Княжич, Который Выжил (СИ) - Володин Григорий Григорьевич - Страница 5

— Тс-с, Гера… всё хорошо, — шёпотом успокаиваю её, поглаживаю по чешуйчатой головой. Эхозмея недовольно дёргает хвостом, но успокаивается. Я беру камушек из шкатулки, потом передаю Ксюне.

— Покорми её.

Ксюня осторожно протягивает камень змее. Гера медленно тянется, берёт угощение и отпускает меня из объятий. Жуёт. Но на Ксюню смотрит холодно — без враждебности, но и без благосклонности.

Я ловко хватаю флакончик с Лупой, киваю Ксюне, и мы выбираемся обратно через окно. Но ночь только начинается.

Мы крадёмся в сторону кустов. Там Глинка. Глиняный пёс затаился в тени, сторожит двор, комки глины на месте ушей дёргаются, ловят каждый звук. Я нахожу его через родовую сеть, окликаю. Глинка поднимает тяжёлую голову, моргает, чуть наклоняет её вбок, оценивает обстановку.

— Иди сюда, пёса. Дабота есть.

Он тут же подбегает, смотрит вопросительно. Я беру сахар, жую его, потом выплёвываю в ладонь. Глинка смотрит с явным непониманием.

— Повтоляй!

Я запихиваю ему в рот спички и другой сахар, даю хорошенько пережевать мощными челюстями. Глинка жует, сосредоточенно хрустит, скрипит зубами.

Когда он перестаёт жевать, лезу ему в пасть и выгребаю получившийся порошок.

— Холосий песик, — хвалю, даю кусок мяса. Глинка доволен, облизывается, не вникает в детали.

Дальше немного осталось. Беру втулку от туалетной бумаги. С одной стороны закрывают её фольгой, потом засыпаю внутрь порошок из сахара и спичек. Открываю флакон с Лупой, выливаю в смесь, размешиваю до нужной консистенции, чтобы держалась как надо, и сверху надёжно обматываю втулку фольгой.

Ксюня смотрит на меня с изумлением.

— Шо это?

Я хитро усмехаюсь.

— Дымавая шашка.

Утро в садике начинается с инструктажа. В раздевалке ловлю Артёма, когда его сестра уходит, оставив брата переодеваться. Шанса лучше не будет. Достаю из кармана Дена, сжимаю в ладонях, чтобы не дёргался.

— Плячь в штаны.

Артём таращит глаза:

— А?..

— Не стой!

Он послушно суёт паука в карман, поглядывая на меня с опаской.

— Выпустышь по сигналю, — наставляю.

Артём молча кивает.

На завтраке затмение было ещё слабым. Свет приглушённый, солнце не исчезло полностью, только тягучий полумрак растёкся по комнате. Смотрю в окно, но пока рано — действовать будем в обед, когда наступит полная тьма.

Полдня Артём играет с «лучиками», делает вид, что доволен жизнью, но взгляд постоянно соскальзывает в мою сторону. Держится молодцом, но видно — с Денисом и Ко ему скучно до зевоты.

Я с Ксюней сижу над головоломкой. Играем молча, без энтузиазма. Это даже не игра, а просто способ убить время.

В обед затмение достигает пика. Окна чернеют. Снаружи темно, как ночью. Я довольно потираю руки.

Пора.

Спокойно, без суеты, будто просто решил за добавкой сходить, поднимаюсь из-за стола, медленно, незаметно, сливаясь с толпой у раздаточной линии. И начинаю работать — взрываю лампы на потолке.

Одна за другой. Быстро, чётко, в темпе.

Первая, вторая, третья — лопаются с глухими хлопками, осыпая столы искрами и мелкими осколками. Воспитатели вздрагивают, вертят головами, пытаются понять, что творится.

Ещё одну. И ещё. Каждый хлопок утягивает свет, сгущая тьму.

Я шмыгаю по залу, прячусь в толпе, двигаюсь быстро и легко, пока вокруг меня одна за другой гаснут лампы. Воспитатели уже на грани паники, никак не могут понять, что именно пошло не так — и кто это сделал.

В итоге остаётся всего несколько лампочек. Пара тускло мерцает в дальних углах, и одна — прямо над столом «лучиков». Они сидят в этой жалкой луже света, моргают, озираются по сторонам, ещё не понимая, что их еще ждет. Всё лучшее — впереди.

— Детки, сидите на местах! Сейчас мы всё исправим! — голос воспитательницы доносится из темноты.

А вот фиг.

