Эльфийский бык – 3 - Демина Карина - Страница 12

Она помахала.

– А вы ставьте лайки и подписывайтесь! Впереди у нас много интересного!

И выключила.

– Ты… – Таська сглотнула. – Предупреждай, когда…

– Когда предупреждаешь, – Анна отцепила телефон от палки. – Не то. Реакция неестественная. Это раньше в моде были постановочные съемки, а теперь ими все наелись. И ценят именно вот чистую эмоцию.

Маруся икнула.

И порадовалась, что её уже не снимают, потому как эти эмоции были слишком уж чистыми.

– Так… сети нет. А где тут у вас интернет есть?

Маруся с Таськой переглянулись и честно ответили:

– На сосне!

Маруся добавила:

– Тут недалеко…

Павел Кошкин осторожно приоткрыл дверь, убеждаясь, что в приёмной пусто. Разве что пахло цветам и духами, и чем-то ещё, пугающе-женским. Секретарь вперился взглядом в компьютер, не замечая, что левый глаз его подёргивается.

Из-за уха выглядывал зелёный листок.

– Тихо? – осведомился Кошкин шёпотом.

– Тихо, – шёпотом же ответил секретарь, покраснел и признался. – Я дверь запер. Повесил табличку, что отбыли в министерство.

А это мысль.

Только не про министерство, но куда-нибудь подальше.

Скажем… на Сахалин. На Сахалине его точно не достанут. Главное, причину придумать поуважительней, такую вот, чтоб месяц-другой не возвращаться.

А лучше и подольше.

Полгода.

Глядишь, за полгода страсти поулягутся.

– Слушай, а там, на Сахалине никаких бедствий не предвидится? – уточнил он у секретаря, который то и дело нос почёсывал. – Ты вообще как?

– Нормально. Но… какие-то они… пугающие, – признался он. – И нет, на Сахалине всё спокойно. Да и в целом…

– Леса не горят?

– Увы.

– И наводнений нет?

– Было одно, но ликвидировано силами рода Никольских.

– Водники?

– Ага. У них там младший на отработке. А с пожарами на тайге объединенные силы Кроневых и Ласточкиных справились. У них, к слову, свадьба намечается.

– У кого и с кем? Хотя… какая разница.

Кошкин вздохнул.

– А на севере как? Крайнем?

На крайнем севере его точно не достанут.

– Там… пришло сообщение о появлении нового воплощения могучей и великой Ахха-Дару, укоротившей проклятого зверя, который оказался на самом деле шаманом, чей дух многие годы плутал в небытии и утратил… в общем, главное, что отныне все шаманы повинуются ей. И в знак почтения обязуются соблюдать законы Российской империи.

Это Кошкин что-то пропустил. Хотя, конечно, законы – не по его ведомству.

– Тоже выпускница?

– Да… Анна… сейчас найду… какая-то там история вышла. Вроде бы её шаман похитил.

На свою голову.

Все беды от баб. Вот точно. Похитишь такую в жёны, а она раз и воплощение могучей… и в рог согнёт под свои прихоти. А ещё говорят, женись, без жены жизни нет. В том и дело, что и с женой её не будет.

– У тебя лист за ухом, – проворчал Кошкин.

– Извините, – секретарь лист вытащил. – Это… одна особа очень желала вас видеть. А я не пустил.

– И она оскорбилась и огрела тебя букетом.

– Альстромерии мягкие… с розами сложнее. Я просто не ожидал нападения, вот и…

– Это ты зря. От девиц всякого ожидать можно. Вот… чего они вдруг, а? Столько лет жил спокойно.

Нет, на балах Кошкину приходилось играть роль, танцевать там, хотя он и предпочитал дам замужних и степенных, а потому относительно безопасных. А от частных визитов он отговаривался занятостью. И как-то обычно хватало.

– Если позволите… утром эльфийское посольство сообщило о помолвке вашего племянника и открыто признало его принадлежность к правящему дому.

Ванька…

Вот опять от него проблемы.

– Будто до этого не знали, – буркнул Кошкин, устраиваясь в кресле. – Никогда ж… никто ж не скрывал.

