Охота на "Черный аист" (СИ) - Март Артём - Страница 13

— Капитан, да он врет все! — Раскричался Симонов, — врет, как дышит!

— Помолчи, — бросил я на Симонова ледяной взгляд.

Вокруг снова поднялся галдеж. Пограничники, взволнованные словами Симонова, стали кричать ему о том, что он бесстыдно брешет. Танкисты заорали на погранцов, заступаясь за своего.

— Тихо всем! — Крикнул Таран, — тихо, говорю вам!

Голоса немного стихли, но не замолкли окончательно. Команды все еще продолжали спорить, и мне даже на какое-то мгновение показалось, что щас в дело пойдут кулаки.

— Тихо! — Задавил наконец Таран всеобщий гомон. Потом, вздохнув, продолжил: — Я видел момент удара. Селихова действительно столкнули.

— Видели? — Сузил глаза Жуков, — или вы просто предвзяты? Ведь победа ваших людей в ваших же интересах, товарищ старший лейтенант. Я вот, например, не могу похвастаться тем, что все рассмотрел. Слишком быстро это произошло. Да и мы были с вами рядом. И наблюдали под таким углом, что рассмотреть все было просто невозможно.

— Но я рассмотрел, товарищ капитан, — Таран, не сводя взгляда с Жукова, сузил глаза.

— Да что вы говорите? — С сомнением протянул Жуков, — а вот мне кажется, что вы все же предвзяты. Хотя помнится мне, обвиняли в предвзятости меня.

Таран молча поджал губы. Успокоившиеся бойцы все превратились вслух и просто уставились на офицеров, внимательно наблюдая за их перепалкой.

— Так докажите всем, товарищ старший лейтенант, — продолжил капитан Жуков, — что вы не чета мне и останетесь справедливым судьей даже в такой ситуации. Передадите штрафной мяч моей команде.

— А почему вы думаете, товарищ капитан, — вклинился я, — что передать штрафной танкистам — это справедливый шаг.

— Потому что вы, товарищ сержант, — нахмурился Жуков, — стали бороться со старшим сержантом Симоновым, когда он попытался отобрать у вас мяч. Это неспортивно.

— И вы видели это собственными глазами?

— Я видел, как вы схватили его за одежду и упали. Мне этого вполне достаточно.

Слова капитана снова возбудили всеобщий гомон. Команды принялись спорить и кричать друг на друга. Погранцы, кто следил за игрой, стали бесстыдно освистывать Симонова.

И снова все это прекратил Таран. Он просто засвистел в свисток, заставив всех замолчать.

— Все же, я остаюсь судьей, товарищ капитан, — сказал он Жукову. — Напомню вам, что получил это право в ходе жребия. Потому и решение за мной.

— Если это решение будет несправедливым и нечестным, — сказал Жуков спокойно, — я, пожалуй, закончу весь этот балаган. Если вы будете подсуживать своим бойцам, зачем мне соблюдать хоть какие-то договоренности с вами?

— Тогда я начинаю сомневаться в том, что вы будете соблюдать их даже после победы моих парней, — помрачнел Таран.

— Ну… — Задумчиво потянул Жуков, но я его перебил.

— Товарищи офицеры. Я вижу, что у нас тут с вами небольшая патовая ситуация. Что вы, товарищ капитан, не доверяете словам пограничников, видавших, как все было. Словам товарища старшего лейтенанта тоже. Ну а что, если я скажу, что тут есть человек, который все видел и которого нельзя будет обвинить в предвзятости?

— Что вы имеете в виду? — Спросил Жуков, сведя свои светловатые брови к переносице.

Я кивнул на Игоря Фистенко, наблюдавшего за всей перебранкой, не выходя из ворот. Фистенко растерянно таращился на нашу группу и забавно моргал глазами.

Он совершенно точно видел, как все было. Я это знал. Знал, потому что перед моим неудачным ударом, мы с ним остались лицом к лицу. Он внимательно смотрел на меня, стараясь уловить любое мое движение, чтобы отразить мяч.

Игорь просто не мог не увидеть фортеля Симонова. Кроме того, с начала спора он молчал и не выражал никакого мнения. Не решался, как ему поступить и стоит ли сказать правду. Игорь может ответить на вопрос, кто виноват. Главное — только правильно спросить, и надеяться, что он не решится солгать.

— Фистенко? — Удивился Жуков.

— Да, Фистенко видел все, потому что внимательно следил за мячом, — сказал я.

