Поцелуй дракона (ЛП) - Мартин Миранда - Страница 28

— Нет! — кричит Сверре.

Сверре и Лейдон бегут к куполу. Я бегу с ними. Я не уверен, что только что произошло, но тошнотворная яма, образовавшаяся у меня в желудке, подсказывает мне, что это нехорошо.

Человеческие самцы внутри стоят группой. Двое, катавшиеся по земле, встают. Тот, чья одежда дымилась, хлопал по обгоревшим дырам, из которых до сих пор вьются клубы дыма. Один из них выходит вперёд и указывает на нас, змаев, собравшихся у двери шлюза. На лице у него была злобная ухмылка.

Глава 19

Оливия

Моё сердце колотится в груди, я тяжело дышу, прерывисто задыхаясь, изо всех сил стараясь не отставать от группы, бегущей по городу. Я не в форме для этого.

Одним усилием воли я заставляю себя продолжать движение. Боль в боку настолько сильная, что я прикусываю нижнюю губу, чтобы не закричать. Я не думаю, что я смогу вспотеть из-за обезвоживания.

Мы добрались сюда, чёрт возьми. Как все могло обернуться так ужасно!

Я отстаю. Не могу бежать с ними в ногу. Глупое, глупое тело.

Мои бёдра горят, звёзды танцуют перед моими глазами, но я продолжаю двигаться вперёд. Никаких передышек. Не могу остановиться, надо добраться до него. Придётся найти способ.

Мои лёгкие горят. Каждый вдох обжигает.

Больше не надо. Я не смогу сделать ещё шаг.

Но я делаю. Как-то. Ещё один. Другой. Не могу смотреть вперед. Не могу остановиться. Одна нога за другой. Нужно продолжать идти.

Купол сверкает впереди, когда мы поворачиваем за угол. Две группы людей кричат ​​друг на друга. Между ними в сияющем белом наряде шагает высокая женщина. Длинные тёмные волосы ниспадают ей на плечи. Она властна и сильна, её присутствие требует к себе уважения.

Хотя я никогда не видела её лично, я её узнала. Леди генерал Розалинда. Командир боевой группы корабля. Истории о ней дикие и разнообразные: от рассказов о доброте до невероятно холодной жестокости.

Розалинда встаёт между двумя группами, и крики прекращаются, когда она переводит взгляд с одной на другую. Группа женщин, за которой я иду, приближаются, но встаёт в стороне. Розалинда посмотрела на нас через плечо, прежде чем обратить своё внимание на дверь.

— Что здесь случилось? — она спрашивает.

— Этот сукин сын, Петрас, сломал дверной замок! — кричит неряшливый мужчина, стоящий впереди одной группы, указывая на кого-то из другой группы.

Розалинда посмотрела на неряшливого мужчину. Это всего лишь взгляд, но он сжимается под ним. Я имею в виду, чёрт подери, ей было даже не обязательно что-то говорить.

— Ваша светлость, — добавляет мужчина, не глядя ей в глаза. — Я хотел сказать… Петрас там, он взорвал дверь.

Розалинда обращает своё внимание на указанного мужчину. У того, на кого она посмотрела, одежда чёрная, как будто обожжённая, и волосы опалены.

— Петрас? — спрашивает Розалинда.

— Да? — отвечает Петрас, не глядя ей в глаза.

— И?

— Да, я сделал это, — говорит он.

Розалинда смотрит и ждёт.

— Они это заслужили. Они нам здесь больше не нужны, — добавляет Петрас.

— Ты принял это решение самостоятельно? — спрашивает Розалинда, выгибая идеальную бровь.

— Что ты имеешь в виду, Розалинда? — спрашивает новый голос.

Сквозь группу, в которой находится Петрас, проходит мужчина среднего роста. У него седина на висках, тёмные волосы, загорелое лицо с глубокими морщинами и большие руки. Несмотря на жару, он одет в костюм-тройку и выглядит почти так же безупречно, как Розалинда, но не совсем.

— Я ни на что не намекаю, Гершом, — говорит Розалинда. — Я только спросила.

— Этого человека судят? — спрашивает Гершом. — Неужели мы настолько отошли от своих корней, что теперь осуществляем правосудие?

— Расследование, Гершом. Вопросы не нарушают ничьих прав.

— Ой ли? Его допрашивают без участия правозащитника.

— Он признал, что сделал это, — возражает Розалинда. — Остался единственный вопрос — зачем.

Я всё еще пытаюсь отдышаться, но жгучая боль в боку, по крайней мере, ослабевает.

