Древесный маг Орловского княжества 3 (СИ) - Павлов Игорь Васильевич - Страница 3

— Вот и славно, что мы разобрались. А теперь подождите за дверью, за вами придут.

Вышел взвинченный. Ещё недавно меня деревня встречала «хлеб–соль», как мать его царя, а до этого я дрался за Родину с половцами, копаясь в таком месиве, что этим нежным петухам и не снилось в страшном сне. А теперь я ученик «из низов», которого отчитывают, и мне ещё впитывать всё это надо, молча.

Может, меня специально провоцируют? Видимо, так.

Жду больше часа, пережив новый звонок на перемену и следом на урок. За это время мимо меня пронеслось человек пятнадцать. В основном профессора, судя по написанному на лицах опыту. Несколько учеников наблюдал, которые в кабинеты заходили. Одна симпатичная светленькая девчонка со слезами пронеслась и ворвалась в кабинет через две двери от кабинета Мещерского, где и застряла. Все какие–то озадаченные и себе на уме, а я, будто пустое место. Никто не поздоровался даже и не поинтересовался, почему на подоконнике сижу, ножками болтая.

Последний сгорбленный тип лет пятидесяти в бордовой мантии, вошедший в кабинет Мещерского, оказался тем самым, кто за мной пришёл. Обратно вышел мужчина с видом, что ему вообще на всё наплевать, уже обратив на меня внимание.

— Адепт Суслов, прошу за мной, — произнёс без выражения в голосе.

Спустились до второго этажа, как раз начались занятия и меня вновь избавили от лицезрения адептов. По широкому коридору мимо классов, мы дошли до перехода и двинули в другой корпус.

Он оказался уже не таким представительным и светлым. Но зато много направлений, куда можно пойти, не выходя на улицу. В зале, на главном перекрёстке даже фонтан бьёт из мраморной лягушки в позолоте. И скамейки имеются по кругу между крупными вазами с кустарником, смахивающим на шиповник. Всё чисто, ни фантика от конфеты, ни бычка от сигареты.

Сопровождающий довёл до корпуса с мужским общежитием. Здесь уже обычные этажи, доступ к котором перекрывает контрольно–пропускной пункт с матёрой тёткой по имени Ванда. Та в меня вцепилась и чуть не пришибла ручищей своей мощной, пока проводник спешно не сунул ей в морду, напоминающую задницу, некое предписание по мне.

— В десять вечера, как штык здесь, веду списки, доношу без промедлений, — отчеканила тётка недовольно, обращаясь ко мне. — Тебе понятно, адепт?

— В смысле? Не понял.

— Ночуешь в общежитии, что непонятного? — Ответила с повышенным тоном. — А теперь иди в шестую комнату, там Фёдор, вот талон. Выдаст бельё, мантию и покажет комнату.

Иду дальше один уже по узенькому коридору, где двери с обеих сторон через каждые три метра, как эконом–номера гостиницы.

Дошёл до кладовщика, у которого руки трясутся. Выдал он мне ключи, бельё пастельное в горошек и болотного цвета мантию по размеру, похоже, уже ношеную. В придачу серую спортивную одежду в обтяжку и две пары трусов.

— Умывальник с нужником в конце крыла, — добавил вдогонку. Похоже, он общий.

Комнату с номером сто девяносто семь на втором стандартном этаже я нашёл быстро, отворил дверь со встроенным замком. Мдя…

Судя по всему, эта часть общаги для самых бедных. Думаю, сынок ректора вряд ли живёт в такой коморке, какую мне предоставили. Уверен, на других этажах есть и вип–номера. А у меня узкая кровать, столик, стул, тумба, поломанные крючки на стене для одежды и окошко с видом на лес с третьего этажа. Как в изоляторе, по–другому и не скажешь.

Бросил всё на кровать, сумку отложил. Сижу, как дурак. Сбылась мечта идиота. Домой сгонять — теперь только раз в неделю. На ночь в будни не свалить. С этой Вандой каши не сваришь.

Морозова явилась в мою коморку, чего никак не ожидал. Особенно с их отношением ко мне.

Милфа в камзоле голубом и кожаных штанишках, эротично обтягивающих рельефные ноги, кудри золотые сыплются по груди и плечам, глаза сочные горят.

— Моё почтение, ваше сиятельство, — поднялся, приветствуя.

— И тебе здравия, Ярослав. Рада, что вернулся целым с похода.

— Вашими молитвами.