Пользуясь темнотой, бросаюсь вперёд, к столу «лучиков», выхватываю дымовую шашку из кармана и резко швыряю под стол. Взрываю её силой — чётко, без промедлений.

Шашка вспыхивает мгновенно. Я не огневик, я Разрушитель, но с такой начинкой это и не требуется — спичечные головки внутри идеально сочетают горючее с окислителем. Достаточно щёлкнуть силой, и взрыв срабатывает без задержки. Вспышка — и уже через секунду стол «лучиков» накрывает плотное облако густого чёрного дыма.

Но это ведь не просто дым. Он пропитан зельем Лупа. Тяжёлые клубы обволакивают «лучиков», тянутся к глазам, заставляя их видеть всё… иначе. И вот тут начинается самое интересное.

Артём спокойно выпускает Дена прямо на стол, в самую серёдку оставшегося пятна света. И начинается кошмар. Первый крик. Потом второй.

Дети визжат, потому что видят паука. Только не маленького каменного жука, а ГИГАНТА. Монстра с огромными лапами, сверкающими злыми глазами. Зелье скручивает восприятие, раздувает размеры, добавляет деталек. Всё по классике.

«Лучики» воют, как на забое. Денис первым попытался сбежать, но врезался в темноте в стол, грохнулся, пополз под лавку. Его приятель рванул не туда и с разбега врезался в соседа. Один умудрился запутаться в скатерти, как в саване, и завопил ещё громче остальных.

Полный хаос. Артём — единственный, кто не визжит. Просто хлопает глазами и спокойно сидит, как ни в чём не бывало. Он-то предупрежден.

А я стою в стороне и…

РЖУ.

— ХА-ХА-ХА!

Последний аккорд

Воспитатели мечутся по столовой с фонариками, пытаются успокоить «лучиков», но те не слушают. Паника уже запущена, механизм работает сам. Артём ловко прячет Дена обратно в карман.

Никто из воспитателей не видел паука, потому что дым не коснулся их, и такую малютку они не заметили.

Но «лучики» видели.

«Юные нобили», Рязань

Княжна Матрёна Степановна бледная, как полотно. Сидит в своём кабинете, сжимает трубку в руках, а в динамике кричит Евгения Артемовна, мать Дениса Миронова.

— Как вы смеете⁈ Что у вас за садик такой⁈ Почему наши дети второй раз подряд доводятся до истерик⁈

Ильина сжимает губы, поправляет воротник, пытается оправдаться.

— Мы разберёмся… Мы уже проводим внутреннюю проверку…

— Вы ничего не контролируете! — выплёвывает Миронова.

Щёлк.

Разговор окончен.

Ильина кладёт трубку, медленно выдыхает. Ситуация окончательно выскользнула из-под контроля. Согласно регламенту, она уже уведомила всех родителей об инциденте, и вскоре за детьми начнут подъезжать семьи. Но пока у неё есть час. Один час, чтобы расколоть княжича и вытянуть из него признание. Пока его не забрали. Потом времени не останется.

По вызову Слава входит в кабинет. Спокойный. Расслабленный. Будто ничего не произошло. Будто он не устроил хаос. Не напугал высокородных детей до истерики.

Княжич садится на стул, смотрит ровно, без страха.

Ильина внимательно наблюдает за ним. Но долго тянуть не решается — говорит сразу, в лоб:

— Княжич Слава, как ты взорвал лампочки?

Княжич широко раскрывает глаза, делает удивленное лицо.

— Госпожа дилектол, а почему вы лишили, што это я?

Ильина хмуро произносит,

— Прекращай ломать комедию, княжич.

Она подаётся вперёд, сужает глаза.

— Откуда ты взял дымовую шашку?

Слава спокойно улыбается.

— У ваз неть даказательств, чтоби обвынять меня.

И, будто чтобы закрепить эффект, его улыбка становится шире.

— И у вас нет влемени их найти.

И тут Ильина понимает. Перед ней сидит сам дьявол. Этот ребёнок всё продумал. Он просчитал всё наперёд. Он не боится её. Он знает, что она ничего не сможет доказать.

Матрёна Степановна хмурится.

— Тогда мы вызовем Ксюню.

И вот тут княжич смеётся. Тихо. Негромко. Но в этом смехе что-то ломает её уверенность.

— Неть. Не вызовете.

Он смотрит ей прямо в глаза. Без тени страха. Без тени сомнения.

— Я вям не дамь. Не-е позволю.

Он скрещивает руки, самодовольно улыбается. И тихо, но отчётливо произносит: