Теперь я не Адвокат 2 (СИ) - Воронцов Михаил - Страница 3

Иногда никакой пользы от «дара». Одна тоска. Какой мудрец говорил «многие знания, многие печали»?

Тем временем Митя вытащил из кармана телефон, и мне страсть как захотелось услышать, что он будет говорить. Очень опасно, но я приблизился к нему на расстояние пары шагов. На улице шумно, но «дар» мне поможет.

— Михаил Семёнович? — испуганно сказал Митя в трубку, — это Митя. Всё хорошо. Я иду домой. На днях обещаю закончить работу! Во что бы то ни стало! Я исправлюсь! Что вы говорите, я плохо слышу?

С полминуты Митя слушал, ничего не говоря.

— Понял. Да-да, конечно. Поверьте мне, я не подведу.

Он убрал телефон и вытер пот со лба. Испуг на его лице проходил медленно. Чтобы успокоиться, Митя начал глубоко дышать. Я отошёл подальше и тоже достал телефон, чтобы не выглядеть подозрительно.

Придя в себя, Митя отправился дальше по направлению к метро. Я шёл за ним следом, но больше ничего не происходило. К Мите вернулось прежнее злобное выражение лица, но страх не исчез, поэтому улыбка выглядела полной отчаяния.

Что это за жуткий Михаил Семёнович, так напугавший лаборанта? И что он должен сделать?

Митя спустился в метро и зашёл в вагон. На этом слежка закончилась. Ехать с ним смысла не было. Слишком опасно, да и вряд ли ли узнаю что-то ещё.

Я вернулся в машину. Вика откинувшись на сиденье, сидела с закрытыми глазами, будто спала.

— Очень странный тип, — сказал я. — Когда его не видят знакомые, лицо становится злобным. На людей смотрит, как на свои рисунки в блокноте. Созванивался с каким-то Михаилом Семёновичем, обещал бегом выполнить работу. Его он страшно боится. Пресмыкался перед ним, просто кошмар.

— Главный сектант?

— Не знаю…

— А что за работа?

— Тоже непонятно. Наверняка сделать какого-то монстра… Чем ещё Митя может быть им полезен?

— Ладно, — сказала Вика. — Над этим мы подумаем, сейчас надо набрать Левшину и сообщить, что дело закрыто. Валентин Палыч всю голову забил.

— Звони!

Вика набрала Левшину.

— Всё закончилось, — сказала она. — Роман больше не уголовник. Прокуратура дала указание прекратить уголовное дело. Мы победили.

Левшин ей что-то долго говорил в трубку, потом она ответила:

— Сейчас посоветуюсь с Павлом.

— Владимир Петрович просит приехать к нему.

— Поехали, — пожал плечами я. — В чём проблема.

— Через час будем, — произнесла Вика в телефон.

И мы направились в поместье Левшина.

Нас встречали как героев. Все шлагбаумы и ворота открыты, Левшин стоял на автомобильной стоянке и ждал.

— Не могу поверить, — взволнованно сообщил он, — Признаюсь, был настроен пессимистично, и не сдавался только потому, что не умею. Огромное вам спасибо. Чудеса всё-таки случаются в наше жестокое время. И это только ваша заслуга.

— А где Роман? — спросила Вика.

— В спортзале. Тренируется. Говорит, что начал новую жизнь. Без наркотиков, клубов и девчонок.

— Насчёт девчонок он, скорее всего, погорячился, — рассмеялась Вика.

— Разумеется, — улыбнулся Левшин. — Но в остальном думает правильно. Пойдемте к столу. Объясните, как всё случилось. Поужинаем втроём. Больше в доме никого, кроме Романа, а он пока не заслужил сидеть за столом со взрослыми людьми. Пусть доказывает, что стал другим человеком.

…Особенно понравился Владимиру Петровичу прокурор.

— Какой интересный человек. И ничего, что слегка сумасшедший. По крайней мере, с ним есть о чём поговорить

— Но подчинённым его завидовать сложно, — вставил я.

— Это да, — расхохотался Левшин. — Рискованное дело — работа в прокуратуре. Ну ничего, пусть развивают реакцию. Как бы мне с ним познакомиться? Подарю ему коллекцию метательных ножей.

— Вас тогда воздненавидят все, кто там работает, — улыбнулась Вика.

— Да, верно, — согласился Левшин. — Особенно, если в коллекции будет сто ножей.

