Эльфийский бык – 3 - Демина Карина - Страница 16

Где-то далеко что-то громыхнуло.

А сзади подкрался Яшка и, положивши голову на плечо Ивану, испустил печальный вздох, окончательно нарушив очарование момента.

Леший задумчиво смотрел на небо. Небо проглядывало в прорехи крон и было голубым да ярким. Чуть ниже покачивались ветки деревьев. И в целом Лешего наполняло странное, давно позабытое чувство спокойствия.

– А в деревне вчера гуляли, – произнёс Ворон, жуя травинку. – Хорошо гуляли…

– Завидуешь?

– Я? Завидую… да, я завидую! Они вон там… музыка, гармонь, хороводы и девицы. А у нас – комарьё с медведями.

Медведь со вчерашнего вечера бродил по опушке и тоже выглядел печальным. Даже подумалось, что жизнь ныне пошла такая, что и медведи в меланхолию впадают. А когда тот сел, уставившись куда-то вдаль, в сторону деревни, Леший испытал острое желание подойти, приобнять и сказать, что всё образуется.

Всенепременно.

– Ты женат, какие тебе девицы?

– Ну… гармонь с музыкой и женатым можно. И вообще, Леший, жизнь после свадьбы не заканчивается, что бы ты сам себе не придумал.

– Ага.

Надо было вставать, но лень…

Весняна опять ушла на свою ферму, хотя это Лешему категорически не нравилось. Малявка, если и приходила, то редко, потому как бабушка София оказалась слишком уж заботливой.

И наверное, можно сказать, что установился некое равновесие, но…

– Залесский, кстати, жениться надумал.

Ворон категорически не умел или не желал молчать.

– Который?

– Оба. Но спорим, младший раньше решится предложение сделать?

– В жопу иди…

– Не интересно с тобой, шеф… – Ворон не обиделся, но ещё одну травинку сорвал. Вот авитаминоз у него, что ли? Хотя… сухпаёк уже и у Лешего вызывал глухое раздражение, несмотря на свою исключительную питательность и сбалансированный состав.

Хотелось несбалансированной картошки с вредным жареным салом.

И ещё чего-нибудь.

Для души.

Додумать Леший не успел, поскольку пришёл сигнал вызова. Благо, сегодня связь работала более-менее стабильно.

– Ну и чего в верхах хотят? – поинтересовался Ворон, во время сеанса выразительно молчавший. Сейчас молчание, как и сеанс, завершилось, и Ворон заговорил, пихая в рот уже какие-то тонкие стебелёчки. – Чего? Это заячья капуста! Мы в детстве её знаешь как ели…

– Смотрю, не больно-то вырос.

– Кисленькая. На, сам попробуй.

– Да знаю я… помыл бы хоть, а то ж пронесёт ещё. Загадишь сосны, где сидеть будешь?

– Злой ты, Леший. А всё почему? Потому что у тебя жены нету. И воспитывать тебя некому… – Ворон поднялся и потянулся. – Так чего хотели?

– Хотели, чтоб я в Осляпкино это пошёл. И нашёл там одного человечка, которого Иннокентием кличут. Говорят, очень важный свидетель, а потому надо доставить в центр в целости и сохранности.

– Ага… и с бантиком на шее. Главное, бантик туго не пережимать.

– Пережимать вообще не надо. Там какие-то свои мутки… я так и не понял, но требуют доставить и поскорее, и целым или хотя бы живым.

Леший поднялся и потянулся.

Хоть какое-то дело, а то он и сам в этом лесу дуреть начинает. Мысли вон в голову всякие лезут. О женитьбе. И главное, так настырно лезут.

О том, что Даньку надо бы вывезти, если уж сама Весняна уезжать не хочет.

И её бы тоже.

Долги закрыть недолго, тут сбережений хватит. Потом уже можно и разбираться, по праву их сняли или нет. Вон, приятель Мазина утверждает, что можно даже без самой Весняны, на доверительном или доверенном представительстве… да и по фигу, если честно. Денег Леший ещё заработает, а их оставлять тут опасно.

И он же ж предлагал.

Сегодня вот.

А она только головой покачала. Мол, обязательства. Слово… было бы кому это слово давать. В общем, мысли в голове путались, раздражение крепло, душа требовала любви или хотя бы борща с картошкой. Тут ещё этот… Иннокентий.

