Витязь 2 (СИ) - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич - Страница 22

А вот у меня наметился простой. Князь конечно предлагал воспользоваться заставой Дубравской. Я мог официально войти в состав княжеской артели, которой одновременно являлся гарнизон заставы. Но отказался от этого. Сам не понимаю с какого так упёрся. Никакой рациональной причины для этого нет. Мало того, кровь требовала очередной дозы адреналина, но я упорно отказывался воспользоваться представившейся возможностью…

Мы с Ольгой прошли по красной дорожке сквозь живой коридор радостно возбуждённой толпы, к празднично украшенному открытому ландо*. Начало апреля и солнышко припекает от души, хотя от земли всё ещё и веет стылостью. Вот и решили показать всему честному люду счастливую пару новобрачных. Впрочем, погода тут ни при чём, случись свадьба зимой, и это были бы открытые сани.

*Ландо — лёгкая четырёхместная повозка со складывающейся вперёд и назад крышей.

Вот только заглянув в улыбающиеся глаза Ольги, я увидел затаившуюся в их глубине боль. И так мне стало её жаль, что даже сердце защемило. Господи, сколько же силы в этой, по сути, девочке. Двадцать лет, это ни о чём.

— Илья, поднимите крышу и окна, — велел я одному из лакеев.

— Слушаюсь, сударь, — с готовностью ответил тот, придерживая нам дверцу.

Как только мы сели, он с напарником сноровисто поднял крышу, соединив половинки и поднял окна. Данное обстоятельство не осталось незамеченным и к нам поспешила княгиня. Что и говорить, это не вписывалось в протокол свадебного торжества. Согласно ему мы должны были проехать по улицам, где всюду были расставлены столы с угощением, и молодым пологалось приветствовать восторженную толпу.

— Что случилось, Оля? — заглянула она в открытую дверь.

— Анна Фёдоровна, Ольге слегка дурно, возможно из-за духоты в церкви. Вы же понимаете, в её положении это бывает, — не дал я раскрыть рот своей, теперь уже жене.

— Я помогу, — всполошилась-было тёща.

— Не стоит ещё больше привлекать внимание. Я и сам имею кое-какие лекарские навыки, этого будет вполне достаточно, чтобы позаботиться о ней.

— Но-о.

— Всё хорошо, Анна Фёдоровна. Верьте мне.

— Я доверюсь вам, Никита Григорьевич.

К слову, с тестем и тёщей у меня наладились отличные отношения. Сам не ожидал, что такое возможно. Опыт прошлой семейной жизни говорил о том, что, как минимум для матери, её дочь самая-самая, и — где только она нашла этого недоумка, недостойного и ногтя её девочки. И это несмотря на то, что сама дочурка защищала меня сходясь с мамочкой, что говорится не щадя живота своего. А всё этот ирод задуривший голову бедной девочке.

М-да. Вот судьба злодейка. В той жизни меня донимала тёща, с молчаливого попустительства тестя, и горой за меня стояла жена. Здесь всё с точностью наоборот. Не то, чтобы Ольга мотала мне нервы, но вражда, что имела место поначалу пока ещё никуда не делась. У нас сейчас нечто вроде перемирия. Но уж её-то родители точно относятся ко мне по доброму. Если забыть о кое-каких нюансах. Ну или они лицедеи от бога. Впрочем, об этом я уже говорил не единожды.

— Нас никто не видит и не слышит. Можешь поплакать, — произнёс я, когда экипаж тронулся.

— Что? — дрогнувшим голосом произнесла Ольга.

— Не меня ты видела на этом месте. Поплачь. Станет легче.

— Зачем? — дрожащими губами произнесла она. — Зачем ты так делаешь? Я с таким трудом взяла себя в руки, а ты… Ты…

— Я хочу дать тебе возможность перевести дух. Нам предстоит ещё свадебный банкет и бал. Сбрось напряжение, чтобы снова набраться сил.

— Я не буду плакать.

— Ну, значит просто побудь вдали от людских глаз, — пожал я плечами, и откинувшись в угол прикрыл глаза.

При этом я раскинул «Полог тишины». Он у меня сейчас куда сильнее, чем у Ольги, которую я уже обошёл в росте дара, и держать его я могу сколь угодно долго. Конечно превосходящий меня одарённый может проникнуть сквозь мой барьер, но равный или послабее уже спасует. Опять же, мы в движении, а радиус действия у «Острого слуха», для такого дела невелик, и уж тем более в движении.