— Да я… переживала. Вижу, добрался сюда без эксцессов, славно. Очень славно, — произнесла растерянно и протянула три рулона. — Здесь расписание, имена профессоров и основные правила Академии для адептов, решила вручить лично.

Вид такой, будто очень торопится. Но так неоднозначно смотрит. Принимаю бумажки с улыбкой.

— Надеюсь, грамоте обучен? — Уточнила даже без иронии.

— Конечно, знаю три языка, русский, русский матерный и английский, — выпалил.

Морозова шутку не оценила, призадумалась, облокотившись попой на тумбу, и поинтересовалась вскоре:

— Как тебе Альберт?

— Ещё бы немного и он собирал бы зубы среди своих бумажек, — признался в сердцах и присел обратно на кровать, ибо с такой площадью мы стоим слишком близко друг к другу. И всё это как–то неловко.

— Он мастер Изумруда, — ответила графиня с укором.

— Тогда бы его зубы улетели подальше, — усмехнулся.

— Как же ты мне нравишься, — призналась вдруг Морозова, растягивая улыбку в ответ.

— Подождите, как мне стукнет восемнадцать, сыграем свадьбу, — не упустил шанса пофлиртовать.

— Такой юный, а шутки, как у опытного кабеля, — укорила вдруг строго. — От отца нахватался?

— Я его не помню.

— Ой, прости, — замялась, усаживаясь рядом. — Я запамятовала о твоей трагедии. Но если ты не пошутил, то знай, у меня есть муж.

— Я убью его на дуэли, сударыня.

— Ярослав.

— А?

— Ну хватит паясничать.

Мля, графиня точно ко мне не равнодушна.

— Благодарю за протекцию, — произнёс официозно, отметая нашу идиллию. — Вы заплатили за мою учёбу золотом. Не нужно было этого делать. У меня есть средства, я вам верну. И за будущие семестры сам расплачиваться буду.

— Это формальности, — парировала графиня. — Если ты действительно способен, насколько думаю, всё заслугами окупится. Перед Академией и перед всей Империей.

— Как грандиозно звучит, — прокомментировал.

— О, да. К слову о грандиозности. Хочу предостеречь тебя от опрометчивых выпадов.

— Я не буду извиняться перед Максимилианом и его петухами, — констатирую.

— Речь не о них, — вздохнула графиня. — Хотя хорошо, что напомнил. Обещай, что не тронешь их, как бы они тебя не провоцировали. Я поручилась за тебя. Ярослав?

— Хорошо, — выдавил.

— А теперь о главном, — продолжила с тревогой. — Нам выпала честь принимать монаршею особу сложного нрава. Любимая племянница императора княжна Златослава три месяца назад изъявила желание учиться у нас на Рубине и теперь все профессора воют. Избалованная и властная, она точно приметит такого упёртого, как ты. Если не сразу, то со временем. Я тебя прошу, не как покровитель, а как друг, будь с ней ласков и вежлив, выполняй все капризы. Не подводи меня.

Как друг. Ух ты…

— Она хоть симпатичная? — Спрашиваю, провоцируя милфу.

— И думать забудь, — говорит строго, не оценив мой косвенный флирт. — К ней прикреплены два сильнейших мастера девятого ранга с Кремля, у них полномочия от императора вершить суд на месте, если посчитают, что её чести грозит опасность.

Ого, насколько знаю, даже грозная Чернава имеет седьмой ранг. А Морозова вроде как шестой.

— Да больно она мне нужна, — хмыкаю.

— Вот почему я здесь, — говорит графиня удручённо. — Ярослав, ты должен сдерживать свой взрывной нрав. Со своей стороны я позабочусь, чтобы ты выплёскивал всё на боевой практике паладинов. Глава факультета мой хороший друг. Поэтому не подведи и его.

— Хорошо, госпожа.

— В неформальной обстановке можно просто — Галина.

— Хорошо, Галина.

— Но на людях, я буду к тебе строга, — добавила женщина, поднимаясь. — И ошибок не спущу, знай, в наказаниях я сурова.

Смотрю на неё, и желание рвётся изнутри. Что делать с привлекательной женщиной в комнате общаги, которая пришла сама? Млять, поболтать о всякой хрени и разойтись.

— Сходи в столовую, я внесла тебя в список, — произнесла Морозова, развеивая страсть между нами. — Сегодня ты освобождён от занятий. Но завтра прибываешь к восьми в третью аудиторию на общее занятие, где профессор представит тебя на всём курсе. Он уже осведомлён.