Каролина. Часть третья - Мери Ли - Страница 3

Нащупываю металлический ошейник, цепь ведет к стене. Почему его прицепили за шею, а меня за руки?

Яркая вспышка света ослепляет. Пытаясь прикрыть глаза ладонями, цепью ударяю по губе.

– Твою мать!

Проморгавшись, вижу перед собой… мутировавшего. Наши лица разделяет не больше тридцати сантиметров. Склонив голову набок, он пристально смотрит на меня своими жуткими красными глазами.

Я столбенею.

Если дернусь, он схватит.

Краем глаза вижу еще несколько мутировавших, и все они, как один, смотрят на меня.

А на кого им еще смотреть? Из съедобного тут только я.

Отползаю от опасности, а она ползет за мной. На четвереньках отдаляюсь от мутировавшего, он, копируя мои движения, ползет следом, при этом держа голову в прежнем наклоне. Мы неотрывно смотрим друг другу в глаза. Что он видит в моих? Страх быть съеденной? Ужас от осознания того, что я облапала самого опасного хищника в мире?

Расстояние до него я преодолела куда быстрее, чем двигаюсь прочь.

Он весь в рисунках, я тут же вспоминаю Адриана. Может, этот мутировавший тоже не потерял человечность? Иначе почему он еще меня не покусал?

Когда его цепь натягивается, он останавливается, а я продолжаю отдаляться. Кто-то хватает меня за щиколотку, и я вздрагиваю. Пинаюсь, захват тут же пропадает.

Вжимаясь спиной в стену, смотрю по сторонам то налево, то направо.

Кажется, у меня проблема.

В металлическом коробе с дверью напротив меня, достаточно большая тусовка. Десять мутировавших по обе стороны. Они все медленно ползут к проходу и получается так, что длины их цепей хватает ровно настолько, чтобы загородить мне выход, но до меня они дотянуться не могут. Это что еще за капкан?

Они слабы, вообще не представляю, на каком святом духе еще держатся их исхудавшие тела. Глазницы и щеки впали. Скулами можно пользоваться вместо ножей. Они не тянут ко мне руки, не рвут цепи. Но смотрят на меня, как на лакомый кусочек, который нужно было съесть еще вчера.

Дверь в конце коридора распахивается, и полумертвые мутировавшие тут же начинают отползать к стенам и вжимаются в них до кровавых царапин на оголенных участках кожи. Что такого Поул и Беринг с ними сделали, что самые опасные существа на планете так сильно их боятся?

Поул входит не один. Перед ним в помещение вплывают две девушки в черных одеждах и масках на лицах. В руках они держат длинные шокеры и потрескивают ими в стороны мутировавших. Девушки останавливаются лицами к стенам, а Поул заканчивает движение четко между ними.

Его мимика не изменилась с нашей последней встречи. Открытый дружелюбный взгляд и слегка улыбающиеся губы. Поул в отутюженном до безупречности сером костюме и белой рубашке, расстегнутой на две верхние пуговицы.

Я молча смотрю на него, ожидая первых слов.

– Здравствуй, милая, – говорит Поул и выжидательно поднимает брови.

Ладно.

Хочешь играть? Поиграем.

– Рада тебя видеть.

– Неужели? Последний прием был достаточно сухим. Тебе так не кажется? Я приехал справиться о твоем самочувствии, а ты так быстро выставила меня вон, что я стал подозревать, как бы ты не переметнулась на сторону своего муженька.

Точно. Я ведь замужем.

Подозреваю, что отрава еще блуждает по венам и тормозит мыслительные процессы.

– Как тебе известно, моего муженька нет в Салеме.

– Это так, да. В этом я убедился, но совершенно не понял тебя, – произносит Поул и снова выгибает брови так, словно ждет от меня ответа.

О чем он сейчас говорит?

– Я тебя не понимаю, – признаюсь я.

В груди теплится надежда на то, что все это недоразумение. Мы сейчас разберемся со всем, и я отправлюсь обратно в Салем.

Поул не поясняет. Он медленно поворачивает голову в сторону мутировавших и внимательно рассматривает каждого. Поворачивается в другую сторону и проделывает то же самое с остальными.

– Почему я здесь? – спрашиваю, нарушая тишину.

Поул одергивает пиджак, смахивает с рукава невидимую пылинку и, прострелив меня взглядом, сообщает:

– Потому что мне нужна услуга.

