Главная проблема дракона - Мамаева Надежда - Страница 6

– Еще скажи – отправишься служить вышним, – жестко усмехнулся Костас.

– Почему нет? – спросила я, приподняв бровь.

Это был странный разговор, в котором значение имели не столько слова, сколько интонации и то, что осталось не сказанным.

По спине градом лил холодный пот, руки взмокли, колени дрожали. Но я продолжала упрямо смотреть на лорда.

– Хочешь сказать, что готова уйти в монастырь, стать небесной невестой…

– Хорошее предложение. Я подумаю, – буравя взглядом противника, ответила я.

– Подумаю, – зло выплюнул Костас. – Над тем, чтоб стать монахиней, она подумает, а мне отказала сразу.

– А вы делали предложение? – нахмурилась я.

– Да! – рявкнул взбешенный Костас. Его глаза налились кровью, кулаки сжались до белых костяшек, и стало понятно: еще миг – и бросится.

«Не маг», – отстраненно подумалось вдруг. Был бы дар – уже давно использовал бы его или хотя бы призвал. Хотя и без него лорд отлично мог бы свернуть мне шею. Грубой физической силы для этого у него хватило бы.

Так что нужно было срочно что-то сделать, чтобы этого не допустить и… Блокировать. Атаковать аргументами, задавить фактами… Так всегда делала Дарья Стрельникова. Вот только чтобы использовать эти приемы, нужно обладать информацией. А ее-то у меня не было. А вот девичья глупость – имелась!

– Простите, забыла, – выдохнула я и, пока лорд окончательно не озверел, решила использовать еще и внезапность, поинтересовавшись: – А оно еще в силе?

Судя по тому, как ярость сменилась на лице Костаса недоумением, он ожидал чего угодно, но только не такого вопроса. И, пока опекун был в замешательстве, я решила его добить:

– Если так, то я принимаю ваше предложение.

– Принимаешь? – обретя дар речи, наконец произнес опекун.

– Ну да, – я пожала плечами, словно речь шла о само собой разумеющемся. – Я тут полежала, подумала и поняла, что мужчина вы видный, дом у вас хороший… Почему бы и не согласиться?

Говорила, а в голове между тем начал складываться пазл. И не хватало в нем пока только одной детали – приданого. Но что-то мне подсказывало, что вся причина именно в нем. Сдается, лорд решил заполучить наследство, доставшееся Одри от родителей. И раз уж через свадьбу этого не получилось сделать, решил девицу убить.

– Вот только я не намерен вести к алтарю сдыхоть! – выдохнул лорд и в один прыжок перемахнул через кровать.

Костас явно планировал схватить меня. Вот только хорошему прыжку важен не только разбег, но и приземление. И если повлиять на первое я была не в силах, то на горячий прием с моей стороны кровати – в состоянии. Одним словом, встретила лорда ударно!

Встреча ломика и лба прошла на высшем уровне. Формально можно даже сказать, что хозяин на мое оружие сам налетел. И упал. Благо, не замертво. Это я проверила, приложив руку к сонной артерии. Пульс прощупывался и весьма отчетливо. А это значило, что у меня было совсем немного времени – скоро лорд очнется и…

Нужно было брать дело в свои руки, руки – в ноги и бежать… Вот только догонят ведь и добьют! Да и далеко я убегу без денег, одежды и знания местности?

Вот только и оставаться просто так было нельзя. А если не просто, а невестой? И плевать, что «жених» против. Это пока. Как говорится, при нежелании сотрудничества нет аргумента убедительнее, чем шантаж. А предъявить лорду у меня было что… Главное, составить план.

Только на него-то времени и не хватило. Лорд очнулся. У меня была лишь доля секунды, чтобы выбрать вариант атаки: психическая или физическая. Ударить ломиком еще раз было проще. А дальше что? Выиграю пару минут. А мне нужно было полтора месяца! Так долго держать опекуна без сознания – тут ни один череп не выдержит. Даже если мозгов в том и вовсе нет.

Так что я решила поступить по-умному и побыть дурочкой! Абсолютной. И едва лорд открыл глаза, я, прижав руки к груди, экзальтированно выдохнула:

– Опекун, наконец-то вы пришли в себя! Я не вынесла бы горя стать вдовой, минуя замужество, – впрочем, для безопасности, на всякий случай отодвинулась подальше.

