Охота на "Черный аист" (СИ) - Март Артём - Страница 30

К счастью, так заморачиваться нам не пришлось. Хозяин объявился быстро.

Когда Сагдиев, дежуривший на переправе вместе с Матузным, открыли нам ворота и подняли шлагбаум, мы с Малюгой ввели бычка на мост.

К слову, почти все местные, обрадовались ему еще когда увидели, как телок топает вместе с нами по пограничной тропе.

За животным пришли трое: сутуловатый мужчина с очень темной кожей и обветренным лицом, молодой парень лет шестнадцати и девчонка, которой сложно было дать больше двенадцати лет.

Девочка, одетая в мешковатые шаровары, длинную рубаху из тонкой шерсти и покрывшая голову шарфом на манер мусульманской амиры, казалось, обрадовалась бычку сильнее остальных.

А вот парень, на лице которого только начинала расти реденькая бородка, казался не очень-то счастливым. Он хмуро сдвинул ровные черные брови и смотрел на пограничников так, будто готов был тотчас же наброситься на кого-нибудь из нас и прямо на месте хладнокровно перерезать горло.

Впрочем, мужчина, быстро осадил пацана.

Приняв из рук Гены веревку, на которой мы вели бычка, мужчина, явно отец парня и девочки, раскланялся.

Заметив, что парняга стоит как истукан, он подскочил к нему, проговорил пару резких слов и заставил склонить голову. Парень подчинился, правда, поклонился без особого энтузиазма. При этом он глянул на меня настоящим волком.

Девочка же, звонко благодаря нас на пушту, кланялась уже совсем охотно, да еще и широко улыбалась. Потом она прильнула к бычку и крепок обняла животное за толстую шею. Телок, дожевывая сорванную им у танка травку, обернулся, попытался дотянуться до девочки слюнявой мордой. Та, отмахиваясь от него, рассмеялась.

— А че этот на меня так пялится? — Кивнул Матузный, на парня, — будто прям щас загрызет.

— Видать, завтрашний душман, — пожал плечами Сагдиев буднично.

Матузный рассмеялся. Крикнул парню:

— Ты, это, к нам, в Союз, смотри не суйся! Ни то, секир-башка будет!

Парень, конечно же, не понял его слов. Несмотря на довольно дружелюбный тон Матузного, раздраженно поджал губы.

Отец немедленно заставил его поклониться Илье, и Матузный хмыкнул.

— Ну ладно вам тут балаган разводить, — сказал я, оглядываясь на Шишигу, — нам на заставу пара. Заворачивайте их. Пускай домой топают.

— Ты зря вел себя так непочтительно с шурави, Ясир, — недовольно бросил ему отец, ведя на веревке потерявшегося телка.

Пропажу заметила мать Ясира, когда утром вышла кормить хозяйство. Корова была на месте, а вот бычок ушел сквозь открывшиеся ворота сарая. Видимо, непоседливая Тахмира забыла закрыть их на ночь.

А ночью было неспокойно. Близь кишлака выли волки. Ишак кричал на них всю ночь. Боялся, что придут. Видать, телок тоже испугался и со страху ушел гулять на волю.

Отец думал, что потерял теленка, которого с таким трудом выхаживал после рождения. Утром он все же решился отправиться на поиски. Тогда и взял с собой Ясира. Тахмира же, напросилась сама. Очень она плакала о том, что бычок ушел. Винила себя за это.

После недолгих раздумий отец все же разрешил девчонке отправиться на поиски вместе с ними.

Они обошли все окрестные луга и сопки. Заглянули чуть не в каждый арык, что попался им на пути. Боялись, что найдут там задранного теленка.

«Лучше б наши там, в арыке, чем у шурави», — подумал про себя Ясир.

— Ты просил меня молчать, отец, — проговорил Ясир, стараясь сохранять спокойствие, — я молчал. Чем еще ты недоволен?

— Тем, как ты смотрел на этих людей, — закрывая глаза от солнца, сказал отец, — они совершили доброе дело — вернули нам теленка. А могли бы сказать, что и вовсе ничего не видели. А потом оставить его себе. Чтобы тогда было?

— Шурави убили Махмуда, — проговорили холодно Ясир. — Скольких из нас они еще готовы застрелить?

Отец вздохнул. Тахмира, шедшая у округлого бока телка, погрустнела.

— Потому что Махмуд был разбойником, Ясир, — проговорил отец, не глядя на своего сына.

Ясир ничего не ответил. Посмотрел себе под ноги, на белую каменистую, но довольно широкую дорогу, что бежала от Пянджа к их кишлаку под названием «Хитар», развернувшемуся немного дальше кишлака «Комар».