Хмурюсь и непонимающе вглядываюсь в его лицо.

– Ты мог просто попросить, зачем было нападать на меня?

Теперь он снова смотрит с максимальным дружелюбием, губы продолжают улыбаться, словно замерли так еще несколько лет назад.

Кто скрывается за этой улыбкой? Маньяк или местный дурак?

– Милая, не тебе указывать мне на правильность или неправильность поступков. Твоя партия должна была быть максимально короткой, но все вышло из-под контроля. И Салем, и Ротон уже должны были быть моими, а ты все испортила.

Мне остается только вздохнуть. Меня снова обвиняют в том, чего я, возможно, не делала. Почему на этой проклятой богами планете всем от меня что-то нужно? Какие-то услуги, помощь, решение.

– Я ничего не портила, ты же знаешь, что я не могла отдать Салем, так как отец и братья были живы, – напоминаю я, возвращаясь мысленно в прошлое. Во времена, когда Беринг был для меня самым близким человеком. – А потом меня вообще заперли на ферме. Оттуда, знаешь ли, не так просто выбраться.

– Ты даже не представляешь, насколько везучей оказалась, – задумавшись, произносит Поул.

– Конечно не представляю, ведь я даже не понимаю, о чем мы говорим, – бормочу я.

– У меня к тебе есть пара вопросов.

Что-то мне не верится, что ради пары вопросов ты притащил меня черт знает куда.

Меня все больше и больше напрягает эта легкая улыбка. Она наводит жуть, словно Поул в любой рандомный момент может сорваться и расстрелять меня, или выкинуть что поинтереснее.

– Я тебя внимательно слушаю.

– Что ты сделала с отцом на острове? Ты внушила ему что-то?

Надеюсь, что мое наигранное удивление не раскроет признаков лжи.

– Конечно нет, – возмущаюсь я. – Как ты можешь такое говорить? Мы с Берингом на одной стороне. Уговор до сих пор в силе.

– Как я понимаю, ты еще не готова, – разочарованно произносит Поул и разворачивается, собираясь покинуть помещение.

– К чему не готова?

– К сотрудничеству. – Не оборачиваясь, он сообщает: – Не пытайся сбежать. Я в любой момент могу спустить псов с цепи, и они разорвут тебя на части. – Поул оборачивается. – Они голодны. Я не кормил их больше двух недель. Под полом, там, где ты сейчас сидишь, установлено устройство под говорящим названием «наживка». Вот тут на потолке установлена камера, если мои люди увидят, что ты пытаешься улизнуть, то я подключу наживку, и тогда наша игра закончится. Даже если это тебя не остановит, то за дверью стоят вооруженные люди, у которых четкий приказ. Он не поспособствует твоему здоровью.

Мне отсюда не выйти…

– Поул, я не понимаю, к чему все это. Объясни, какое сотрудничество тебе нужно. Я помогу, чем смогу, а потом ты отпустишь меня в Салем, и мы позабудем об этом недоразумении.

Я еще стараюсь с ним торговаться, хотя на моем поле нет выигрышных позиций. По всем фронтам я проиграла еще тогда, когда Поул вошел в кабинет и выстрелил в меня в первый раз.

Кажется, что он долго и упорно думал, как провернуть похищение.

– Ты никогда не вернешься в Салем, – спокойно сообщает он. – А пока можешь познакомиться с постояльцами моей маленькой гостиницы.

Поул открывает дверь, и я успеваю заметить узкий металлический коридор. Девушки исчезают следом за ним, за все время пребывания они ни разу не посмотрели на меня, все внимание было сосредоточено на моих соседях.

Кстати, о соседях.

Пересчитав их еще раз, убеждаюсь в их количестве. Десять мутировавших против меня одной. Не стоит забывать про наживку под полом. Я не знаю точно, что она делает, но это сто процентов не какая-то приятная вещь типа массажа и чашки чая.

Я голодна, но не так, как мои сокамерники. Остается уповать на то, что такой продолжительный голод сделал их слабее. Иначе у меня нет ни единого шанса на спасение.

Что Поулу вообще от меня нужно? Сотрудничество? Как мне надоело это слово. Не хочу я ни с кем сотрудничать. Как только выберусь отсюда и вернусь в Салем, то уговорю Адриана снова забрать себе город. Не знаю, как он провернет очередную аферу, имея красные глаза, но он обязан забрать Салем себе. От этого города одни проблемы.