Выдержка ей всё же изменила и она заплакала. Не навзрыд. Тихо и тоскливо затянула на одной протяжной ноте, выворачивающей меня наизнанку. Хотелось утешить её, прижать к себе, чтобы защитить от всех напастей. Но вместо того я прикинулся веником и не отсвечивал забившись в угол.

— Спасибо, Никита Григорьевич, — через какое-то время, со всхлипами произнесла она.

— Вам не за что меня благодарить, Ольга Платоновна.

— Оля. И на ты. Не стоит плодить слухи.

— Хорошо.

— Ну вот что ты наделал, а? Зачем позволил расклеиться? На кого я теперь похожа?

— Припухлость я уберу, на это моих лекарских познаний хватит.

— Да? А с тушью и пудрой как быть?

— Ну, более или менее ты и сама управишься, а там опустишь вуаль и никто ничего не заметит.

— Вуаль?

— Ну а что такого? Нанесём немного помады мне на губы и разотрём её, пусть все думают, что мы целовались.

— Никита! — улыбнувшись, возмутилась она.

— А что в этом такого? — пожал я плечами.

— Но у меня ничего с собой нет.

— Ах да. Совсем забыл.

Я пересел устроившись рядом с ней, и приподняв сиденье, где только что находился, достал из короба небольшой ящичек с затейливой резьбой.

— Вот. Это мой тебе подарок, — торжественно возвестил я.

— И что это? — проявила любопытство она.

— Скажем так. Косметический набор для путешествий. Тут пудреница, помады, тушь, щипчики, пилочки… Словом, много чего.

— Ты разбираешься в этих вещах? — не смогла сдержать удивление Ольга.

— Вообще-то, попросил помочь Ирину Ивановну Гагину. Уж она-то знает, что именно ты предпочитаешь.

— Так ты ещё и интриган, — открывая крышку и шмыгнув носом, сделала вывод жена.

На внутренней стороне крышки обнаружилось зеркало среднего размера, а в ячейках всё необходимое, для ухода за внешностью. Времени в нашем распоряжении оказалось немного, но вполне достаточно для того чтобы привести себя в относительный порядок и под вуалью выглядеть прилично.

Для начала я поколдовал над лицом девушки. Использовать «Восстановление» куда проще, но в интересном положении этими рунами желательно не пользоваться, может негативно сказаться на ребёнке. А так, оказывается воздействие только на воспалившиеся участки.

Когда свадебный поезд прибыл к усадьбе мы уже были готовы предстать перед общественностью. И надо сказать, они вполне себе оценили остатки помады на моих губах. Увы, не от поцелуя, чем я остался разочарован, хотя и не подал виду. Под смешки гостей мы удалились каждый в свою комнату, потому как совместная спальня конечно же была предусмотрена, но в неё нам пока ходу не было. Как впрочем нельзя оставаться и наедине.

Ольгу сопровождала Анна Фёдоровна, обеспокоенная состоянием дочери, у которой всё ещё имел место токсикоз. Хотя в отличии от моей жены в родном мире, нынешняя переносила эти недомогания куда легче.

Княгиня была хорошим лекарем и содержала собственную клинику для бедноты, где принимала абсолютно всех желающих, что доставляло хлопот её охране. Впрочем, справедливости ради, в разборках знати детей не получивших дар и женщин старались не трогать. Разумеется, если последние сами не проявляли активность. Так что, максимум что им грозило это скандал, удар по репутации и тому подобное, но только не физическое воздействие.

Так вот, она не просто имела свою практику, но и оборудовала кабинет и в усадьбе, где проводит научные исследования. И состояние дочери отслеживала она лично. Вот старый князь оказаться в умелых ручках невестки не спешил, предпочитая лекаря на стороне…

— Никита, у вас всё в порядке? — вошла ко мне в комнату матушка.

— Абсолютно, — заверил её я.

— Как себя чувствует Ольга? Я признаться не решилась её побеспокоить.

— Всё хорошо, матушка. Было лёгкое недомогание из-за духоты в соборе, но пока ехали я обо всём позаботился. От бранного лечения бывает польза не только на поле боя.