– Пойдёшь?

– Объект добро дал. Там его Черномор страхует. А я вот и вправду прогуляюсь.

Леший потёр шею.

– Прикрыть?

– Скорее уж направление контролируй. По возможности не вмешивайся, но если вдруг… по трупам – третья форма отчётности.

Ворон вздохнул. Бумаги он не любил категорически. И теперь явно прикидывал, не проще ли потенциальные трупы безо всяких сопроводительных форм притопить в болотце, благо, оно небольшое, но достаточно глубокое.

– И чтоб порядки мне тут… – сказал Леший, изменяя форму. – Блюли.

– Ублюдём! – как-то слишком уж поспешно пообещал Ворон.

Потрёпанные джинсы.

Мешковатая куртка с капюшоном. И футболка среднего уровня заношенности. Внимание Леший, конечно, привлечёт, тут и думать нечего. Городишко этот плотно контролируют, как показывает предыдущий опыт. Но… документы у Лешего есть. Хорошие. Почти как настоящие, а может, и настоящие, кто их там, в снабжении, знает.

Кошелёк.

Карты.

Водительское с мордою среднестатистической. Леший крепко подозревал, что именно эту фотку ввиду её универсальности лепят всем или почти всем. Ну да не важно. Мешок, превратившийся в рюкзак, он закинул на плечо и бодро зашагал, благо, дорога была хорошо известна.

Данька сидела во дворе дома, выкладывая пирамиду из плоских камушков. Напротив устроился князь Чесменов в спортивных штанах и растянутой майке.

– Смотри, – он осторожно положил камушек на вершину, – главное найти точку равновесия, почувствовать…

– Дядя Лёша! – Данька завопила и подпрыгнула, чтобы на шее повиснуть. – Дядя Лёша пришёл!

От этой её радости стало даже неловко.

И стыдно.

Шёл ведь через магазин и рынок, мог бы и печеньку ребенку купить. Или мороженку. Или чем детей кормить положено? Тоже… море, вывезти, а про мороженку не подумал.

– Доброго дня, – поздоровался Леший с князем, который невозмутимо пристраивал на вершину пирамиды следующий камень. И главное, как-то без магии.

– Доброго, молодой человек, – князь поднялся. – Доброго…

– Алексей… можно, Лёха. Я это…

В голове была пустота, поскольку легендой подходящей его не снабдили. Так и сказали: большой уже, придумай сам.

– К невесте вот приехал…

Выдал.

Это из-за Ворона всё! И его разговоров о женитьбе.

– Весняной звать… – сказал Леший куда уверенней и громче. Не для князя, разглядывавшего его с хитрым прищуром, но для тётки, что выглядывала из приоткрытой двери. И так вот, прям буравила Лешего недобрым взглядом. – Мы с нею переписвались… и вот я подумал, а чего терять? Приеду, познакомлюсь…

Тётка точно кому-то инфу сливает.

Вот пусть и сливает себе.

– А вы её отец? – поинтересовался Леший, к тётке спиной поворачиваясь.

– Разве что названный, – князь руку протянул.

– Тварь! – донеслось из-за двери нервным голосом. – Эта тварь сына моего сгубила! А теперь вот всякую погань в дом тащит! Что это деется, люди добрые…

– Дань, а сходи-ка, поставь чайку, – князь покосился на дверь. – А то дядя Лёша твой, небось, притомился. И от чаю не откажется.

– Не откажусь, – подтвердил Леший.

– Не пущу! – вой из-за двери не думал смолкать. – Тварь безлюдская… не пущу! Будь ты проклята…

– Может… – Леший чуть склонил голову. – Приспокоить?

– Не стоит. А вот образу, молодой человек, соответствовать надо…

Это да.

Только… не любил Леший таким образам соответствовать. Но делать нечего.

– Заткнись, дура старая! – рявкнул он так, чтоб улица слышала. – Будут мне тут всякие полоумные указвать! А ты дед ничё так… Весняна где? А давай мы с тобой за здоровье накатим, а?

– А давай…

Накатили чаю.

Софья Никитична самолично заварочный чайник, белый в красный горох, на стол водрузила. А Данька, пыхтя не столько от тяжести, сколько от ответственности, и чашки расставила с блюдцами. Потом и баранки с булками поставила, и варенье.