Пока мы разговаривали, официанты меняли блюда. Такого я ещё не ел, и даже в дорогих ресторанах. Особенно потрясла меня рыба с чудовищными клыками. Даже не знал, откуда она и как называется. Не пиранья, пострашнее, хотя наверняка тоже с Амазонки. Специально для Левшина их поставляют или можно где-то в Москве купить? В магазинах я их не видел.

Скорее всего, не по тем магазинам хожу. А так приобрёл бы. Живую. И подкинул бы в аквариум к прокурору. Пусть она съест его пираний. А потом кого-нибудь из сотрудников, а лучше двух.

Я прокурорских ещё со времён полиции недолюбливаю. Большей частью они высокомерные снобы и считают себя белой костью. И, к сожалению, оправданно. Полномочий у них тьма. Боятся они только Комитета Имперской Безопасности, наверное, единственной организации, которая при желании и наличии улик может доставить им серьёзные проблемы. Вплоть до возможности отправиться за решётку. Хотя это происходит редко. Скорее, всё ограничивается увольнением.

Правоохранительная система Российской Империи — джунгли, в которых каждый пытается сожрать другого. А над всем этим — Император. Вот только не знаю, понимает ли он, что происходит на самом деле.

— А можно мне увидеть Романа? — спросил я, когда после ужина мы прошли в кабинет Левшина.

— Да, конечно, — ответил он. — А мы пока с Викторией обсудим, что нам делать с заводом.

Левшин позвонил слуге, и тот проводил меня.

Спортзал оказался громадным — куда больше моего, в который я эпизодически захаживаю, хотя там тренируются десятки людей, а здесь, судя по всему, только Роман. Сейчас он сосредоточенно молотил боксёрский мешок, даже не сразу заметил, что в зале появились люди.

Увидев меня, обрадовался и побежал навстречу. Стянул перчатки, поздоровался.

— Уголовное дело прекращено, знаешь об этом? — спросил я.

— Конечно! Отец сразу сказал. У него даже слёзы появились. Это на вид он железный, а на деле совсем нет. Не знаю, как вас благодарить.

— Больше не попадаться в нехорошие ситуации, — усмехнулся я. — И не прикасаться к наркотикам.

— С этим всё, — махнул рукой Роман, — больше ни в жизнь. Сейчас буду возвращаться в институт, а то я бросил учёбу. Переведусь на юридический факультет.

— Вот это правильно. Только в полицию потом не иди, там делать нечего.

— Было бы интересно как раз в полиции, — вздохнул Роман. — Обычная жизнь — скукотища. Поэтому я и начал… всё это. Но не пойду на государственную службу. Отец уже старенький, придётся заниматься его делами.

— И ещё… — Роман замялся. — Не знаю, как сказать… А можно я вам чем-нибудь помогу? Нет, не деньгами, их у меня сейчас вообще нет, — он рассмеялся, — а так… по работе… проследить за кем-то, ещё что-то сделать? Я, правда, не умею, но научусь быстро. Отец, думаю, разрешит. И даже если нет, не всё же время мне тут сидеть взаперти.

— Даже не знаю, — немного опешил я. — Но подумаю. Если что, вот мой телефон.

Я протянул ему визитку.

— Скажи знаешь что… не звонили ли опера во время твоего задержания по телефону?

— Звонили, — подумав, ответил Роман. — Несколько раз точно. Мне показалось, что они отчитывались перед кем-то о том, что поймали меня.

— Перед начальством?

— Точно не скажу, но, скорее всего, нет. Говорили что-то вроде «все хорошо», «не волнуйтесь», и всё. Я, конечно, не знаю, но мне кажется, руководству они должны докладывать по-другому.

— Ты абсолютно прав. А кто разговаривал? Старший из оперов, Смирнов?

— Ну да… этот. И назвал его… точно не помню, но, кажется, Михаилом, а отчество…

— Семёнович?

— Да, точно! Семёнович! Но кто он — не знаю.

— Значит, будем выяснять. А пока пойдём к мешку.

Его Роман лупил с остервенением, но очень неумело. Я дал ему коротенький урок и посоветовал пригласить тренера по боксу — отец наверняка будет не против заплатить. Роману идея понравилась, сказал, что поговорит.

Потом я вернулся в кабинет. Вика с Левшиным уже все обсудили, можно было уезжать. На прощание Левшин протянул нам по конверту с деньгами.