Кодекс Охотника. Книга XXXIII (СИ) - Винокуров Юрий - Страница 4

Где те времена, когда я так успешно, мать его, отбивался от всех попыток навязать мне еще земель и титулов? Даже не знаю.

— И я не ш-ш-шна-ю… — подражая мне, тяжело вздохнул Шнырька.

— А ты не подслушивай мои мысли, — пригрозил ему пальцем и улыбнулся.

Сейчас мы сидели с ним и смотрели, как Пашка копает картошку. Вот где он был счастлив, отдавая всего себя любимой работе. Я уже знал, что Павел станет князем Сахалина и, казалось бы, этот титул можно оставить, например, для Тохи. Многие бы меня не поняли. Но я, и правда, не видел различия между теми детьми, которых принял в свой Род, ведь все они были для меня родными.

Мы в Ордене называли друг-друга братьями не просто так. Это были не пустые слова, которые произносились, лишь бы сотрясать воздух без дела. Если тебя назвали братом, то ты по-настоящему им был. Потому я знал, что когда здесь совершаю очередную свою авантюру, то меня прикроют братья уже там. Уверен, что после смерти Хранителя у них прибавилось проблем, если это можно так назвать. Но, с другой стороны, нормальные не полезут.

Эх, ладно, это всё мелочи. Сейчас мне нужно встретиться с людьми, которые здесь остались из числа гвардии Дорничева, и переговорить с ними.

Они уже, кстати, собрались и ждут только меня, а потому сразу направляюсь в имение Дорничевых в главную залу, где сказал всем собраться. Но нужно картошечных дел мастера захватить. Теперь этот титул, после ухода Хранителя, законно перешел к Пашке, я так считаю…

Имение Дорничевых

Главный зал

Граф не знал, что ему делать, но явился, как и было написано письме в нужное время. Сейчас он находился в имении своего господина, которого убил один небезызвестный барон.

Его мысли метались между скорбью и местью, а как лучше поступить, он не знал. За господина нужно отомстить, а с другой стороны… У каждого из них есть семья, род и земли. И всё это может исчезнуть в один момент. Ведь им хорошо было известно о силе своего господина, но если его убили, то какие у всех у них шансы? Наверное, никаких… Сейчас они выслушают новые указы победителя, и им придется, в любом случае, решить, что делать дальше.

Как бы тяжело это не было, но они все знали, что между позором и честью они выберут точно не первое, а потому все находившиеся здесь были мрачны. Это, по факту, был последний день их жизни.

— Все готовы? — спрашивает он у своих друзей.

— А как могло быть иначе? — отвечает ему виконт Лушпайкин.

— Мой меч с вами! И сегодня он напьется крови! — невесело оскалился барон Пюрешев.

Все остальные поддержали графа и тоже высказались, но толком он уже их не слушал, ведь дверь открылась и, как ни в чем не бывало, зашел молодой барон.

Что поражало, так это отсутствие какой-либо сопровождающей его гвардии. Он явился один, а еще их поразили травмы и ранения. Их попросту не было.

— Неужели наш господин проиграл всухую? — мысленно спросил он сам у себя. — Такого не может быть!

Барон оглядел всех присутствующих и еще раз усмехнулся.

— Вижу, как я и просил, вы пришли, — кивнул он людям. — Благодарю, что сразу не подняли свои армии на войну со мной, — от этого пострадали бы только они и мирные жители, а нам такого не нужно.

— У нас есть честь… — не удержался Пюрешкин.

— И это очень хорошо, — засмеялся барон. — Сразу хотел бы озвучить вам несколько моментов по новому порядку на Сахалине. Вот только, как я вижу, для этого слишком рано, а потому задам лишь один вопрос, — сделал барон паузу. — Кто из вас готов сразиться со мной прямо сейчас, чтобы отомстить? Поднимите руку!

Люди, наверное, сами не поняли, почему, но сделали, как он просит, чем и раскрыли себя. Подняли руки все, без исключения.

— Отлично… Тогда вперед! — дал команду барон и плюхнулся на трон Дорничева. — Чего же так неудобно…

Людям дважды не нужно было повторять и они ринулись в атаку без промедления, а барон, как сидел, так и продолжал сидеть, только смотрел на техники, которые полетели в его сторону.