При упоминании его фамилии Игорь перепугался. Лицо танкиста вытянулось от удивления. Когда все мы уставились на него, он, казалось, вот-вот попятится в нерешительности. Тем не менее танкист остался стоять на месте. Только застыл, словно вкопанный в землю.

— Рядовой Фистенко… — Начал Жуков строго.

— Товарищ капитан, — вмешался я, — разрешите я спрошу.

— С какой это стати?

— Товарищ капитан, давайте выслушаем, что скажет ему Селихов, — вмешался Таран, — если вас что-то не устроит, переговорите с вашим бойцом сами.

Жуков поджал губы, глянув на меня.

— Только давайте без шуточек, Селихов, — сказал капитан, немного погодя.

Я пошел прямо к Фистенко, за мной последовал Жуков, опасающийся, что я выкину какой-нибудь финт ушами с Фистенко. А за ним потянулись и остальные. Уже через полминуты обе команды и два офицера окружили несчастного вратаря.

Тот, понимая, к чему идет дело, будто бы съежился до размеров десятилетнего ребенка средней упитанности. Стал водить по суровым и сердитым лицам солдат и офицеров, перепуганным взглядом.

Все вокруг, даже сам Фистенко, затаили дыхание, ожидая, что же будет дальше.

— Игорь, — начал я спокойным голосом, — скажи мне, пожалуйста…

Я заглянул Игорю в глаза. Тот растерянно моргнул.

— … Ты видел, что произошло, перед тем, как мы с Симоновым упали?

— Д-да… — Нерешительно сказал танкист.

Что ж, сейчас все зависело от того, хватит ли танкисту духу остаться порядочным человеком и не наврать. А давление было колоссальным. С одной стороны его собственный взвод, в котором найдутся люди, которым точно не понравится, что он сказал правду. С другой — погранцы с Шамабада, с которыми ему служить еще неизвестно какой срок. И им точно не понравится, если он солжет.

Вопрос был только в том, кого он испугается больше: танкистов или пограничников.

— Скажи, — продолжил я, — что случилось перед тем, как мы с Симоновым упали?

Игоревы зрачки нервно забегали. Его взгляд метался от меня к Симонову, офицерам и обратно. Прыгал, время от времени, на лица других пограничников.

Я заметил, как на лбу бедного танкиста даже выступила испарина.

— Просто скажи правду, — поторопил его я, — тебя за нее никто не пришибет. Я лично ручаюсь, что все будет нормально.

Игорь вдруг решился, даже открыл было рот, но внезапно раздался голос Жукова, стоявшего за моей спиной:

— Не дави на него, Селихов.

Фистенко ничего не сказал, перебитый капитаном. Он только бросил на офицера очень жалобный взгляд.

— Капитан, — обернулся я к Жукову, — прошу вас. Он хотел что-то ответить.

Когда снова глянул Игорю Фистенко в глаза, то повторил:

— Что ты хотел? Смелее. Все будет нормально.

— Я… Короче… — Промямлил танкист.

Видно было, как он борется с собой. Решает, сказать ли правду, или пойти на поводу у своего коллектива.

— Селихов упал… — уклончиво выдал Игорь на выдохе.

Обе команды, слушая Фистенко, загалдели. Офицеры стали переглядываться.

— Почему я упал? — Спросил я.

— Потому что… — Он сглотнул.

— Смелее, Игорь.

— Потому что Сергей тебя толкнул.

Симонов с ходу раскричался:

— Чего ты несешь, Фисьтя⁈ Ты ж все видал! Чего ты брешешь⁈

Погранцы с танкистами забурлили, стали кричать и ругаться. Симонов даже бросился к Игорю, правда, его тут же придержали свои.

— Отставить! — Командным тоном закричал Жуков, — отставить, говорю!

— Отставить! — Присоединился к нему Таран.

Когда офицеры все же успокоили разбушевавшихся солдат, Жуков снова спросил у Игоря:

— Фистенко, ты видел, как Симонов толкнул Селихова?

— Так точно, — виновато опустив взгляд, пробормотал Игорь.

Симонов принялся плеваться и тихо ругаться матом себе под нос. Потом крикнул:

— Врет он все! Все, как сговорились против меня! Да че я такого вам сделал⁈ — Он снова плюнул себе под ноги, а потом пошел прочь с площадки, — дальше давайте без меня! Я это все терпеть не буду!