Мороз К.О. Мэр Ёлкино - Коваль Лина - Страница 8

Я в шоке.

Врубив подсветку, проверяю размороженное мясо в тазике и недовольно смотрю на объемный пакет на столе.

– Это что еще такое? – приоткрываю белый целлофан.

– А… Это я за продуктами съездила, – поднимает взгляд от мобильного телефона и улыбается. – Какой Новый год без оливье?

Мрачно наблюдаю за тем, как она неохотно поднимается и подходит ко мне. Выкладывает на стол ветчину, банку с зеленым горошком, яйца, картофель, морковь и свежие огурцы.

– А это зачем?

– В оливье.

– Кто ж его со свежими огурцами делает?

– А с какими надо?

– С солеными… – достаю из холодильника стеклянную банку и тоже ставлю на стол.

– Вот еще! Отстой полный, – фыркает и облизывает губы.

Я за поддержкой обращаюсь к Альберту, но он так и продолжает громко сопеть и смотреть  в стену.

Обиделся.

– Что значит отстой? – начинаю спорить. – Классический советский рецепт оливье как раз с солеными огурцами. Свежих в Советском Союзе зимой просто не было.

– Советский Союз? Вам виднее, – закатывает глаза, коза. – Меня тогда еще не было!

– При чем тут…

Осаживаюсь, понимая, что начинаю злиться.

Девчонка-то хорошая. И лекарства привезла, и ухаживала за мной, пока в отключке был. Пусть делает как хочет. Молча наблюдаю, как она встает на цыпочки и тянется за кастрюлей. Моет картошку с морковью, а потом просит включить плиту.

Ника берет разделочную доску и нож. Садится напротив и сосредоточенно вскрывает палку колбасы. Аккуратистка она. Сразу видно – медик.

Я, попивая воду, отмечаю, что у нее красивые ровные пальцы без уже привычного пластмассового маникюра. Как так? Просто ухоженные розовые ноготочки. Даже без лака. Я таких сто лет не видел.

Вспоминаю вчерашний вечер.

Какой идиот сказал ей, что она фригидная? В моих руках она загоралась и вспыхивала как спичка!.. Правда, я потом полночи думал о том, сколько же ей лет?.. Приехала сюда за рулем – значит, должно быть больше восемнадцати. Хоть это радует.

Вышел до машины, чтобы найти документы Ники. Вместо этого под сидением отыскал свою барсетку.

Зачем она ее забрала?..

Надо бы выяснить.

Но сначала решим другой вопрос. Животрепещущий в моих штанах. Иначе я в душ бегать замахаюсь.

Возвращаюсь в спальню и нахожу свои короткие спортивные шорты и черную плотную футболку с яркой надписью: «Елкино – наше будущее и будущее наших детей».

– Переоденься, – вежливо прошу, складывая вещи рядом.

Ника бросает внимательный взгляд на меня, благодарит и вытирает салфеткой руки.

Уходит наверх.

Мы с Альбертом, как два дебила, смотрим ей вслед.

– Что таращишься? – замечаю тоскливый птичий взгляд. – Так целее будет…

– Ты с этим деревенским мэром на Новый год решила остаться? – в голосе моей подруги слышится неподдельный ужас.

– Ага, – бурчу в трубку, не сводя взгляда с сильных мужских рук, уверенно нарезающих мясо. Это завораживает.

– Но зачем, Ника? Ты ведь знаешь, что тебе будет, если…

– Я не могу иначе, – перебиваю слабо. – Просто… ему нужна медсестра.

– Ой, сердобольная ты моя. А тебе кто нужен?

Костя вдруг смотрит на меня сердито, одним взглядом вызывая тахикардию.

– А мне, Катька, кажется, срочно нужен врач…

– Ну и дура…

– Пф. Сама такая!..

Опустив телефон на стол, мило улыбаюсь и быстро заправляю выбившуюся прядь за ухо.

– А как вы здесь оказались? – закинув ногу на ногу и подперев подбородок ладонью, спрашиваю.

– Конкретно на этом стуле?

– Ну в Елкино, конечно!..

Костя неспешно втягивает в легкие воздух. По ощущениям, где-то литров сто. Будто они у него безразмерные или резиновые. А затем медленно выдыхает уже переработанный газ.

Обычно мужчины делают так, когда их что-то раздражает.

С отцом бы я остановилась.