С учетом того, что при этом сам лорд лежал, а я сидела на коленях, то на них же и поползла, давая задний ход. Отчего подол моего и так укороченного оградой савана задрался выше середины бедра.

Мужик, которого сначала приложили ломиком, а потом – сюжетным поворотом, осоловело помотал башкой и на пару секунд уставился на мою обнаженную ногу.

– Какой, к демонам, вдовой? – выдохнул Костас, наконец, начиная соображать.

– Вашей! – с готовностью отозвалась я и, пока меня не начали снова убивать, добавила невпопад: – Я, как пришла в дом, сразу же письма знакомым отправила. И даже императору сообщила, что жива и здорова, несмотря на то, что оказалась на волосок от погибели… Так что теперь все знают: даже смерть не смогла нас разлучить! А главное, теперь ничего не может случиться, ведь все знают: двум кончинам не бывать. Значит, теперь меня и вас ждет только долгая и счастливая жизнь! – закончила я воодушевленно.

Я несла чушь, но как венец на коронации: торжественно, с трепетом и на вытянутых руках. Последние, к слову, я и вправду простерла к опекуну, который такую Одри, наивно-дурную, кажется, стал опасаться больше, чем Одри практичную. Видимо, потому что от последней хотя бы было понятно, с какой стороны ожидать подвоха. А от прибабахнутой же – отовсюду.

А все потому, что, хоть мозги лорда были и ушиблены (мной!), но соображать-то соображали. И до лорда начал доходить смысл услышанного: второй раз быстренько по-тихому прикончить девицу Хайрис не получится. Придется выждать хоть немного. Иначе на очередную скоропостижную кончину подопечной уже многие обратят внимание.

Не знаю, сыграло ли роль то, что я упомянула императора, или просто у Костаса разум возобладал над злостью, но опекун не ринулся ко мне. Хотя, судя по тому, как у него задрожали пальцы, прибить меня ему очень уж хотелось.

Так что спустя пару минут напряженной тишины, во время которых я старательно изображала смущение и радость, отчаянно хлопая ресницами, Костас, кашлянув, произнес:

– Кажется, я был слишком опечален твоей смертью, что не сразу смог осознать: случилось чудо, и ты, моя дорогая, жива.

Меня на последних словах так и подмывало спросить: а на сколько именно я дорогая? Но уточнять сумму приданого в золотых было немного опасно для жизни. Хотя внутри закипала злость. От этого я ощутила, как к щекам приливает жар. Поспешила опустить глаза долу, чтобы себя не выдать.

Лорд не иначе решил, что подопечная зарделась робким румянцем, потому как из-под полуопущенных ресниц я увидела, как по мужским губам скользнула самодовольная усмешка. И почти тут же Костас совершил резкий бросок вперед, схватив меня за левую руку.

Лорд и не подозревал, как был близок к тому, чтобы быть оглушенным второй раз: за спиной в правой я держала ломик. И лишь чудом не обрушила его на опекуна, в последний миг заставив себя помедлить: все же не на моей шее мужские пальцы сомкнулись, а лишь на запястье. А значит, это проверка. И моих нервов на прочность, и принадлежности Одри к миру живых. И обе я прошла.

– Ты и вправду не умертвие… – выдохнул Костас, щупая мой пульс. Мне показалось, что в его голосе проскользнуло разочарование. Впрочем, опекун быстро взял себя в руки и добавил: – И ты права, раз смерть не смогла разлучить нас, то… Одри Хайрис, согласна ли ты выйти за меня замуж?

«Чтобы я мог убить тебя повторно на законных супружеских основаниях», – пронеслось у меня в мозгу.

Но не успела я ответить «да», как скрипнула, а затем резко, будто ее кто-то толкнул, настежь распахнулась дверь спальни, явив на пороге толпу прислуги, которую возглавлял духовник.

И едва он увидел нас на полу, как гневно раздул ноздри: по его мнению, произошло падение не только тел, но и нравов. Виданное ли дело, девица в одной рубашке… Хорошо, саване, задранном до бедер, сидит рядом с неженатым мужчиной.