Княжич, Который Выжил (СИ) - Володин Григорий Григорьевич - Страница 13

Она проходит по телу волной, тяжёлая, как свинец, но при этом обжигающе живая. Пропитывает каждую мышцу, пробирается в связки, копится в костях, в ладонях. Чувствуется странно — будто тело вдруг стало чужим, но в то же время куда более сильным.

Он резко бьёт по груше.

ГРОХОТ.

Груша рвётся прямо по шву, с хрустом лопаясь посередине. Цепь, на которой она висела, трясется. Железо лязгает, наполнитель сыпется на пол, и сыпется, и сыпется, пока не образует приличную такую кучку.

Иванов стоит, смотрит на всё это с глазами по пол-лица, будто впервые увидел, как гантели разговаривают.

Рука ещё пульсирует от напряжения, пальцы немного подрагивают, кровь шумит в висках.

— Ну ни хрена себе… — медленно выдыхает он, разжимая кулак.

И правда, вещь эта импульсация. Только бы груши успевали менять.

— Ну, княжич, спасибо! — протягивает чемпион Царства по версии «Спас-Дзен».

На следующий день приезжает Матрёна Степановна Ильина. Меня, разумеется, наряжают для встречи. Княжна всё-таки. Домашний костюмчик, приличный, но удобный. Ксюню тоже принаряжают — платьице, бантик, волосы поправили.

Княжна прибывает, как и полагается людям её статуса, на лимузине. Водитель открывает ей дверь, она неспешно выходит, цокая каблучками.

Внутри её уже ждём мы: я, мама и Ксюня.

Журнальный столик аккуратно накрыт: чай, печенье, какие-то аристократичные сладости, которые никто из нас особо не ест, но для важных гостей полагается. Мама смотрит на Ильину холодно, я — с любопытством, а Ксюня сидит рядом, молча наблюдая из-под челки. Вид у неё безрадостный — всё-таки эта тётка отправила нас в «исправляшки», и доверять ей после такого Ксюня явно не торопится.

Ильина вежливо улыбается:

— Добрый день, Ирина Дмитриевна, княжич Вячеслав, Ксения.

Мама кивает, холодно:

— Матрёна Степановна, садитесь пожалуйста.

Я отвечаю нейтрально:

— Здлавствуйте.

Ксюня хмурится, но, как учили, встаёт, делает короткий реверанс:

— Здласте.

Ильина, будто не замечая ледяной атмосферы, шире улыбается, присаживается на край дивана и, скрестив руки на коленях, произносит:

— Видела ваш последний ролик, Вячеслав Светозарович. Где вы были в гостях у спасовых бойцов.

— Бойцов Спаса, — машинально поправляю.

— Да, правильнее так, — кивает она согласна.

Но мама не настроена говорить на посторонние темы:

— Матрёна Степановна, буду честной. До сих пор я не знала, какие именно методы воспитания вы использовали. Но теперь знаю и я с ними полностью не согласна.

Она говорит спокойно, но в голосе сталь.

Ильина сохраняет абсолютную невозмутимость.

— Вам не стоит волноваться, Ирина Дмитриевна, — отвечает она любезным тоном. — Попечительский совет запретил дальнейшее внедрение этой системы, так что использовать её больше не получится.

— Замечательная новость, — мама всё же добавляет: — Надеюсь, новая система воспитания не окажется такой же отвратительной. Иначе «Юные нобили» очень быстро закроются.

Под столом я лениво ковыряю пальцем узор на скатерти. Это не угроза, это факт.

Ильина едва заметно напрягается, но быстро берёт себя в руки.

— Как скажете, Ирина Дмитриевна, — отвечает она безупречно дипломатично. — Я тоже надеюсь, что новая система будет намного лучше.

Пью чай, наблюдаю за этим диалогом с ностальгическим чувством. Две красивые женщины враждуют из-за меня — что-то до боли знакомое. Прямо как в прошлой жизни. Правда, Лагерта с Брюнхильдой рубились на секирах, а тут пока обходятся словами.

Ильина делает паузу, берет чашку, отпивает чай. Неторопливо, с расстановкой. Будто даёт себе пару секунд на обдумывание, но на самом деле, скорее всего, просто тянет время, прикидывая, как лучше подать свою просьбу. А она точно будет просить что-то. Не просто так же приехала.

