обо всём позаботиться. Не волнуйся, попробуй поспать немножко.

Она и в самом деле почти задремала, убаюканная мерным движением машины. То ли обезболивающее наконец начало действовать, то ли она сжилась с ощущением боли, но та уже беспокоила значительно меньше.

В больнице ей диагностировали сотрясение средней степени, вывих правой кисти, множественные ушибы и порезы. Она лежала на больничной койке во временной палате, куда её поместили на время ожидания рентгеновских снимков и результатов анализов. Рядом — на самом краю, будто боялся, что, если займёт чуть больше места, то недопустимо потревожит её покой — примостился Арсений. Он был сам не свой с той минуты, как увидел её состояние этим вечером. Майя то и дело ловила на себе взгляд, полный боли и совершенно необъяснимой вины, будто он лично виноват в том, что случилось.

Когда врач вернулся и перечислил диагностированные у неё травмы, Майя почувствовала облегчение — когда она лежала на полу гостиной под градом ударов, ей казалось, будто все рёбра переломаны, настолько невыносимой была боль. Однако складка, залёгшая между бровей Арсения, стала ещё глубже.

— Прости меня, — вдруг сдавленно произнёс он, осторожно, будто от любого касания она могла рассыпаться на осколки, накрыв её здоровую руку своей.

— За что? — поразилась Майя.

— Не знаю. Всё равно… Я должен был что-то такое предвидеть. Он ведь уже делал попытку. Тебя вообще нельзя было оставлять одну. Майя, я так…

— Какая чепуха. Никто не мог такое предугадать. Чтобы полностью исключить опасность, меня следовало держать в закрытом бункере, а на это я бы не согласилась, даже будь такая возможность.

Врач кашлянул, привлекая внимание.

— Извините, — Майя виновато опустила глаза, но, когда тот заговорил об оформлении в стационар, решительно воспротивилась.

Возможно, это было глупо, безответственно и даже ребячливо. Но она чувствовала, что не вынесет ни одной ночи здесь, в чужих казённых стенах, в палате, куда будет пробиваться свет из коридора и доноситься голоса персонала, где будет пахнуть лекарствами и безнадёжностью…