— Ты все еще дружишь с Фарухом, братом Махмуда? — Спросил отец, после того как они несколько минут шли в полном молчании.

Ясир не ответил и тут. Отвернулся, поджав губы.

— Я знаю, что да, — вздохнул его отец. — Я же велел тебе прекратить встречаться с Фарухом. Его брат ушел к Захид-Хану Юсуфзе. Если ты продолжишь дружить с ним, то накличешь на себя беду, Ясир. Да и на нас тоже.

Когда Ясир не ответил в третий раз, отец потянул его за рукав, сказал уже строже:

— Почему ты молчишь? Отвечай, когда с тобой разговаривает отец.

Ясир одернул руку. Глянул на отца холодным взглядом.

— Ты не понимаешь, да?

— Нет, сын, это ты не понимаешь…

— Не понимаешь, что твориться… — проговорил Ясир, сделав вид, что не услышал отца, — шурави пришли к нам, чтобы разрушить наши законы. Наши древние обычаи. Они безбожники, которые хотят навязать нам, как жить…

Ясир, — строго сказал ему отец.

— Если просто сидеть сложа руки, они разрушат все, что нам дорого. Махмуд это понимал. Потому и ушел на войну.

— Махмуд был бандитом! — Повысил отец голос, — он убивал людей! Угонял их в рабство, грабил! Вот что он делал! А потом погиб в бою, на заставе шурави! Его брат Фарух, не сегодня, так завтра, пойдет по его же пути!

— Махмуд понимал! — Крикнул на отца Ясир, — понимал, что нужно защищать свою землю! Что нужно защищать наши законы! Фарух тоже это понимает, я это понимаю! А ты трусишь! Ты боишься взять в руки оружие!

Ясир увидел, как лицо отца помрачнело. Как его исказила злость. Отец замер, уставившись на Ясира.

Испуганная Тахмира тоже застыла на месте. Тронула от страха широкий бок теленка.

— Глупый мальчишка. Ты не ведаешь, что говоришь, — сказал отец, — я пытаюсь прокормить нас всех. Стараюсь, чтобы следующей зимой мы не пошли по свету от нищеты…

— Нет, ты боишься, отец, — с нажимом сказал Ясир и решительно шагнул к отцу, — ты боишься войны! Боишься смерти! Ты боишься шурави!

— Замолчи…

— Ты заискиваешь перед ними! Рассыпаешься в благодарностях за то, что они соизволили не забрать нашего быка себе!

— Молчи, Ясир.

— Ты пресмыкаешься перед ними, словно раб!

В следующий момент раздался звонкий шлепок. Тахмира пискнула, закрыв лицо руками. Ясир потрогал горящее после отцовской пощечины лицо.

— Если хоть еще раз увижу или просто узнаю, что ты разговаривал с Фарухом, — мрачно проговорил отец, — я отрекусь от тебя. Отрекусь и выгоню из дому. Хочешь — уходи в горы. Хочешь, прибивайся к бандитам и грабь простых людей. Но знай: тогда у меня больше не будет сына. В тот час мой первенец для меня умрет.

— Ты жил трусом и навсегда им останешься, — бесстрашно и решительно ответил Ясир.

Отец снова зло нахмурился. Засопел и занес руку, чтобы ударить его второй раз.

— В… Воды… — раздался где-то под дорогой слабый голос.

Они обернулись.

— Прошу, воды…

— Там, в арыке. Там кто-то есть, — проговорил отец удивленно.

Ясир тут же метнулся туда, спустился с дороги в арык и увидел под сухим кустом колючки, едва дававшим тень, человека.

— Отец! Тут человек! Он ранен!

Тахмира с отцом оказались тут как тут.

Раненый мужчина был изможден. Одетый в одну только измазанную застарелой кровью рубаху, он просто лежал на земле, выбившись из последних сил.

Ясир обратил внимание, что мужчина оказался босоног. Правый рукав своей рубахи он оторвал и сделал из него повязку на голову, чтобы защититься от солнца. Но, похоже, она не помогла ему.

— Он не может идти, — опустился к несчастному отец. — Посмотри, ноги сбил в кровь.

— Вижу, отец, — проговорил Ясир, тоже устраиваясь рядом и осматривая раны несчастного.

К удивлению Ясира, несмотря на испачканную кровью рубаху, ни колотых, ни огнестрельных ран на теле человека не было. Ясир нашел только ссадины и синяки. А вот ноги — другое дело. Они представляли из себя одно сплошное месиво стертой о горячие камни плоти.