Поставив чашку обратно на блюдце, княжна Ильина наконец спрашивает:

— Ирина Дмитриевна, скажите, пожалуйста, могу ли я поговорить наедине с княжичем Вячеславом?

У мамы напряглись плечи, губы сжались в тонкую линию.

— Зачем, Матрена Степановна?

Ильина не меняется в лице, лишь чуть мягче улыбается — профессионально, выверенно.

— Вячеслав Светозарович очень особый мальчик. Великолепно решал тесты, и мне бы хотелось просто пообщаться с ним, увидеть, как он… — она делает легкую паузу, подбирая слова, — ну, взглянуть на его навыки лично. Мне, к сожалению, не довелось как следует пообщаться с ним лично до инцидента в столовой.

— Опять тестирование? — хмурится княгиня Опаснова.

— Ни в коем случае, просто общение, — спешно отвечает Ильина, спешно смягчая тон, пока мама окончательно не превратилась в ледокол.

Я понимаю, что если не вмешаться, мама сейчас разнесет княжну. А мне не хочется становиться соучастником преступления.

— Мам, мы поговолим.

Я поднимаюсь, смотрю на Ильину:

— Ваша Светлость, позалуйста, пойдёмте в мой кабинеть.

Она мельком удивляется — заметно по легкому приподнятию брови. Видимо, не ожидала, что я сам распоряжаюсь своим временем. Но молча встаёт и идёт за мной.

Ну, просто мама у меня молодец — понимает, что её сын не тупой валенок, а вполне способен самостоятельно принимать решения для своего развития. Да ещё и Ксюню параллельно тянет вверх.

— Хорошо, Салва, — доносится от княгини.

Заходим мы с княжной Ильиной в детскую, но кто мне запретит называть её «кабинетом»? Звучи-то куда солидно.

Показываю на небольшой диван у стены:

— Плисаживайтесь.

Сам устраиваюсь напротив, на стуле.

— О чём вы хотели поговолить, Матлёна Степанавна?

Ильина смотрит внимательно, прикидывая — насколько я серьёзен и опасен. Или просто думает, как этот мелкий засранец едва не разнес весь садик и не угробил ей карьеру. Ну да, бывает.

Она спокойно произносит:

— Княжич, я хочу, чтобы мы с тобой пообещали друг другу — никаких больше инцидентов.

О, вот оно. Предложение о мире.

Понимаю намёк, ухмыляюсь, откидываюсь на спинку стула ещё вольготнее и лениво добавляю:

— И никких «исплавляшек» с «лучиками».

Она кивает, спокойно, без эмоций, как будто так и должно быть:

— Именно.

— Значат, пакт о ненапидении, Матлёна Степановна?

— Всё верно, — кивает княжна.

О, как. Быстро же наступила капитуляция. Система рухнула в два счёта. И для этого всего-то понадобилось один раз показать Дена «лучикам». Вот и весь секрет реформ.

— Ну так что? — деловито спрашивает Ильина, перекидывая ногу на ногу. Если бы княжна сидела повыше, жест получился бы эффектным. Но детский диван к этому не располагает.

— Больши никакой нечестной иглы, иначе «Юние нобили» исчезнут с лица Земли, — ставалю условие.

Ильина даже не думает улыбаться.

— Договорились.

Она протягивает руку.

Идеальную, ухоженную, с аккуратным маникюром. Безупречную, как и вся её образцовая внешность.

Я пожимаю ладонь княжны.

Сделка с родом Ильиных заключена.

«Юсупов Медиа», Рязань

Телефон зазвонил. Резко, громко, как всегда в самые неподходящие моменты.Евгений Евгеньевич мельком взглянул на экран — и рука сама по себе выпрямилась в жесте почтительного внимания.

На проводе сам светлейший князь Юсупов.

— Слушаю вас, Ваша Светлость.

— Женя, ты что там в Рязани засиделся? — голос Юсупова был ровным, но в нём звучала та самая властная нотка, которая не предполагала возражений.

— Дела, Ваша Светлость, — сдержанно ответил Евгений Евгеньевич. — Пришлось задержаться.

— А что мне Шереметьев на приёме жалуется? — Юсупов удивляется. — Говорит, вы там какого-то ребёнка обижаете на весь «Царьграм» — мол, сначала танки ему обещаете, а потом не даёте.

Евгений закрыл глаза и устало потер переносицу.

— Это одна из проблем, которую я как раз решаю, Ваша Светлость.