— Это правда, Петрас? Ты это сделал? — спрашивает Гершом, поворачиваясь к нему.

— Да, да, сэр, — говорит Петрас, его взгляд метался то к Гершому, то в сторону, а затем снова обратно.

Бегло озирается. Говорит не твёрдо. Поверить такому сложно.

— Понятно, — говорит Гершом. — Ну, это очень неудачное решение.

— Нам нужно знать, зачем он это сделал, — вмешивается Розалинда.

— Да, — говорит Гершом, поворачиваясь к мужчине. — Петрас, зачем ты совершил такой отвратительный поступок?

— Хм? — говорит Пятрас, в замешательстве поднимая глаза. — Поступок?

Гершом улыбается, кладя руку Петрасу на плечо.

— Ужасное действие, — говорит Гершом, объясняя это слово.

— Ну, ну, потому что нам здесь больше не нужны они. Ты и сам должен это знать, — говорит он, улыбаясь с тем, что я могу назвать только облегчением.

— Понятно, — говорит Гершом. — Ну вот, Розалинда. Вот почему он это сделал.

— Кто его подговорил? — она требует ответа.

— Кто подтолкнул его к этому? — спрашивает Гершом. Улыбка на его лице говорит мне всё, что мне нужно было знать. Слушая Гершома, я чувствую себя мерзко. Я не верю ничему, что он говорит.

Что-то вспыхивает за пределами купола, привлекая моё внимание. Когда я смотрю, Рагнар стоит с другой стороны, и моё сердце подпрыгивает к горлу. Я делаю шаг вперёд, прежде чем осознаю это.

Он беспокоится обо мне. Я улыбаюсь, пытаясь его успокоить.

— Да, Гершом, — говорит Розалинда прерывающимся голосом. — Подтолкнул его к этому. Откуда ему пришла такая идея?

— Петрас? — спрашивает Гершом, поворачиваясь к мужчине лицом.

— Меня не заставляли это делать, я сделал это, потому что это правильно. Нам не нужно скрещивание видов, — говорит он, почесывая затылок.

— И вот, пожалуйста, — говорит Гершом, и на его лице расплывается улыбка, идущая от уха до уха.

Розалинда смотрит, поджав губы. В толпе позади неё раздается ропот, напряжение нарастает. Покалывание пробегает по моей коже, когда я понимаю, что этот момент может пойти в любую сторону. В зависимости от того, что она скажет и сделает, ситуация разрешится мирным путем или перерастёт в нечто вроде бунта.

Розалинда тоже это чувствует. Она кивает Гершому.

— Очень хорошо, — говорит она. — Возьмите Петраса под стражу. Нам нужно устроить суд над ним.

— Конечно, — говорит Гершом.

Он поднимает руку и кружит пальцем в воздухе. Двое мужчин позади него подходят и берут Петраса за обе руки, а затем уводят его.

— Но я не сделал ничего плохого! — Пятрас кричит через плечо.

Никто не отвечает.

— Всё в порядке, — говорит Розалинда. — У вас всех должна быть работа, которую вы должны выполнять, так что давайте приступим к делу. Любой, кто что-то знает об электронике, подойдите ко мне помочь с этой дверью. Амара вне доступа, и у меня нет другого инженера.

— Я могу помочь, — говорит Делайла, выходя из группы.

— Кто ты? — спрашивает Розалинда.

— Делайла.

— Ты из другой части корабля, верно? — спрашивает Розалинда.

— Да, — говорит Делайла.

Боже мой, я стараюсь не фанатеть, но она действительно потрясающая. Как она поняла?

— Я тоже постараюсь помочь, — добавляю я.

Я не инженер, но хорошо вижу закономерности, это может помочь.

— А вы? — спрашивает Розалинда.

Бабочки затанцевали у меня в животе, когда она посмотрела на меня так, будто меня взвешивает и оценивает.

— Я Оливия.

— Хорошо, вы двое приступайте к работе, — говорит Розалинда.

Делайла усмехается, когда я присоединяюсь к ней, и мы вместе идём к двери.

— Ты же знаешь, что это Гершом подговорил его на это, — говорит Калиста Розалинде.

— У тебя есть доказательства? — спрашивает Розалинда тихим голосом.

— Нет, он умён для такого, — говорит Калиста.

— Именно, — говорит Розалинда.

Калисты сильнее нахмурилась. Воды здесь глубокие. Что такого в человеческой природе, что может вызвать такую ​​ненависть? У тех из нас, кто разбился в другой части корабля, не было такой политики. Выживание было превыше всего. Не было времени на такую ​​ерунду.