— Ну что ж! — сказал граф Мундиров. — Я отомщу за тебя, Великий! — и обнажил свое оружие, на гарде которого красовалась картофелина.

Интересная битва, в которую они верят всей душой. Их даже не смущает, что я продолжаю сидеть на троне, не доставая своё оружие, и сражаюсь с ними. Отбиваю летящие техники своей аурой и силой, а оружие отвожу в стороны и только раздаю пинки.

Затратно, конечно, по энергии, но это всё делалось не просто так. Нужно понимать, что ими правил очень даже неслабый человек. А если точнее, то не совсем человек. И они привыкли служить сильнейшему!

Вот я и покажу им сразу свою силу и разницу между нами. Хотя, должен признаться, слабаков здесь не было. И я тратил достаточное количество энергии, чтобы так пафосно с ними сражаться.

А вот этот с молотом, конечно, молодец! Удар нанес в прыжке и явно хотел сделать из меня кровавое месиво, сидящее на троне. Но улетел он тоже хорошо, и даже красиво, не выпуская свой молот из рук.

Такое сражение продолжалось, наверное, минут тридцать, пока все мои оппоненты уже не валялись по разным сторонам зала. Только несколько человек остались стоять и готовы были и дальше продолжать сражаться.

— Вы молодцы! — похлопал я им.

— Издевается, скотина… — зарычал кто-то. — Сейчас я ему втащу… Только найду, где моя… — договорить он не успел и вырубился.

Я несколько минут молчал, давая им перевести дыхание.

— В общем, расклад, ребята, такой! Теперь эти земли принадлежат мне! Но они не нужны мне, по факту. Я, вообще, на завоевателя мало похож. Ах да! Забыл добавить… Вашего господина я, и правда, убил, но там было не всё так просто, как вам кажется.

— Ты попросил прощения после того, как всадил ему нож в сердце? — с иронией спросил у меня граф Мундиров, который еще оставался на ногах, хоть и не очень крепко.

— Нет! — покачал я головой. — Я спас ему жизнь… Хотя, ладно! — встал я с трона. — Я, Галактионов Александр, призываю Кодекс и свой Дар в свидетели, и прошу заверить мои слова! — всю залу озарило синим сиянием. — Граф Дорничев жив и здоров, и мой поступок был направлен на то, чтобы спасти ему жизнь! Ему и его семье, и сейчас они все вместе находятся далеко отсюда, и даже не в этом мире. Но они довольны, наверное, все… или почти все.

Мой Дар засиял так ярко, что людям пришлось прикрыть глаза, чтобы их не выжгло, а затем вся зала задрожала и… Всё.

Я жив и здоров. Ничего со мной не случилось, а значит Дар подтвердил мои слова. Жаль, что Кодекс не вмешался, а то было бы еще эффектнее.

— Такого вам хватит? — спрашиваю у людей.

— То есть… вы их не убивали? — осторожно спрашивает Пюрешкин.

— Убил только Дорничева, а потом реанимировал. Ваш граф был болен, и это был один из немногочисленных способов ему помочь, — честно ответил я.

Затем распахнулись двери и зашли Пашка с Сойкой.

— Александр говорит правду… — решил мне помочь Пашка. — Вы меня знаете, и слов на ветер я бросать не привык. Ведь это не помогает урожаю. Граф был очень болен и он ушел… Такова жизнь, но вы остались, и его наследие тоже здесь, которое нельзя потерять.

Люди смотрели на Пашку, как когда-то на Дорничева, и это неудивительно. Ведь для них он был больше Дорничевым, чем Галактионовым.

— Ах да… — вдруг подал я голос. — Павел теперь будет править вместо Дорничева. Новый правитель Сахалина! — обрадовал я людей. — Он будет править от моего имени, имея полную поддержку моего Рода. Также часть ресурсов Рода будет направлена на помощь новому правителю. Несмотря на всю мудрость Дорничева, он больше вкладывался в картошку и другие поля, чем в производства. Это мы исправим.

— НЕ-Е-Е-Е-Е-ЕТ!!! — закричал один из аристократов. — Не нужно трогать поля! Не нужно!!!

Я смотрел на душу парню и видел, как она сейчас страдает. Дорничев, и правда, собрал вокруг себя фанатов картофельного дела. Боюсь даже представить, чтобы было бы, если он когда-либо стал бы Императором. Вся Империя могла стать одним большим картофельным полем.