Просто как-то оно… в российских документах эльфийские имена глядятся странновато, да и звучат тоже. А уж в родословной тамошней только эльфы разобраться и способны. Они-то до сего дня благоразумно держались в стороне.

Тут же…

Зазвонивший телефон заставил нервно вздрогнуть, потому как с утра на него звонили люди, с которыми Кошкин вроде бы и был знаком, но не так уж и хорошо. И главное, все эти люди, как один, преисполнились вдруг желанием знакомство продолжить и желательно поскорее.

И оттого понеслись приглашать на какие-то именины.

Семейные ужины.

Охоты…

Чтоб их.

– Да? – осторожно произнёс Кошкин, поскольку номер не определялся. – Слушаю?

– Павел? – прожурчал мягкий женский голос, заставив вытянуться. И только потом Кошкин сообразил, что обладательница сего голоса находится очень далеко и вовсе в последние лет тридцать не покидала пределов Предвечного леса.

– Доброго утра, – Кошкин попытался сглотнуть. Во рту было сухо. – Несказанно счастлив слышать…

– Верю, – перебила его Владычица, что вовсе уж было ей несвойственно. – Прости, что беспокою тебя, однако дело… тонкое.

Кошкин отступил к кабинету и дверь за собой притворил. Не то, чтобы подслушивания опасался. Просто вот…

– Если вы о снимках тех, то я впервые вижу эту девушку.

– Славная девушка. Мы счастливы, что Ива-эн…

В её произношении имя Ваньки звучало несколько странно.

– …сделал свой выбор душой.

– А… как вы это поняли?

– Платье расцвело.

– А не должно было?

Вообще-то Кошкин к платью не приглядывался. Девицу да, глянул, отметивши неестественную гримасу её и общую напряжённость, что позы, что взгляда. Будто она сама не понимала, где находится и что делает.

Тихий смех был ответом.

– Соединение мужского и женского начал даёт новую жизнь. Но какова она будет зависит от каждого. Мужчина даёт силу. Женщина принимает.

– И расцветают цветы. Извините.

Кошкин почувствовал, как краснеют уши, потому что вышло донельзя пошло, но то, что у него в голове, было ещё пошлее. Хорошо, что Владычица в эту голову заглянуть не способна.

Наверное.

Стало ещё неудобнее, потому как вдруг да способна.

– Именно, – она улыбалась. – В данном случае цветы… цветы хрупки и капризны. Они расцветают, когда соединяется сила двух душ. И принимает друг друга.

Интересно, а Ванька знал?

Что-то подсказывало, что нет.

– Это знак для всех, что двое нашли друг друга. Для моего народа – это важное событие.

– Но звоните вы не по этому?

– Нет. Я видела сон…

Вот скажи это любая другая женщина, кроме, пожалуй, матушки, Кошкин бы закатил очи и мысленно прикинул бы, сколько ещё придётся потратить времени на выслушивание подробностей этого самого сна.

– Нехороший.

– Ты всегда был понятлив… нехороший. Тёмный. Я проснулась и призвала вёльву. Мы вместе раскидывали кости…

И лучше не уточнять, чьи именно.

Точнее Кошкин точно знал, что человеческие среди тех костей тоже есть. И что вёльва, белоглазая старуха с лицом молодой девушки, это не просто так.

Случалось встретить один раз.

Хватило.

На всю жизнь хватило.

И голос её, сухой, шелестящий, словно во рту у неё живёт осенний ветер, он запомнил. И то, что было сказано этим голосом.

В общем, передёрнуло.

– Знаю, ты её боишься.

– Опасаюсь.

– Я тоже, – призналась Владычица. – Но она умеет слышать нити мира.

– И что она сказала?

А глаза у вёльвы действительно белые. Не глаза – мраморные шарики, которые кто-то в глазницы вставил. И длинные ресницы прикрывают их, защищая людей от взгляда.

– Сказала, что наступает время сделать выбор. И что вот-вот пробудится древнее зло.

Древнее зло?

Пожалуй, древнее зло вполне можно было считать катастрофой, предотвращение которой требовало непосредственного участия Кошкина.

– А где оно пробудится?

– В Подкозельске.