А вот всегда спокойного Константина Олеговича хочется периодически тыкать палкой. Просто он тогда выбирается из своей благоустроенной, одноместной ракушки и превращается в самого настоящего альфача. Р-р-р…

– Вы же в Нижний Новгород собирались? – скромно ему напоминаю. – Мэром!

Смотрю на него во все глаза.

Нет, это ненормально, что он мне так нравится.

– А ты откуда знаешь? – громыхает, продолжая работать ножом.

Затем поднимает разделочную доску и скидывает с нее нарезанное мясо в миску.

– Я все понял… Телефонный разговор в администрации вчера подслушала. Ай-ай-ай…

– Невежливо было заходить, пока вы разговаривали.

– А подслушивать, значит, вежливо, Ника?

Закатив глаза, оставляю его вопрос без ответа.

Пусть мучается.

– А сумку ты мою зачем вчера из кабинета вынесла?

Эм. Хм.

– Ой, мамочки… – смотрю в сторону Алика и обнимаю щеки ладонями.

– Что?.. – строгий голос не меняется.

Вот же ж.

В известном турецком сериале был робот Болат, а у меня будет свой персональный робот Мороз. Тем более, они с Керемом Бюрсином даже чем-то похожи. Оба светленькие, высокие и широкоплечие.

– Да… что-то мне показалось, – возвращаю взгляд Косте и, пожав плечами, забрасываю в рот парочку консервированных горошин из уже готового, но не заправленного майонезом оливье.

Мэр откладывает нож и внимательно на меня смотрит.

– Ты что, таким образом тему переводишь?..

Блин. Догадался, значит. Парни, с которыми я в обычной жизни общаюсь, такие уловки сразу не выкупают.

– Вот еще!..

Сделав вид, что мне душно, начинаю дергать воротник футболки, и Константин Олегович отвлекается сам. На мою грудь.

Так-то!

Оказывается, взрослых мальчиков и отвлекать надо по-взрослому!

– А у вас интернет на телевизоре работает? – спрашиваю, перебираясь на диван.

– Работает, – спокойно отвечает, снова приступая к нарезке мяса.

Подтягиваю ноги к груди и щелкаю пультом.

Быстро нахожу «Рутуб» и ввожу в строку поиска: «Криминальная Россия». Выбрав один из выпусков, откидываюсь на мягкую спинку.

Кайф.

Комната наполняется таинственными звуками из легендарной заставки.

Ту-ту, ту-ту, ту-ту… тынц-тынц-тынц-ты-ы-ынц…

Альберт-Алик с подозрением вытягивает шею и совершает поворот на девяносто градусов. В желтых глазах шок, неверие и страх.

– Это колония для приговоренных к пожизненному заключению. Одно из самых мрачных и неприятных мест на земле, — начинает программу диктор. На экране показывают страшных заключенных за решеткой. – Здесь строжайшая дисциплина. Никто не улыбается и не шутит. Обитатели колонии знают – отсюда им уже не выбраться…

Не сразу слышу, что Костя меня зовет.

– Ну чего? – спрашиваю, ни в коем случае не отвлекаясь.

– Что за ерунду ты врубила? Немедленно переключи на что-нибудь нормальное, – слышу, как он поднимается и закидывает нож с доской в раковину.

– Это не ерунда… это нормальное…

– Ни-ка, – сквозь зубы рычит.

Включает воду, видимо, чтобы помыть руки.

– Ну что тебе не нравится? – повернувшись, смотрю на него через всю комнату. – Это мой любимый выпуск «Криминальной России». Про душегуба… Не мешай, пожалуйста! Займись своими делами!

– Ты нормальная? – интересуется он.

– Я. Смотрю. Не мешай.

– Но недавно здесь появился арестант, имя которого даже у старых уголовников вызывает отвращение… – нагнетает выпуск.

Прищурившись, жду продолжения. У меня в душе все тоже сворачивается от отвращения и…

– Костя!.. Константин Олегович!

Поднимаю глаза и склоняюсь набок, чтобы видеть экран, но кое-кто слишком много ест и очень широкий.

– Дай посмотреть!

– Выключи, – робот Мороз нависает надо мной, пытаясь отобрать пульт.

– Нет, – прячу его за спину.

Между нами завязывается борьба, все больше напоминающая прелюдию. В какой-то момент мне даже начинает это нравиться, поэтому я сопротивляюсь еще активнее.